Пока чародея не было дома. Чародей-еретик

— Ваша милость. Ваша милость.

— Лорд Чародей, — произнес архиепископ на редкость неофициальным тоном.

Род взглянул на начищенный до блеска латный нагрудник архиепископа.

— Вы уж простите меня, милорд, но все же вы странно смотритесь в доспехах и в митре одновременно.

Архиепископа бросило в краску.

— Что, неужели это такая редкость, чтобы священнослужителю доводилось обороняться?

— Я вообще не ожидал, что духовенство примет участие в сражении. И разве вам не полагается епископский посох?

Архиепископ поднял палицу и мрачно ответил:

— Не сомневаюсь, нынче она послужит мне лучше.

— Если вы меня спросите, то я скажу, что это — довольно странное предсказание.

— Я не стану вас спрашивать, — помрачнев, ответствовал архиепископ. — Знайте, лорд Чародей, что Господь наш сказал только: «Мечом живущий мечом погибнет». И даже если мы распространим Его слова на все колющее и режущее оружие, то священнослужителям все равно можно носить оружие незаточенное.

Род вдохнул поглубже, стараясь унять охватившее его возмущение и удержаться от комментариев насчет духа и буквы закона. Воспользовавшись паузой, слово взял Туан.

— Милорд, для меня, как и для вас, важнее всего благо народа, и потому я бы предпочел воздержаться от применения оружия в решении нашего спора. Неужели не осталось никаких средств достижения мира между нами?

— Что я слышу? — брезгливо фыркнул ди Медичи. — Вы лицемерите и распускаете сопли! Не ожидал от вас такого, Туан Логир!

Король зарделся и перевел взгляд на герцога.

— Нет ничего зазорного в том, чтобы поступить по велению Господа, милорд, и избежать убийства ближних. — Сказав так, Туан вновь обратился к архиепископу. — Так что же, есть ли путь к миру?

— Несомненно, есть, — отвечал архиепископ с каменным лицом. — Если вы отречетесь от вашей ереси и вступите в лоно Грамерайской Церкви.

Туан печально покачал головой:

— Этого, милорд, я сделать не могу. Почитаю греховным отречься от Римской Церкви ради собственной выгоды.

— Ваша выгода в том, чтобы отказаться от подчинения мне! — сверкнув глазами, воскликнул архиепископ. — О нет, для меня вы — человек, изменивший истинной вере!

Род сдвинул брови. Архиепископ вел себя на редкость нетипично. Он просто-таки на себя не был похож. Неужели внутри него всегда обитало чудовище, которое он столько времени держал на привязи? Или для такого поведения существовала какая-то другая, более очевидная причина?

— Можно было бы поразмышлять и относительно той выгоды, которой ищете вы, милорд. Насколько мне известно, ваши проповедники объявили о вашем указе, в котором вы позволяете священнослужителям жениться.

— В этом вопросе Рим всегда ошибался!

— Однако вслед за этой вестью пришла еще одна: весть о том, что вы помолвлены с леди Мейроуз Редцеринг, — прищурившись, негромко проговорил Род. — Можно поставить под вопрос то, какие мотивы руководили вами, милорд, когда вы подписывали свой указ. Как знать — быть может, вы позволили священникам жениться только ради того, чтобы удовлетворить собственную похоть.

— Лорд Чародей! — прошипел Туан, а архиепископ побледнел.

Не дав ему возразить, Род подлил масла в огонь:

— И если прочие ваши решения — всего лишь индульгенции для вас лично, то всему вашему расколу грош цена. Натуральное лицемерие, и больше ничего.

— Хватит! — прокричал архиепископ, развернул коня, обернулся и бросил через плечо: — Справедливость моих убеждений докажет оружие! Защищайтесь!

Герцог, довольно улыбаясь, проводил архиепископа взглядом, оглянулся и насмешливо поклонился Туану.

— Превосходные слова о мире, милорд. — Он взглянул на Рода. — А вам легко было оскорбить человека, у которого недостает умения защитить свою честь, лорд Чародей. Я с радостью сражусь с вами вместо него. Ну, вы готовы выйти на поединок со мной? Пусть за ним наблюдают оба войска!

— Как только будут завершены переговоры, — поджав губы, ответил Род, — мы встретимся с вами в указанном вами месте.

