Эрагон

«Мы с тобой стали редко беседовать в последнее время, — сказал он Сапфире чуть погодя. — Что же ты ничего не скажешь мне о Тронжхайме и нашей встрече с Аджихадом?»

«Погоди, ещё рано делать какие-то выводы… Мне кажется, Эрагон, мы тут угодили в совсем иную войну. Мечи и когти в ней бесполезны, все определяют слова и связи. Двойникам мы явно не нравимся, и с ними надо быть настороже — это люди двуличные, они могут что-нибудь против нас затеять. И среди гномов наших сторонников тоже немного. Эльфам не нужен Всадник-человек, так что и от них не следует ожидать ничего хорошего. Самое большее, что мы пока можем сделать, это выявить тех, кто действительно пользуется здесь властью, и подружиться с ними. И сделать это надо побыстрее».

«Как тебе кажется, мы сможем сохранить свою независимость от вождей столь разных народов?» Сапфира устроилась поуютнее и сказала:

«Аджихад, похоже, готов предоставить нам свободу выбора, однако нам здесь не выжить, если мы не присоединимся к той или иной стороне. Ладно, подождём. Я думаю, мы скоро поймём, что нам делать».

КОРЕНЬ МАНДРАГОРЫ И ЯЗЫК ТРИТОНА

Оказалось, что во сне Эрагон сбросил все одеяла, и они сбились под ним в кучу, от этого он и проснулся. Сапфира ещё спала, дыша спокойно и размеренно.

Впервые за долгое время Эрагон чувствовал себя в безопасности, в душе у него даже пробудились какие-то надежды. Ему было тепло, он был сыт и мог спать сколько угодно. Внутри у чего словно перестала наконец закручиваться тугая пружина — она появилась там после смерти Брома, нет, даже с того момента, как он покинул долину Паланкар.

«Мне уже нечего бояться», — уверял он себя. Только вот положение Муртага не давало ему покоя. Как бы ни были гостеприимны вардены, Эрагон никак не мог смириться с тем, что это он — вольно или невольно — стал причиной того, что Муртага заключили в темницу. Ведь сам Муртаг не хотел идти сюда. Ситуацию надо было каким-то образом исправлять.

Глядя в потолок, он думал об Арье. Пустые мечтания! Эрагон встал и выглянул наружу. У входа в пещеру, вылизывая лапу, сидел крупный кот. Кот быстро глянул на Эрагона, и тому показалось, что в прищуренных кошачьих глазах блеснуло что-то знакомое.

«Солембум, это ты?» — мысленно спросил он кота.

«А то кто же».

Кот-оборотень встряхнулся и лениво зевнул, показав здоровенные клыки. Потом потянулся и прыгнул вниз, приземлившись прямо на Исидар Митрим.

«Идёшь со мной?» — спросил он Эрагона.

Тот вопросительно поглядел на Сапфиру. Дракони-ха уже проснулась и лежала неподвижно, наблюдая за ним.

«Иди. Я пока тут побуду», — сказала она.

Солембум ждал в арочном проходе, который вёл в другие части Тронжхайма.

Как только Эрагон спрыгнул вниз, Солембум повернулся, лязгнув когтями по полу, и исчез по ту сторону арки. Эрагон поспешил за ним, на ходу протирая заспанные глаза. Пройдя под аркой, он обнаружил, что стоит перед Бесконечной Лестницей. Иного пути вниз не было, и он спустился на следующий уровень.

И оказался в открытой аркаде, плавно огибавшей центральный зал Тронжхайма. В проёмах между стройными колоннами была видна Звёздная Роза, сверкавшая яркими лучами, и — далеко внизу — основание города-горы. Окружность центрального зала увеличивалась с каждым новым уровнем. Лестница, прорубленная сквозь пол аркады, вела вниз, на другой такой же уровень, и, проходя через множество таких же аркад, исчезала вдали. Спускной жёлоб тянулся с нею рядом, вдоль внешнего края ступеней. Возле лестницы лежала куча квадратных кожаных ковриков — видимо, на них гномы съезжали по жёлобу вниз. Справа от Эрагона пыльный коридор вёл в жилые помещения этого уровня. Солембум пошёл по коридору вперёд, призывно помахивая хвостом.

