В поисках Белого города (СИ)

— Шеле, помогай, — приказала она.

Я вышел из дома. Руки еще немного тряслись. Голова снова начала раскалываться, подступила знакомая тошнота. Надо было идти к знахарям. Но встречаться с Ботикой, с этой ненормальной, не хотелось. Интересно, на что она рассчитывала, когда предложила встать перед ней на колени? В нашем мире, эта поза подчинения. А тут? Я вспомнил, как она отреагировала тогда, когда я пришёл к Агнару, с сообщением о Веде. «И ты был готов унизиться до такой степени?» — спросила она меня. Значит, ей нужно было унизить меня! Зачем?

В глазах потемнело. Боль усилилась, захотелось разбить голову, чтобы избавиться от тисков сжимавших затылок. Может пойти к Сюа, она когда-то тоже была знахарем, пронеслось в голове. Но ноги уже не слушались…

— Сюа, твой сын потерял сознание, — в дверь кабинета заглянул молодой жрец.

— Где он?

— Его принесли в Храмовину. Ваша Энике начала рожать, он ее на руках до дома старшей матери дотащил и упал около крыльца.

— Спасибо.

Верховная жрица вошла в комнату, где около Косты суетилась Фолина, жена мидгардца Энтони.

— Что с ним?

— Сама посмотри, удивительные они все-таки люди. Силы тела нет, другой на его месте и кувшин с водой не поднимет, а он Энике на руках через весь город тащил. Откуда только у них берется сила? Надо бы его в травяной воде поддержать.

— Я его отправила сегодня погрузиться в покой!

— Странно, состав не приготовлен. Да, ничего я сама все сделаю.

— А где Ботика?

— Она была с утра, только я её больше не видела.

— Прошу, приготовь состав, погрузите туда Косту, а я к Арте пойду, у нас Энике рожает!

— Верховная, да будет светлым путь твоих сыновей! Теперь у Энике никто не отберет ее ребенка, он всегда при ней будет!

— Спасибо, Фолина!

Верховная жрица спешила к Арте. Принимала роды всегда старшая мать рода. Но родная мать тоже должна присутствовать, чтобы облегчить муки дочери. А у нее теперь две дочери, скоро будет еще две. Сюа улыбнулась!

Роды прошли спокойно, и на свет появился мальчик, первый ребенок в роде белых жрецов. Больше всех радовались сами белые жрецы, ребенок у Антоэля, здоровый с сильной силой рода, — надежда тем, кто мечтал вернуться в семью, и иметь детей. Люди с поздравлениями приходили в дом Арты, говорили необходимые слова, и обнимали счастливого отца. Но вот поток иссяк. Сюа с Кэртом и Веда с Грэгом засобирались домой. Но тут их остановила Шеле. Мне нужно вам кое-что рассказать, сказала она и покраснела. Арта удивленно взглянула на нее: — Это, так важно, дочка, уже поздно?

— Это очень важно, Арта! — вскрикнула она, — это касается Косты, и всех нас…

И она рассказала о сцене, которая произошла в Храмовине знахарей. На какое-то время повисла тяжелая тишина. Вдруг Веда вскрикнула:

— Да, как она смеет! Она сама…

— Веда, не надо, — Грэг схватил жену за руку, и крепко сжал. Она выдернула руку, краска бросилась ей в лицо: — Ты, что не понимаешь?

— Я хорошо понимаю, — сурово сказал он, — но об ЭТОМ не надо!

— Вот что, — подала голос Арта, — Сюа, ты как Верховная жрица, должна бы наказать Ботику за неподобающее поведение с больным! Если кто-то не хочет по каким-то соображениям лечить — это его право! Но оскорблять, пациента знахарь не должен. Что я тебе говорю, ты и сама знаешь об этом! Но ты — мать, и тебя могут обвинить в предвзятом отношении к этой… девушке. Кэрт, ты отец, тебе тоже нет слова! Грэг, ты — Верховный Советник, но и муж сестры Косты. Поэтому выход один, расскажите каждый своему Совету, и пусть они принимают решение. Мое слово такое — я не хочу, и не буду находиться в одном городе с Ботикой, злой, глупой девчонкой, которая желая унизить моего сына, оскорбила всех нас. Если она останется здесь, я заберу семью, и мы уедем в Белое братство! Кстати, Веда, давно предлагала уехать туда. Теперь я хочу услышать ваше мнение.

