Безумие 2. Выдумка (ЛП)

Глава 18

- Мне и на тебя наплевать. - Я делаю еще один шаг вперед, не зная, чем все это закончится. Неужели я первая нападу на кота?       - Тогда на что же тебе НЕ наплевать? - Его голос полон любопытства.       - Чтобы ты прекратил убивать детей и начинять их головами арбузы по всей Англии.  Он смеется.       - Аккуратно выполненные преступления; признай, весьма артистично.     Я чувствую отвращение. Не знаю, как я выгляжу, когда мне противно, но даже лицо больно.      - Ты вообще знаешь, как трудно запихать голову в арбуз? - Он до жути искренен. Жизни людей для него ничего не значат. - Никто больше не ценит искусство. - Он закатывает глаза. - Это все потому что я - кот? - Волосатые пальцы гробовщицы превращаются в клыки, словно у Россомахи. - Может, мне сменить имя на Д а Винчи или Пикассо, чтобы ты оценила мою работу?       - Ты не хочешь, чтобы тебя кто-нибудь оценивал. Чем больше тебя ненавидят, тем больше тебе это нравится, - отвечаю я. - Но, раз уж ты спросил, как на счет того, чтобы ты просто сдох? Мир просто обожает мертвых художников.       - Тогда меня никогда не полюбят. - Гробовщица приподнимает свою мясистую ручищу и машет ладонями в разные стороны. - Потому что я не могу умереть. - Он скромно улыбается на мою попытку унизить его. - И убийства жирдяев не прекратятся. Настоящие убийства еще даже не начались. - Она указывает на мертвые тела. - Люди всего лишь пешки в этой Войне Страны Чудес.       - Зачем убивать детей с излишним весом?       - Боишься сказать "жирдяев". - Усмехается она. - Это политически некорректно? Или же суровая правда всегда некорректна?      - Вау. Да у тебя зуб на "жирдяев". Мне не нравится, как это звучит на моем языке, но мне необходимо говорит на его безумном языке, чтобы читать между строк.       - Ты поймешь, ЧТО я имею в виду, если выяснишь это, Нэнси Дрю. - Она дышит на свои когти. - Ты и твой курильщик кальянов Испектор Гаджет. - Кажется, это до смерти его позабавило.     - Если все дело в старой вражде между тобой и Пилларом...       - Все не так, - перебивает она.      - Если все дело в обиде, что ты затаил на человечество, прошу, вспомни, что все это произошло так давно. - Я даже не знаю, что я творю, разговаривая с врагом.      - Ничего не давно. - Она по-прежнему разглядывает мое лицо, будто хочет обнаружить доказательства того, что я Настоящая Алиса. Я замечаю, как он/она пялится на мою шею. - Ты хоть смотришь новости? Люди - говорящие мартышки, изможденные от своего варварского поведения спустя стольких лет эволюции. Они могут одеваться лучше, говорить красивей и изобретать крутые гаджеты. Они скажут, что войне предпочитают любовь, но все это чушь. Люди по-прежнему монстры. И всегда ими будут. - Он замолкает и переводит дух, так и не найдя того, что искал во мне. - Но опять же, моя вражда не имеет к Войне Страны Чудес никакого отношения.      - Тогда зачем все это? - Если Пиллар отказывается отвечать, стоит ли ожидать подобных подвигов от Чешира?       - Если бы ты была Алисой, ты бы знала, - отвечает он. - Прямо сейчас, мне необходимо продолжить устраивать тебе тесты, пока ты не докажешь что ты - это она.       - Убивая детей? - Не могу уловить смысл в его логике.      - Все, что потребуется, - отвечает он. - Кроме того, ты по-прежнему можешь минимализировать убийства, решив загадки. - Он склоняет голову набок с еще одной ухмылкой. - Подумай над этим, как в "Уловке - 22". Либо ты не решаешь загадку, и я позволю убийствам продолжаться; либо ты отгадываешь загадку, я узнаю, что ты - Алиса и мы начнем Войну Страны Чудес. - Он почесывает подбородок когтями.       - Да что ж ты за псих такой?       - Довольно злобный, - усмехается гробовщица. - Давай не будем тратить время, Алиса. - Она начинает поглаживать когтями металлические инструменты на столах. - Ты оказалась достаточно умной, чтобы найти послание с маффином, и гораздо умнее, чтобы понять, что все жертвы жирдяи. - Он склоняет голову набок, когда я бросаю взгляд на молоток, прислоненный к стене за столами. Для чего в морге нужен молоток? - Вижу, что ты и Пиллар не воспользовались мудро подсказками, которые я для вас оставил. - Не смотря на то, что он говорил женским голосом, это лишь придавало ему зловещий оттенок. Что-то, что не подвластно объяснению. Что - такое, что могут порождать лишь кошмары. - Так вот моя последняя подсказка. - Он поднимает руку в воздух, средний и большой палец расположены довольно близко друг к другу, он словно вот-вот щелкнет ими. - Ты готова к моей главной подсказке, Алиса?       - Да. - Я бы согласилась на все что - угодно, лишь бы подобраться поближе к молотку. Мне нужно хоть какое-нибудь оружие.     Чешир щелкает пальцами, и несколько тел справа и слева от него оживают. Они резко садятся и ухмыляются на меня. Четверо слева от него. Четверо справа. Я застываю на месте.     Я только-только узнала, как расправляться с психами..., кем-то кроме себя, с этим еще можно поспорить. Но я не готова столкнуться с живыми мертвецами. Это за гранью абсурда. Почему эти восемь тел ожили?       - Ты не знала, что я могу обладать девятью жизнями одновременно? - Смеется она, хватая со стола инструменты, похожие на вилки. Что она собирается делать, разрезать их? - Я даже могу обладать ими, когда они мертвы. Как круто, да? - Кажется, Чешир перешел на свой жаргон. - Давай потанцуем, Алиса. Давай потанцуем.     Как бы мне сейчас хотелось оказаться сумасшедшей. Этого просто не может быть.

Глава 19

Два инструмента в руках Чешира используются крайне необычным способом. Такого я не ожидала.     Он взмахивает ими на тела, словно дирижер, управляя музыкантами оркестра. По сигналу, восемь оживших трупов на столе начинают исполнять нечто вроде мелодии.      Я морщусь, смущенная, озадаченная и подавленная, наблюдая, как первая безголовая покойница берет свою голову. Она прилепляет ее к шее и начинает петь:         - А ты знаешь Пекаря?  - Произносит она, словно послушная школьница.., на самом деле, это и есть одна из пятерых детей. Затем, она склоняет свою отрубленную голову к сотоварищу, лежащему на столе рядом с ней. Другой труп поднимается со своей отрубленной головой, не в силах правильно приложить ее. Поэтому, он решает держать ее обеими руками, после чего раздается пение:        - Пекаря, Пекаря?     Покойник размахивает своей головой вправо и влево, когда говорит "Пекаря", словно счастливое дитя в школьном хоре. Голова в руках поворачивается в сторону следующего трупа, передавая эстафету ему.     Третий труп, с неправильно повернутой головой на шее, по-прежнему довольно пригодной для пения с губами шиворот-навыворот:        - А ты знаешь Пекаря?     Он повторяет фразу, выгибая бровь на четвертое тело ,.. лежащее внизу, конечно же. Четвертый покойник не относится к Арбузным преступлениям. Какая - то старушка с целой головой, около семидесяти, одетая в большой белый поварской колпак. Ее лицо в ожогах.., должно быть, она умерла в печи. Старушка заканчивает песенку хриплым, но тихим голосом.      - Что живет на Друри Лейн?  - На этот раз, старушка смотрит прямо на меня уже без зубов.       Я не собираюсь отрывать себе голову и петь песню!      Чешир бросил на меня взгляд. Также сделали и другие четверо трупов справа от него.        - Еще раз. - Чешир взмахивает вилками. - И с чувством.     В унисон они все запели еще раз:  - А ты знаешь Пекаря?  Пекаря, Пекаря?  А ты знаешь Пекаря?  Что живет на Друри Лейн?     Следуя руководству Чешира, они заканчивают пение двойным хлопком окровавленными ладонями. А затем они повторяют ее еще раз. Громче.     