Роман о любви, а еще об идиотах и утопленницах

— Ну что ж, верить или не верить — ваше дело. Но если вы меня не послушаете, город ожидает большая беда. Впрочем, как знаете.

— Послушайте, Яков Афанасьевич, а почему русалки вас до сих пор не защекотали и на дно не уволокли? — спросил Крылов, надевая в прихожей пальто. — Ведь вы целые дни на льду проводите, неужели не страшно? А как они лед подгрызут!..

— Вы, конечно, иронизируете, я понимаю, — серьезно проговорил Яков Афанасьевич, он запустил руку в карман висящего на вешалке пальто и достал сухую полуосыпавшуюся веточку и протянул Крылову. — Вот почему меня не трогают.

— Русалкополох?

— Это ветка полыни, самое эффективное и единственное, что по-настоящему страшит русалок. Возьмите — ночь, вам по набережной возвращаться, мало ли что.

Яков Афанасьевич вложил в руку Крылова сухую веточку. Крылов криво ухмыльнулся, сунул ее во внутренний карман пальто и пошел к выходу. Несмотря на поздний час, из соседней двери вышла старушка, которую Крылов уже видел, проходя мимо кухни.

— Здравствуйте, — сказал Крылов, но старуха, не ответив, прошла мимо в туалет и закрылась.

Яков Афанасьевич вышел вслед за следователем на темную лестницу.

— Помните мои слова, — пожимая ему руку, сказал он. — Город ждет большая беда.

Глава 5

Покойники хорошего человека не покусают

Андрей со стоном перевернулся на живот, открыл глаза, поднял свинцовую голову от подушки и тут же бессильно опустил ее на место. «Господи, как пить хочется, сдохну сейчас…» Но подняться не было мочи, проще было умереть. Полежав еще некоторое время и поняв, что смерть не придет еще долго, Андрей, сделав усилие, оперся на локоть и осмотрелся. Комната, в которой он оказался, была совершенно ему незнакома. Убогая обстановка жилища предполагала, что обитатель его стоит, вернее, лежит (вероятно, это он в майке и трусах, раскинув руки, лежал на полу возле стола) на низшей ступени общественного благополучия. Впрочем, благополучия здесь и в помине не было. Все было старым, негодным и задрипанным. Поднявшись с дивана, на котором он спал в одежде и без одеяла, зато с подушкой, правда, без наволочки, он подошел к заставленному пустыми бутылками столу и, обнаружив початую бутылку пива, допил ее из горлышка. Полегчало. В лежащем на полу человеке признал Мелодия, снова лег на диван. Алкоголь оказал благотворное воздействие на память. Вспомнил он, как они с Мелодием после посещения старухи пошли к нему в гости, выпивали в компании еще одного приятеля Мелодия… на этом память утыкалась в черную стену и дальше не шла.

Мелодий захрипел, перевернулся на живот, поднялся на четвереньки, постоял так, глядя по сторонам, потом медленно выполз из комнаты и закрыл за собой дверь.

— Допился, — сказал негромко Андрей и, не узнав своего голоса, добавил: — И я допился.

Он встал, подошел к окну. Дворик, который он видел вчера впотьмах, при дневном свете выглядел еще более привлекательно. Какой-то неприметного вида человек в сером пальто и кепке того же цвета читал газету, сидя на скамейке в углу двора.

— Выпить есть? — Андрей опустил глаза. Пока он глазел во двор, неслышно подполз Мелодий.

— Нету.

— Сейчас опохмелимся — и на работу. Помоги подняться, любезный.

Весу в Мелодии оказалось совсем немного. Андрей без труда поднял его и поставил на ноги. Тот глянул в окно и поморщился.

— Это окно бабки, что ли? — спросил Андрей.

— Какой бабки?

— Ну, какой-какой, у которой мы колесницу брали.

— Колесницу?!. Слушай, а правда, что вчера милиция приходила, или мне приснилось? — А ты, вообще, сам-то откуда взялся, помню только, что у тебя фамилия какая-то денежная…

— Никакая не денежная, Андрей меня зовут, а познакомились мы в метро, я тебя по вагонам возил милостыню просить, мы кучу денег заработали.

Мелодий сморщил нос и почесал в затылке.

— По похмелью чувствую, что кучу. Ладно, разберемся как-нибудь… Давай так, я к бабке за деньгами сбегаю, потом ты за пивом сгоняешь.

