Темная луна

Другой рукой он поднес к губам золотую флейту. Мирмиды в страхе отпрянули. Он сыграл несколько нот, и исчез вместе с Насси. – Лиан все еще не мог понять реакции Идлиса. «Рассказ и так слишком затянулся, – решил юноша. – Выводи мораль и закругляйся!» – Мирмиды посмотрели на окровавленный труп своего бывшего хозяина. Беспрекословное подчинение довело их до этого злодеяния и предательства.

– Больше мы никогда не станем служить, – причитали они. – Мы отрекаемся от имени «мирмиды». Ничтожествами будем мы называться, отныне и навсегда. Ибо из ниоткуда мы пришли и в никуда канем, не оставив по себе памяти.

Затем они вернулись на Гаш-ад-Наш и там долгие годы влачили жалкое существование под бременем позора и вины. Несчастные создания, потерявшие смысл жизни. Со временем все эти события забылись, и лишь одна странная традиция осталась у этого племени: перед каждой едой они произносят молитву во искупление грехов, но каких именно, никто уже не ведает.

Лиан посмотрел на слушателей. Достиг ли его рассказ их сердец? Если нет, теперь все равно ничего не исправить. Лицо Рулька налилось краской. Гаршарды молчали.

– А что же случилось с Насси? Она выжила, но не осталась с Шутдаром. После того как они перенеслись за много миль от замка Бандиара, девушка покинула безумного мастера. Одна отправилась она в незнакомый мир и стала могущественным мансером. Насси прожила долгую жизнь и умерла во время возникновения Непреодолимой Преграды, но дом, который она построила в Салюдите, сохранился до сих пор. Вот мое сказание.

Лиан поклонился судьям и Рульку. Но карон не ответил на поклон.

Намек был слишком прозрачен.

– Я должен предупредить вас, что здесь нет ни слова правды, – обратился к судьям Рульк. – Это не сказание, а притча, сочиненная для того, чтобы сыграть на ваших эмоциях. Только взгляните на него – он не летописец, а самый настоящий мошенник.

– Мое сказание основано на подлинных событиях. Это священный закон для любого летописца. Я не подтасовывал факты и не грешил против истины. В наших писаниях сказано о людях, живших на полуострове Гаш, которые служили Бандиару и убили своего хозяина. Они действительно назывались мирмиды, и до сих пор в их племени соблюдается молитвенный ритуал. Все это легко проверить. – Лиан окинул взглядом совещавшихся судей.

Карана затаила дыхание. Если Лиан победит, она никогда больше в нем не усомнится.

– Мы жили в южных землях. И знаем, что события, о которых он поведал, имели место, – произнес Идлис после долгой паузы.

Лицо Рулька посуровело.

– Тогда подсчитывайте голоса, – приказал он. – И помните, гаршарды, дважды вы уже подвели меня. Не повторите ошибки в третий раз.

На мгновение воцарилась гробовая тишина. Внезапно Лиан услышал тихий звук, скрип закрывавшейся двери. Наконец заговорил Ярк-ун:

– За сказание Рулька. – Лиан этого ожидал. Рульк перевел взгляд на Ятху.

– За Лиана из Чантхеда, – выдохнула она. На ее почти красивом лице от напряжения выступили капли пота.

Все взгляды устремились на Идлиса. Каране казалось, что даже в зале слышно, как колотится ее сердце. Идлис всегда был честен, но мораль гаршардов никто не мог до конца понять. Девушка попыталась проникнуть в его сознание, но наткнулась на черную пустоту.

Лиан видел, что гаршард переживает мучительную внутреннюю борьбу между честью и долгом. Сквозь серый оттенок кожи на щеках проступали алые пятна. Как примирить преданность хозяину с его приказом судить справедливо?

– Состязавшиеся выступили почти на равных, – произнес он медленно и очень отчетливо. – Тем не менее я отдаю предпочтение Лиану.

На мгновение снова повисла тишина, но тут Ярк-ун вскочил со стула и ударил Идлиса кулаком в лицо.

– Председатель нездоров, – сказал он. – Его голос не засчитывается.

Идлис вытер кровь с разбитой губы.

– Великий Предатель! – крикнул Лиан Рульку. – Собственное сказание изобличает тебя, так же как действия твоих псов. Самонадеянный дурак, чья глупость поставила под угрозу целый мир. Ты совсем не тот хозяин, которого гаршарды ждали все эти столетия.