Я обхватываю голову обеими руками и подумываю над тем, чтобы закричать. Я знаю, что крик редко помогает решению проблем. Если во всем этом кроется какая-то подсказка, то я ее не понимаю. Если Чешир намерен свести меня с ума, то он проделал исключительную работу. Если ничего из этого не происходит на самом деле, и я всего лишь воображаю себе все это, то я лучше предпочту сеанс шоковой терапии в Мухоморне, чем пение покойников в морге. Я ощущаю себя Алисой из книги, падая в бесконечную кроличью нору, где падение не прекратится никогда.     Пока они продолжают петь, желание ударить Чешира усиливается во мне. Я делаю шаг вперед и подбираю молоток, руки дрожат. Я хочу ударить им Чешира, чтобы безумие прекратилось. Это на меня не похоже ,но я запуталась. Давление слишком велико. И их голоса через чур громкие. Все это заходит слишком далеко.     Я поднимаю молоток в воздух и подбираюсь к нему поближе. Он не двигается. Его ухмылка становится шире.       - Собираешься ударить толстую, бедную работницу морга, Алиса? - спокойно осведомляется он с безумной песенкой на заднем фоне. - Ты ведь даже не знаешь, есть ли у нее дети, быть может, ей приходится заботиться о матери или муже, Алиса. Ты не можешь с ней так поступить.       - Могу! - Я запрокидываю молоток, чтобы как следует размахнуться. - Безумие должно прекратиться!     Я размахиваюсь сильнее, а затем..      А затем..     Я останавливаюсь на полпути.     Как я могу причинить боль невинной женщине, работающей в морге? Знаю, она раздражает, слишком много курит и не заботится о своем здоровье. Но я не могу убить ее. Она мне ничего плохого не сделала. И я не убийца. Даже не смотря на то, что я убила своих друзей на автобусе. Я не убийца. Я не вижу себя таковой. Если я ударю эту женщину, Чешир одержит верх, и завладеет одним из мертвецов. Теперь я знаю, как ему удается делать это, но я не стану. Он загнал меня в угол и я не могу отреагировать должным образом.       - Это все потому, что ты - не Алиса. - Его глаза внимательно меня разглядывают. - Настоящая Алиса ударила бы, и глазом не моргнув. Потому что она знает, что зло должно быть искоренено и сожжено дотла. В этом заключалась вся суть безумия Алисы. Она была сильной. Могущественной. Ничего не боялась. - В его словах столько восхищения, сколько и негодования. - Она была Ч.О.К.Н.У.Т.О.Й. В этом была ее фишка. Но ты - не она. - Его голос печален. Он хочет, чтобы я оказалась ею. Одному лишь Богу известно, почему она так сильно ему нужна. Слезы начинают бежать по щекам.     Не знаю почему. Неужели я расстроена, что я - не она? Неужели я расстроена, что не могу убить его и спасти мир? Я просто не знаю.     - Пиллар наплетет тебе, что не имеет значения кто ты такая, - объясняет он. – Будто не важно, чокнутая ты или нет. Я бы сказал, это имеет огромное значение. Как ты можешь выбирать сторону, не зная, кто ты такая на самом деле? Знаешь, какой самый большой людской грех, Алиса? - Он тянется к молотку, чтобы выхватить его у меня. - Это безразличие. Нерешительность. Неуверенность, когда как пришло время для незамедлительного правосудия.     Ему уже почти удалось вырвать молоток из моих дрожащих рук, когда внутри меня вырывается на поверхность. Что-то такое, с чем я еще не сталкивалась и даже не думала об этом прежде. Огромное желание все исправить, защитить кого-то и помочь стольким людям, скольким смогу. Огромное желание увидеть что под маской Чешира.     Я могу притворяться, что это не я ударила молотком по ноге гробовщицы: достаточно, чтобы ранить, но недостаточно, чтобы убить. Я могу притворяться, что я не такая. Но это я. Настоящая я. Быть может, не та самая Алиса, которую ищет Чешир. Но Алиса, которой отныне я хочу стать.