Когда Мелодий ушел, Андрей сел на диван и задумался, в организме было распаршиво, как никогда в жизни. Его бесцельный взгляд наткнулся на большой старый комод в углу. Комод был особенной конструкции: не с ящиками, а с одной большой дверцей, откидывающейся, как у секретера. Сверху на нем была наставлена грязная посуда, чугунный утюг, комок несвежих простыней. Андрей глядел на комод, мучительно силясь вспомнить что-то. В голове вспыхивали события вчерашнего вечера. Тревожно и тоскливо сжалось сердце. Он потер лоб ладонью.

— Черт знает что.

В памяти всплыл эпизод вчерашнего вечера, но он был настолько невероятен и абсурден, что походил на сон, да это и был наверняка сон; и Андрей знал это, но что-то внутри него съеживалось, сжималось сердце… Он отвернулся и стал смотреть на окна противоположного дома. Там, за пыльными стеклами, тоже ютились люди, живя своей убогой жизнью… но взгляд, как загипнотизированный, возвращался к проклятому комоду.

Андрей решительно встал, подошел к комоду, взялся за две массивные железные ручки и потянул. Дверца оказалась настолько тяжелой, что сразу открыть ее не получилось. Андрей потянул снова — она со скрежетом и скрипом распахнулась. Андрей отпрянул.

— Ух ты!..

В комоде в тонком ситцевом платьице лежала женщина. Она лежала вверх лицом, лицо у нее было белым, восковые руки мирно покоились на груди, как полагалось складывать усопшим. Андрей присел и внимательно присмотрелся к женщине: нос заострен, дыхания незаметно, труп трупом… Коснулся ее руки, рука оказалась совершенно холодной.

Зачем Мелодий хранил в комоде мертвую женщину? Может быть, припрятал, собираясь потом расчленить, да забыл за бесконечными пьянками… Все это мало походило на правду, уж чересчур бережно хранилась усопшая в комоде. Следов разложения на покойной заметно не было, и запаха никакого. Это наталкивало на мысль, что женщина умерла недавно, вполне возможно, что вчера… а вчера Андрей помнил не полностью…

Дверь вдруг распахнулась, Андрей вздрогнул, отшатнулся от мертвого тела. В комнату вбежал радостный Мелодий.

— Старуха раскошелилась! — выкрикнул он, дрожащей рукой показывая Андрею сторублевку. — Из-за Марьяны, говорит, даю — стерва! — глаза его восторженно сияли, он подошел, бухнул сторублевку на крышку комода, не обращая внимания на мертвую женщину. — Дуй, Копейкин, в магаз, возьми там чего-нибудь спиртного, подешевле.

Андрей смотрел на радостного Мелодия, не зная, как поступить, может быть, уйти, якобы в магазин, а потом вернуться с милицией?.. Да ведь Мелодий, если не дурак, смотается, потом доказывай, что ты не принимал участия в убийстве, когда кругом твои отпечатки пальцев. И потом, что вчера-то было? Но Мелодий сам вдруг заметил раскрытую дверцу.

— А, Марианна! Проветриваешься?! Молодец! — он похлопал покойницу по холодной руке. — За ее счет живу. Купи ей чего-нибудь вкусненького… варенья, что ли. О! Купи джема банку! — потом горестно посмотрел на тело. — Вот только пылится, падла!

Мелодий схватил с крышки комода скомканную простыню и несколько раз провел по лицу женщины, дунул три раза с силой, потом снова бросил простыню на крышку комода и захлопнул дверцу.

— Так чего, Копейкин, пойдешь за пивом?

— Сам ты — Копейкин, — сказал Андрей. — Ты зачем труп в комоде держишь?

— От трупа слышу, — Мелодий зло блеснул глазами. — Это жена моя, Марианна. Понял?! Старухе ее трупом назови — она тебе быстро зенки повыцарапывает.

— Какая жена? — Андрей смотрел на него, как на идиота.

— Жена! Она в летаргическом сне. Бабка сказала, что, если я ее в интернат для инвалидов сплавлю, она мне коляску не даст никогда и еще квартиру подожжет. Это она может! А Марианна чего, Марианна тихонько лежит себе. Кормлю ее иногда, через специальный зонд, иногда врач приходит, тоже наблюдает… А в интернате ее б точно голодом заморили. Да и старуха мне бы жизни не дала, такая стерва!