Тёмный день

— Эй, Бобик! На, возьми!

Кобольд уставился на человека тяжелым взглядом.

— Забавная псина, — продолжал ветеринар. — И форма черепа любопытная…

Тохта мысленно пожелал ему подавиться пивом.

Очень хотелось отхватить настырному человеку руку по локоть, так, чтобы раз и навсегда пропала охота всякую дрянь кобольду предлагать. Однако же, сдержался, выскользнул из-под стола и нырнул в кусты, от греха подальше.

В густых зарослях Тохта растянулся на траве и принялся грустить. Все в этом мире было чужим, немилым, все не по сердцу. Даже откормленные непуганые крысы больше не радовали, как должно. Ну, крысы… ну, откормленные… а дома-то, дома! Дома нора прекрасная, в меру сырая, в меру прохладная. Родное болото, где каждая лягушка знакома, Лутака, где каждый тебя знает, дом с синими ставнями…

Тохта тяжело вздохнул. Неужели, и впрямь, всю жизнь здесь прожить доведется?! И думать об этом не хотелось… но вдруг прямо в ухо словно кто-то невидимый шепнул: «Не хочешь, а придется».

И от этих слов сердце кобольда сжалось.

— Странная порода, — продолжал болтать за столом ветеринар, размахивая пустым стаканом. — Редкая?

— А то! — отозвался Дарин. — Редчайшая! Больших денег стоит. Да ладно, забудь ты об этом. Давай еще пива?

Ветеринар с готовностью подставил стакан, но забывать об удивительном животном не собирался.

— Морда интересная… — глубокомысленно пробормотал он. — Будто даже и не собачья? На прикус интересно бы глянуть… на зубы, то есть.

Дарин пересчитывал деньги, полученные за сделанный перевод, и на его слова внимания не обратил. Ветеринар выбрался из-за стола и, покачиваясь, двинулся в сторону кустов. Кобольд, погруженный в печальные мысли, непрошеного гостя заметил не сразу.

— Бобик! Бобик! А, вот ты где, — добродушно сказал человек и потрепал кобольда по загривку. — Что грустишь?

И он легонько щелкнул его по носу.

Кобольд замер. Потом глаза его вспыхнули рубиновым огнем.

— Эх, ты, пес Барбос! Африку, небось, вспоминаешь? Далеко она, да и фиг с ней. Ну-ка, покажи мне зубки! Покажи зубки, будь умницей…

Дарин обнаружил исчезновение ветеринара и всполошился не на шутку. Он попытался было выбраться из-за стола, но девица висела на нем, как клещ и отпускать не собиралась.

— Отстань от собаки! — крикнул он, одновременно стараясь повежливей отцепить от себя девушку.

— Прикус у собаки — это все, — деловито бормотал ветеринар, наклонившись к Тохте. От человека нестерпимо пахло пивом и чем-то соленым. — Без правильного прикуса собаке на выставке и делать нечего. А скажи-ка мне, Бобик, тебе хозяин витамины дает?

Он ловко ухватил Тохту за морду и прищурил глаза.

— Сейчас посмотрим…

Терпение кобольда лопнуло. Один движением он стряхнул с себя человеческие руки и произнес четко, глядя ему прямо в глаза:

— Пошел вон!

И выскользнул из зарослей.

В кустах послышался глухой стук, будто кто-то тяжелый грохнулся на землю в полный рост.

Подбежал встревоженный Дарин.

— Где этот придурок? — беспокойно спросил он у кобольда. — А… что это с ним?!

Он с удивлением уставился на приятеля, лежащего на земле.

— Он что, в обморок упал? Почему? Тохта, ты его укусил?

— Была охота, его кусать, — брезгливо проговорил кобольд. — Сказал просто, чтоб убирался…

— Сказал? Понятно, — Дарин кивнул. — Говорящая собака — кошмар ветеринара! Ну, да черт с ним. Проспится — забудет.

Он оглянулся на приятелей: те сидели за столом и маленького происшествия не заметили.

— Домой идем? — буркнул Тохта.

— Сейчас, дай мне еще минут пять. Поговорить надо, вроде еще заказец на перевод есть.

— Ладно, — угрюмо буркнул кобольд. — Я у реки пока посижу.

— Смотри, чтоб не увидели, — предупредил Дарин. — А то сам знаешь…

— Сам знаю, — согласился Тохта. — А ты смотри в оба, — он указал взглядом на тощую девицу. — Не вздумай в нору ее приводить!

Дарин смущенно кашлянул.