Герцог удивленно вздернул брови, широко улыбнулся и поклонился, затем пришпорил своего скакуна, развернулся и погнал коня галопом к своему войску.

Туан тоже развернул свою боевую лошадь и устремил взгляд туда, где выстроились готовые к бою рыцари.

— И чего же вы добились, лорд Чародей?

— Надеюсь, я добился того, что наши противники допустили ряд глупейших ошибок, ваше величество. Взбешенный полководец не слишком хорошо мыслит.

Туан резко взглянул на него, подумал и понимающе кивнул:

— Мне следовало догадаться, что вы не просто так лезете на рожон. И все же я крайне огорчен тем, что нам не удалось решить спор мирным путем.

— Да, но вы старались, как могли. Теперь ваша совесть чиста, так что наслаждайтесь боем!

Туан озадаченно уставился на Рода, а в следующее мгновение его губы расплылись в улыбке.

— Что ж, я думаю, по меньшей мере бой будет волнующим. — Он обозрел свое войско, высоко поднял голову, сверкнул глазами. — Вперед, лорд Чародей! Если нам суждено драться, будем драться на совесть!

С этими словами он пришпорил коня и пустил его быстрым галопом.

Род последовал за Туаном, еле слышно проговорив:

— О’кей. Вот как все обернулось. Но по крайней мере я хотя бы не сделал хуже, чем было!

— А теперь давай поскорее одержим победу, Род, — отозвался Векс. — Чем короче будет бой, тем меньше будет жертв.

Род придержал коня и остановился между королем, который уже отдавал приказы гонцам, и отцом Мак Ги. Тот встретил Рода испытующим взглядом.

— Ну что, удалось нам неопровержимо доказать, что местные жители не способны самостоятельно решить свой спор?

— Да, черт подери! — буркнул Род, смутился и добавил: — О… прошу прощения, святой отец.

— Не извиняйтесь. Но как хотелось бы соорудить плотину на пути этого бурного потока… — Мак Ги прищурился и устремил взгляд в сторону войска мятежников. — На самом деле, пожалуй, стоит попробовать… Н-но! — Он пришпорил коня и во весь опор поскакал к армии противника.

— Что за… Вернитесь!!! — крикнул Род, закрыл лицо ладонью и застонал.

— Что это с отцом Мак Ги? — ошарашенно проговорил Туан. — Он что, рассудка лишился?

— Нет, ваше величество. Он всего лишь рассвирепел.

— Безбожный отступник! — выкрикнул отец Мак Ги на скаку. — Иуда!

Архиепископ, еще не успевший добраться до передовых шеренг своей армии, изумленно обернулся, увидел всадника в монашеской сутане, и побледнел.

Леди Мейроуз, стоявшая на холме позади войска, тоже сильно побледнела, вогнала шпоры в бока своей скаковой лошади и закричала:

— Расступитесь! Пропустите меня! Я должна выехать ему навстречу, иначе всему конец!

Воины расступились, движимые более изумлением, нежели послушанием.

Архиепископ дышал, как рыба, выброшенная на берег.

— Неужто вы позволите какому-то монаху укорять и оскорблять вас? — требовательно воскликнул ди Медичи. — Воспряньте духом, милорд! Вы погубите и себя, и нас! Вы должны сурово отчитать этого человека!

Архиепископ закрыл рот, поджал губы и погнал коня навстречу Мак Ги.

— Прочь с дороги, самозванец! Кто ты такой, чтобы укорять своего архиепископа?!

— Вы отлично знаете, кто я такой! — в гневе вскричал Мак Ги. — Я Моррис Мак Ги, глава ордена Святого Видикона Катодского! На колени перед тем, кто старше тебя, лживый прелат!

Его слова были хорошо слышны и тому, и другому войску. Все воины до единого — и рыцари, и простые крестьяне — вытаращили глаза и раскрыли рты.

— Он сделал это! — воскликнул Туан. — Он дал всем понять лживость церковного раскола!

Однако архиепископ пока не сдавался:

— Это ты самозванец и лжец! Возможно, ты даже не священник! Никто никогда не видел главу ордена. Он никогда не бывал на Грамерае!

— А теперь он здесь! — Мак Ги резко выбросил вперед руку с вытянутым указательным пальцем. В лучах яркого утреннего солнца ослепительно сверкнул его перстень. — Вот мой перстень и вот моя печать!