Кобыла-охранница (ЛП)

— Привет. Я уже говорила это и снова повторю. Я не хочу убивать тебя. Мне нужны лишь ответы.

Я узнала это зловоние, доносившиеся из-за двери. Чуяла его несколько часов назад.

— Открой дверь.

Она сглотнула.

— Не могу. Она закрыта, и у меня нет ключа.

Я осторожно вытащила её пистолет из кобуры, пополняя свой арсенал, потом посмотрела на замок. Сомневаюсь, что смогла бы взломать его, следя при этом за пегаской. Взглянув на охранницу и сжав губы, я взяла пистолет в рот и сосредоточила весь свой телекинез на замке. От напряжения у меня заслезились глаза. Раздался щелчок, и дверь открылась.

— Ну вот. Заходи, — сказала я, снова взяв пистолет в захват телекинеза.

Дверь открылась, и волна смрада накатила на нас. Я заметила, как охранница поморщилась от отвращения, задрожала, и, в конце концов, её вырвало от вони. Сразу видно, что она не была в «Пони Джо». Я ткнула её в круп пистолетом, когда она шагнула в кладовую, переделанную под тюрьму. Пол-дюжины камер, в каждой из которых сидело по рейдеру с пеной на губах, они тут же бросились в нашу сторону, натягивая ремни, которыми они были связаны. Их зловещий смех наполнил комнату. Некоторые из них давным-давно сжевали свои собственные языки и губы и приветствовали нас кровавыми улыбками, глядя в след пожелтевшими глазами. Это была конечная стадия превращения в рейдеров. Если они не могли съесть кого-то другого, они съедали самих себя.

Меня больше интересовала желтовато-коричневая пегаска, привязанная к дыбе. У неё не было крыльев, их ампутировали, а вместо кьютимарки у неё был круглый шрам и контур облака и молнии. Шрам выглядел старым, а ампутация — совсем свежей. Она заметила меня и начала дрожать. Мою пленницу снова затошнило.

— Пожалуйста… пожалуйста… не надо больше иголок, — обречённо взмолилась она. Я посмотрела на поднос, на котором лежало несколько больших шприцев. В нескольких из них была кровь.

— Освободи её! Сейчас же! — приказала я своей пленнице, которая была достаточно сообразительной, чтобы понять, что я была в прекрасном настроении, чтобы запихать её в ближайшую камеру. Пурпурная пегаска поторопилась освободить светло коричневую заключённую.

— Что случилось с твоими крыльями и кьютимаркой? — мягко спросила я.

Я заметила, как гримаса боли исказила её лицо. Она не собиралась отвечать, да и что бы я сделала, если бы она ответила? Оторвала бы крылья моей пленнице?

Заключенная всхлипнула:

— Это из-за моего шрама… клеймо для тех, кто покидает Анклав. Я — дашит.

Как только её освободили, она сделала несколько неуверенных шагов.

— Что они делали? — снова спросила я, прижимая пистолет к затылку своей пленницы.

— Я не знаю. Они пичкали меня какими-то лекарствами и делали уколы. Пытались заставить что-то работать. — Она выглядела совсем разбитой, пытаясь взмахнуть крыльями, которых у неё больше не было, и всхлипывая. Это как если бы мне отрезали мой рог.

— Забирайся на дыбу, — приказала я своей пленнице. Охранница неохотно встала в неё, и я врезала ей в морду. Обернувшись, я сказала светло коричневой кобыле:

— Ты сможешь выбраться через…

Она лежала распластавшись на полу, и у неё не хватало макушки. У меня не было времени на раздумья, я просто схватила своей магией всё, до чего могла дотянуться и раскидала вещи по всей комнате. В одном месте хлам отскочил от невидимой преграды.

Я никогда раньше не левитировала два пистолета сразу, но теоретически, это было возможно. Два пистолета взвелись и направились в сторону невидимки. Я нажимала на спусковые крючки так быстро, как только могла, устроив настолько плотный огонь, что заставила бы пистолет-пулемёт гордиться собой. Что-то замерцало, и передо мной появился адъютант Минт Фреш, истекая кровью из множества дырок в своей броне.

Единорог отшатнулся назад и попытался достать пистолет с глушителем, но я отпустила свои пушки и перехватила его пистолет своей телекинетической хваткой. Он пытался бороться, но я присела, развернулась и лягнула его в лицо. Это позаботилось об остатках его концентрации. Я быстро подняла всё оружие (для единорога упавшее оружие было пригодным оружием), а потом и самого адъютанта за ноги и ударила об решётку одной из клеток.