— Я принимаю это! — почти в один голос ответили все члены семьи.

— Теперь понятно, почему Энике родила раньше установленного тобой срока, Арта, — яростно сверкая глазами, произнес Антоэль, — ведь это могло отразиться на моем сыне?

— Успокойся, Антоэдь! — Сюа подошла к нему и заглянула в лицо, — Божественная Свати, уберегла твоего сына, с ним все в порядке. Грэг, — обратилась она к Раджану, — с утра вызывай старшую мать своего рода. Я глубоко сочувствую тебе, и поэтому прошу, нарушая все традиции, я со своей стороны, а ты со своей, попросим членов советов принять единственно ПРАВИЛЬНОЕ решение.

Ботика влетела к себе домой, ее трясло. Только одна мысль терзала ее: «Не удалось!» Если бы не Энике, которая, так некстати, начала рожать, она была уверена, этот мидгардец встал бы перед ней на колени. Их традиций он не знает, это она поняла еще тогда, когда он кричал на Сюа, придя в ее дом с сообщением, что Веда ушла на базу. А если он так легко предложил это Веде, то вполне возможно, у них это было чем-то само собой разумеющееся. Но здесь преклонив перед ней колени, он бы признал свое ничтожество. И она бы так отомстила этой семейке, которая отобрала у нее Агнара, и отодвинула ее, Ботику на самый последний план.

Все началось после того, как Веду доставили с базы без сознания. Агнар ходил сам не свой. Переживал, за чужую женщину, и был холоден с ней, с женой. Потом он потерял голову, увидев девушку, и носился с мыслью нарисовать ее, запирался у себя в кабинете, злился, мог днями не разговаривать с ней. Тогда у них произошел первый надлом в их отношениях. Зная, что именно эта маленькая веста вытащила ее из хранилища, тем самым опровергая всеобщее мнение, что Грэг и Веда не были знакомы, и что соединила их сама Божественная Свати, она потихоньку начала намеками распускать слухи о Раджане и его весте. Но тут вмешалась Таэнки, обвинив ее в наговоре, и сообщив Агнару о ее словах. Тот пришёл в ярость. Ботика делала невинные глаза, но муж ей не поверил. А потом появился этот мидгардец — Коста. И она совсем потеряла мужа, и почему? Он позвал ее к Грэгу, чтобы познакомить их, она отказалась, напомнив ему, что мидгардцы убили ее мать. Он холодно посмотрел на нее. И больше никогда не звал, а сам вечерами пропадал у Грэга, забросив ее — жену. Род Уллина держал в напряжении весь город, время от времени преподнося сюрпризы. А о ней, о красавице Ботике все забыли. Она злилась, и думала, как вернуть себе положение. И вот ведь такая прекрасная идея, и сорвалась.

Весь день и ночь она промаялась, ожидая, что теперь с ней будет. И как отреагируют на ее выходку женщины рода Уллина. Агнар домой не пришёл, это значило одно, ему сообщили о поведении жены. Хотя Ботика не чувствовала себя ни в чем виноватой, она имела полное право иметь свое собственное мнение.

На следующий день ближе к полудню появилась ее старшая мать, она выглядела расстроенной и озабоченной.

— Меня вызвали на Совет, — только и сказала она.

Ботика заплакала: — Он убийца, он мидгардец!

— Хватит, девочка, — резко оборвала ее старшая мать, — передо мной не надо притворяться.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Только то, что мне теперь будет стыдно смотреть в глаза Арте. Я просмотрела тебя, что-то упустила.

— Ты хочешь сказать, что я опозорила свой род? Но это не так! Я имею права думать так, как думаю.

— Конечно, имеешь. Каждый имеет право иметь свое мнение, но никто не имеет права оскорблять женщин другого рода. Ты — это сделала. Ты даже не посчиталась с тем, что Коста спас твоего мужа от смерти. И не надо говорить мне, что ты не можешь простить ему то, что он мидгардец. Ты не можешь простить ему то, что он лучше тебя. Я слишком поздно это поняла. И самое неприятное лично для меня то, что и Совет Белого братства и советники Раджана сделают все, чтобы ни малейшая тень не легла на мой род. Понимаешь, не я — старшая мать, а представители чужих родов будут обелять меня. Позор! Потребовать от мужчины, встать перед тобой на колени! И как ты могла только произнести такое?

— Я только хотела, чтобы он навсегда отказался от своих, мидгардцев, убийц!