— Я и не собирался. Это просто… э… старая знакомая. Старая знакомая, вот и все. Она вообще не в моем вкусе!

Кобольд кивнул.

— И не в моем. Мы таких тощих никогда бы есть не стали…

— Есть?!

Уточнять Тохта не стал. Он пустился бежать, держась возле полосы кустов, стремительно и бесшумно пересек парк, пробежал по пустым дорожкам, ныряя в кусты всякий раз, когда чуял поблизости людей, рысцой взбежал на утес, нашел место, где никто его не увидит, и уселся.

Устроившись на камне, кобольд окинул взглядом широкую реку, зеленый остров посредине, огромный старый парк, а за парком — непривычный глазу пейзаж: многоэтажные дома, улицы, площади. Внизу на набережной — люди, люди…

Все кругом было незнакомое, странное, все раздражало, все не нравилось. Кобольды живут долго, а он, Тохта, по меркам своего племени, еще совсем молод. Еще лет двести впереди, где же он проживет их? Неужто здесь?

— Разве это жизнь?! — мрачно спросил сам себя кобольд, с отвращением разглядывая чужой мир. — Разве жизнь?

Так он сидел, погруженный в невеселые мысли, пока не услыхал позади шорох и шаги. Оборачиваться кобольд не стал — и так ясно было, что это Дарин. Его запах Тохта учуял еще тогда, когда приятель только-только подходил к утесу. Мелькнула мысль — как же Дарин догадался, где его искать? Но додумывать ее кобольд не стал: в последнее время между ним и Дарином образовалась какая-то невидимая связь, которая помогала парню безошибочно определять, где в данный момент находится Тохта. Дарин подошел, уселся рядом и тоже стал смотрел на реку, на белые теплоходы, на толпу людей, гуляющих по набережной. Говорить ничего не стал: и без слов прекрасно знал, какие думы одолевают кобольда.

Наконец. Тохта поднялся на ноги и встряхнулся.

— Пойдем домой, — угрюмо проговорил он. — Есть хочу.

— Хочешь, колбасы тебе купим? — предложил Дарин. — Тут по дороге магазин есть.

— Купим, — без особой радости согласился Тохта и вдруг подскочил на месте, как ужаленный и с шипением выдохнул воздух сквозь оскаленные зубы. Шерсть на загривке у него встала дыбом.

— Магия! — прошипел он.

Дарин вытаращил глаза.

— Что?!

— Чую магию, — Тохта настороженно принюхался, поводя мордочкой из стороны в сторону. Он припал к земле, оскалившись.

— Какая магия? Где?

Кобольд осторожно отступил назад, озираясь по сторонам.

— Где-то близко, — сквозь зубы беспокойно пробормотал он, щуря горевшие красным глаза. Тохта обнюхал землю, кусты, одинокое молодое деревце, растущее поодаль, потом боязливо приблизился к валявшемуся на землю рюкзаку Дарина.

— Что там, в твоей сумке?

Тот запустил руку в рюкзак, пошарил.

— Ничего… какая магия, Тохта? Ничего тут нет…

— Я ее чую! — сердито отрезал кобольд. — Первый раз за все время, что я тут! Даже амулет драконов — и тот не подавал признаков жизни в вашем нелепом мире без волшебства! А сейчас… я не могу ошибаться!

Он снова оскалил зубы.

— Ищи в сумке!

Дарин пожал плечами, расстегнул молнию и вывалил содержимое рюкзака на траву.

Тохта, опасливо подошел ближе, шерсть на загривке у него по-прежнему стояла дыбом. Кобольд осторожно обнюхал вещи: потрепанную записную книжку, телефон, кошелек, ключи и клочки бумажек, о которых Дарин сообщил, что это — всего-навсего трамвайные билеты.

— Ну? Ничего магического тут нет, сам видишь.

Кобольд сунулся мордой в пустой рюкзак.

— А здесь что? В кармане?

— Дребедень всякая. Брелок, фломастер… давно выкинуть надо.

Он щелкнул кнопкой, сунул руку в боковой карман и кобольд увидел, как на лице парня появилось выражение недоумения.

— Что там? Что? — поторопил его Тохта.

Дарин осторожно вытащил какой-то небольшой предмет и показал кобольду.

— Что за штука? — настороженно тявкнул он.

— Часы — растерянно ответил Дарин.

Кобольд сел на задние лапы и задумался.

Дарин внимательно рассматривал находку. Это были часы, те самые, давно сломанные часы, старые, с треснувшим стеклом, которые остановились в тот момент, когда он попал в Лутаку.