Ярк-ун подскочил к юноше, и тот полетел на пол.

– Хватит! – взревел Рульк.

Он направился прямо к потайной двери, за которой пряталась Карана. Плита подалась. Девушка попыталась отползти в темноту, но от нескольких часов сидения ее ноги совсем затекли.

– Схватите ее! – рыкнул он на гаршардов. – Их обоих. – Пристыженные гаршарды колебались. Рульк понуждал их идти против чести. Он больше не был для них идеальным хозяином, но все же оставался им хозяином. И они повиновались.

48

Искушение Караны

Их бросили в темную холодную камеру. У Лиана от удара сильно кружилась голова. Он даже потерял на несколько минут сознание и теперь с трудом вспоминал, где находится и что с ним было. Лиан лежал на твердой ледяной поверхности, но голова юноши покоилась на чем-то мягком и теплом.

Он открыл глаза. Вокруг царил полумрак, свет проникал сюда лишь через небольшие бойницы под самым потолком. Его голова лежала на коленях у Караны, девушка то и дело пробегала пальцами по его шелковистым волосам. Увидев, что он пришел в себя, она улыбнулась и приложила холодную руку к синяку на его щеке.

– Колесо повернулось снова, – сказал он. – Сейчас все почти так же, как в день нашей первой встречи.

Сгорая от желания, Карана поцеловала его в шею, расстегивая пуговицы свободной рукой.

– Но тогда я еще плохо тебя знала и слишком идеализировала, – промурлыкала она.

– Кстати, как тебе понравилось мое сказание? – спросил Лиан слабым голосом.

Она рассмеялась:

– Твое честолюбие не знает границ. Рассказать такое Предание Рульку! Думаю, Шутдар ошибался: первое место в списке дураков по праву принадлежит нам. Мы тоже войдем в историю. Но если серьезно, то в твоем плане был один просчет – ты вступил в честное состязание с Великим Предателем.

– М-да, – протянул Лиан. – Я знал, что упускаю что-то важное.

Карана расхохоталась, и Лиан тоже улыбнулся. Один из гаршардов, заглянувший в смотровое окошко, увидел, как они смеются, и решил, что это, должно быть, очень странные враги.

Некоторое время спустя, гладя Карану по шее и плечам, Лиан обнаружил, что цепочка исчезла.

– Где твоя серебряная цепочка, Карана?

– Я вынуждена была заложить ее в Туркаде. Мне очень жаль.

– Ради меня? Несмотря на подозрения?

– Ради нашей любви. Мне все пришлось потратить на взятки, чтобы вызволить тебя из подвалов Иггура.

– Сколько ты выручила за нее?

– Три золотых телля.

– Ничего себе! – удивленно воскликнул он.

– Я ни о чем не жалею и сделала бы это во второй раз не задумываясь, – сказала Карана с чувством. – Кстати, я кое-что хотела спросить тебя про эту вещицу.

– Что именно? – сонно спросил Лиан.

– На замочке было клеймо мастера. Я знаю, тебя интересуют древние знаки.

– Как оно выглядело? – спросил юноша, сон мгновенно слетел с него.

Она попыталась нарисовать сложный иероглиф на пыльном полу.

– Нет, не совсем так. – Карана стерла рисунок и попробовала снова. С третьей попытки ей удалось изобразить его довольно точно.

Лиан уставился на рисунок.

– Я уверен, что видел это клеймо, – сказал он, потирая лоб. – Но где?

– Там еще было выгравировано имя, однако мне показалось, что его добавили позже. Все буквы прекрасно сохранились. Фиа – Фиам – Фиахра!

– Фиахра! – Лиан буквально подпрыгнул. – Ты уверена?

– Да. Буквы были такими четкими, словно их выгравировали только вчера. В то время как клеймо почти стерлось. Кто такая эта Фиахра?

– Девушка-калека, убитая в башне! – воскликнул Лиан. – Цепочка, должно быть, очень древняя, только сейчас я сообразил, что это клеймо самого Шутдара. Наверное, он отдал ее девушке перед тем, как уничтожил флейту. Поэтому-то Кандор и скопировал ее плетение при постройке Великой башни. Только зачем? Мне необходимо это выяснить.