«Подожди», — попросил Эрагон, пытаясь нагнать кота, но тот уже мелькал в дальнем конце прохода. Повернув за угол, Эрагон увидел, что Солембум остановился у какой-то двери и мяукнул. Дверь отворилась как бы сама собой, и Солембум скользнул внутрь. Дверь тут же закрылась, и Эрагон в изумлении замер на пороге. Он уже хотел было постучаться, но не успел даже поднять руку: дверь снова отворилась, изнутри вырвался луч тёплого света, и, секунду поколебавшись, он переступил порог и оказался в довольно низком жилом помещении.

Здесь было две комнаты, щедро украшенные резным деревом и вьющимися растениями. Воздух был тёплым и влажным. На стенах и потолке горели яркие светильники. На полу горой громоздились какие-то загадочные предметы, в дальней комнате виднелась огромная постель с балдахином на четырех резных столбах, тоже весьма щедро увитых плетями комнатных растений.

Посредине первой комнаты в роскошном кожаном кресле сидела Анжела, ведьма и прорицательница из Тирма. Она широко улыбалась.

— Что ты тут делаешь? — вырвалось у Эрагона. Анжела уютно сложила руки на коленях и предложила:

— Во-первых, не хочешь ли присесть? Усаживайся прямо на пол, и я с удовольствием отвечу на все твои вопросы. Я бы предложила тебе кресло, но оно только одно.

Вопросы так и рвались у Эрагона с языка. Он сел на пол между двумя стеклянными флягами, в которых булькало какое-то зеленое зелье с едким запахом.

— Значит, — воскликнула Анжела, наклоняясь к нему, — ты все-таки Всадник! Я так и думала, но до вчерашнего дня не была полностью в этом уверена. Полагаю, что Солембум, негодник этакий, все знал, но мне ничего не сказал! А мне надо было, конечно, догадаться, как только ты упомянул о Броме. Сапфира… Очень хорошее имя, и дракону подходит…

— Бром погиб, — прервал её Эрагон. — Его убили раз-заки.

Анжела вздрогнула и принялась накручивать на палец завиток волос.

— Мне очень жаль, — сказала она наконец очень тихо. — Правда, очень жаль!

— Но тебя ведь это не удивляет, верно? — горько улыбнулся Эрагон. — В конце концов, ты ведь сама предсказала его смерть!

— Я не знала, чья это будет смерть, — возразила она, качая головой. — Но ты прав… меня это не удивляет. Мы с Бромом встречались всего пару раз. Ему не понравилось моё «фривольное», как он выражался, отношение к магии. Я его явно раздражала. Эрагон нахмурился:

— Тогда, в Тирме, ты смеялась над его судьбой. Ты даже сказала, что она похожа на скверную шутку. Почему?

Лицо Анжелы моментально напряглось:

— Теперь эта шутка действительно кажется скверной, но ведь я же не знала, что его ждёт. Как бы это сказать… Бром был некоторым образом проклят. Такова уж, видно, его вирда! Ему на роду было написано терпеть неудачу за неудачей во всех своих начинаниях, кроме одного, хотя вины его в этом и не было. Он был избран Всадниками, принят ими в орден, стал одним из лучших среди них, но дракон его был убит. Он очень любил одну женщину, но именно эта горячая привязанность стала причиной её гибели. И ещё ему суждено было беречь и готовить тебя к будущим свершениям, но в конечном итоге он и в этом не преуспел. Единственное, что ему удалось, так это убить Морзана. Впрочем, вряд ли кто-то мог совершить нечто лучшее.

— Бром никогда не упоминал ни об одной женщине, — возразил Эрагон.

Анжела равнодушно пожала плечами:

— Я слышала эту историю от человека, который никогда не стал бы мне лгать. Ну, ладно, хватит болтать! Жизнь продолжается! Не стоит тревожить души мёртвых нашими проблемами. — Она подняла с пола связку тростника и принялась ловко сплетать тростинки, явно не желая продолжать этот разговор.

Эрагон, поколебавшись, тоже решил сменить тему.

— А скажи, как ты оказалась в Тронжхайме? — спросил он.

— Вот это действительно интересный вопрос! — воскликнула Анжела. — Услыхав от тебя имя Брома — когда ты заходил ко мне в лавку, я вдруг почувствовала, что в Алагейзию возвращаются старые времена. Да и люди все шептались, что Империя охотится за новым Всадником, и я поняла, что драконье яйцо, хранившееся у варденов, наконец проклюнулось. Я заперла свою лавку да и отправилась в путь. Хотелось узнать об этом побольше.

— Значит, ты знала о яйце?!