— Зачем? — спросила я, смотря ему в глаза.

Он плюнул мне в лицо и ухмыльнулся… и тут я получила помощь из неожиданного источника. Рейдерша в этой камере не была связанна так хорошо, как остальные, она подползла к решётке и укусила Минт Фреша за шею. Он закричал, а она стала жевать.

— Зачем? Что вы тут делаете? — спросила я, пнув единорога и начав проталкивать его передние конечности через решётку. Рейдерша засмеялась от радости, что я предоставила ей такой банкет.

— Чёрт! Я не знаю… Я не… — кричал он, пытаясь выбраться.

Я протолкнула его ближайшее ко мне копыто ещё глубже в камеру.

— С хрена ли ты не знаешь? Ты один из специальных единорогов Анклава. Всё ты, блять, знаешь! — прорычала я ему в лицо.

— Я не знаю! Не знаю! Святая Луна, спаси меня, я не знаю! — прокричал он, по его лицу текли слёзы. Раздался звук рвущейся плоти и безумное чавканье. Он начал терять сознание, и я левитировала одно из лечащих зелий из мед кабинета и насильно влила ему в глотку. Он поперхнулся, затем снова закричал.

— Болезнь! Мы должны… Она не… — Единорог запнулся, когда рейдерша снова принялась бешено жевать его ногу.

— Говори! — проревела я, дав ему ещё одно лечебное зелье.

— Эта зараза не берёт пегасов! — прокричал он, когда кобыла схватила и потянула его заднюю ногу. Я влила в Минт Фреша ещё одно зелье. — Мы не знаем почему! Они невосприимчивы! Святая Селестия, остановись!

Он дважды выстрелил мне в голову. Он убил эту безоружную искалеченную пегаску-заключённую в режиме невидимости как подлый трус. Я отчётливо видела кровь на его копытах. И я, чёрт возьми, не собиралась останавливаться!

— Тогда зачем вы это делали? — потребовала я ответа, протолкнув полностью одну из его ногу через решётку. Рейдерша внутри завизжала от восторга.

— Чтобы… — начал было он, но тут его голова взорвалась во вспышке малинового света.

Оперативный агент Лайтхувз стоял в дверном проёме, его боевое седло было наготове, и я оказалась под прицелом двух лучевых пушек. Он выглядел… впечатляюще. Может быть немного тошнотворно.

— Я мог поклясться, что Минт Фреш скорее сдохнет, чем станет говорить. Безусловно, я не ожидал, что рейдера можно использовать как орудие допроса. Это стоит взять на заметку.

Если бы я только могла вытащить ствол и выстрелить, я бы сделала это, но агент был подобно взведённому курку. Он продолжил, его голос звучал тихо и монотонно:

— Если бы вы потерпели день… всего один день… то всё было бы чисто, хорошо и доведено до логического конца. Но нет. Вы явились сюда, всё усложнили, нарушили ход моей операции и, в довершение всего, скормили рейдеру моего доверенного адъютанта, чтобы заполучить ответы. — Он подмигнул мне, а затем улыбнулся. — Не думаю, что смогу заинтересовать вас новой работой, верно? Силы безопасности Анклава нашли бы вам применение.

— Да вертела я вас на своём рогу, — ответила я. Не очень красноречиво и броско, но сейчас я была в весьма скверном настроении. — И дай угадаю, сейчас ты и меня пристрелишь?

Он явно этого хотел. Я заметила, как он опустил взгляд на кобылу, жадно отрывающую кусок за куском от Минт Фреша. Когда же он снова взглянул на меня, я поняла, что Лайтхувз, безусловно, думает об этом.

— Это действительно необходимо. Вы не та пони, которую стоит недооценивать. Это будет мудрым поступком — прикончить вас сейчас. — Он сделал глубокий вдох. — Но, к несчастью, вы много значите для моих операций. Если я сдам вас Деусу и Ростовщице, то смогу спокойно спать, — будничным тоном ответил он. Это было приятно слышать, кто-то хотел поймать меня не ради нелепой кучи крышечек. — Так что вас сейчас обыщут, а потом вы очень вежливо пройдёте в тюремный отсек. После я закончу здесь, и ход вещей вернётся в нормальное русло.