Личная жизнь драконов и не только (СИ)

Принц сел рядом на груду монет. Драконица кивнула на стену, где виднелось свежее оплавленное пятно с впеченными в камень несколькими золотыми украшениями.

— Она думала, что я сплю, — спокойно проговорила Карист.

— Так и думал, что не увидимся больше, — философски заметил принц.

На улице раздалось первая трель почтового рожка и придушенный вопль: — Заткнись, идиот! Топот копыт показал, что почтовая служба вышла на новые уровни скорости доставки сообщений.

— А что? У тебя были на нее планы? — все так же спокойно и довольно тихо проговорила она. Услышав звук рожка, Карист поморщилась и попыталась спрятать голову в монеты.

Похоже, что у драконицы болела голова после вчерашнего посещения ее винных складов и резкие звуки, которые доносились сюда с улицы, портили ее и без того безрадостное настроение еще больше.

— Иди уже и заткни этих идиотов, или я за себя не отвечаю, — щелчком когтя она отбросила сапог куда-то в проход и накрыла голову крылом.

— Они уже уехали, Карист, отдыхай. А планы… если и были, теперь не важны уже, не так ли?

Дракона так же спокойно погладила по крылу рука принца и Тарлан удалился вытаскивать новую порцию бумаг и головной боли.

— Предупреждай в следующий раз, — проворчала она в спину Тарлану и закрыла глаза. Было нехорошо, одна мысль о лишнем движении вызывала дурноту, хотя по хорошему надо было хотя бы проветриться, но драконица справедливо полагала, что полетать она сможет только ближе к вечеру, потому что ее до сих пор мутило. Хотелось есть и она попыталась заснуть, чтобы хоть как-то справиться с бурчащим животом. Через час до нее стало долетать какое то странное подвывание попалам с неумелым дерганьем за струны. А еще через полчаса к ней почти влетел ее принц и явно пребывая в состоянии «не подходи убью», судя по перекошенному лицу и злым глазам, плюхнулся рядом роняя часть бумаг и пытаясь отдышаться.

— Я у тебя тут пересижу, ладно?

— Ага, — не открывая глаз она приподняла крыло, предлагая забраться под него внутрь, — Что это за отвратительные звуки? — Карист приоткрыла глаза и прислушалась, похоже до этого момента она не обращала на них внимания или, действительно, не слышала.

— Это трагическая песня о любви, написанная лично баронессой Оргалией Огнь, — с ненавистью ответил принц забиваясь под крыло. — Призванная светом неземной любви разжалобить дракона и тронуть мое каменное сердце.

Тон был такой, что было сложно понять кто из них двоих дракон. Рычащие нотки вписывались в его речь, не оставляя надежды девушке на резко вспыхнувшее чувство. К боку дракона прислонилась спина принца и он опять попытался вникнуть в бумаги. Подвывание длилось еще с час, сменившись приглушенными рыданиями слышными даже сквозь стены. Блаженная тишина заставила дракона облегченно вздохнуть и попытаться уснуть без противного вытья, пусть и на границе слышимости, но от этого не менее противного.

Почувствовавший этот вдох, приподнявший его и откинувший назад на теплую чешую, Тарлан мрачно сказал:

— Я бы не обольщался. Теплое молоко и сырые яйца. Для голоса. Я уже два года получаю такие подарки… на все, мать их так, праздники. «А теперь баронесса исполнит в вашу честь балладу собственного сочинения!» передразнил он голос распорядителя.

— Карист…

Принц выбрался из под крыла и перебежав под морду просительно заглянул в полуприоткрытый глаз.

— Сьешь ее, а?

Просьба принца заставила Карист открыть глаза, и Тарлан опять насладился видом собственного отражения в яркой изумрудной глубине. Драконица несколько секунд обдумывала предложение, а потом уголки ее губ поползли вверх.

— А что мне за это будет? — Тарлан, так неожиданно воспользовался ее предложением спрятаться под крыло, что теперь Карист чувствовала себя обязанной сделать нахальному пленнику еще что-нибудь приятное. Да и то, как он отреагировал на полет и совместная пьянка тоже располагали к свершениями, но спросить было все таки надо.

— Ох. Ну я не знаю. Правда не знаю. Я конечно понимаю, есть там нечего и роброны [1] потом из зубов выковыривать придется… но я правда не могу это слушать!

Более чутким слухом драконица услышала как голос откашлялся и раздалось:

— Мимими… Ляяяя! Гхххм!

Голос был пискляво тонок и песня иногда прерывалась всхлипами.

До принца здесь это все доносилось противным подвыванием, не особо улучшающим настроение.

— Если ты ее сьешь, я… я к тебе еще раз похищусь если хочешь? Закручу перед этим роман с парой тройкой принцесс, чтобы тебе веселее было. Да хоть с рыцарями даже, только сделай так чтобы она больше не смотрела своими коровьими глазами и не выла так. Невестушка номер два, — Принц потер виски и сморщился когда особенно высокая нота завибрировала в воздухе.

— Вот это интересное предложение, — усмехнулась Карист и, наконец, встала, — Ладно, пошли. Посмотрим что можно сделать, — она тоже поморщилась, ее слух в отличие от человеческого, был гораздо лучше и она слышала все переливы и тональности фальшивой песни. Расставшись в зале, принц пошел к себе, а Карист пройдя к своему выходу, спланировала на площадку. Усевшись, она огляделась, рассматривая того, кого принц назвал баронессой. Вдалеке виднелись слуги и карета, а под деревом где до этого сидела беленькая кукла-фаворитка был разложен плед где виднелись остатки трапезы. Как и предполагал принц там валялись осколки яичной скорлупы и бутыль молока. Под стеной сжавшись в комочек попискивала от ужаса тощая, но с претензией одетая барышня. Ширина ее юбок превышала ее личные размеры раза в три. Из середины наряда жалкой тычинкой вылезало абсолютно плоское, костлявое, болезненно бледное тело. Лицо было тщательно накрашено, а глаза в которых действительно было что то от Зорьки, были обведены таким количеством теней, что казались двумя синяками, впрочем слегка размытыми из-за слез периодически подтекающих из глаз. Кончик носа был красен от постоянных сморканий.

У ног создания лежала лютня, которую дама видимо уронила себе под ноги при появлении Карист.

— Ддра-акон! Я пришла чтобы спасти своего возлюбленного!

На балконе мужской голос негромко выматерился. Темноволосая голова свесилась через парапет не желая пропустить зрелище.

— Спасай, — великодушно разрешила Карист и покосилась на собственное брюхо, которое буркнуло от голода. Следующий уже основательно голодный взгляд был направлен на девицу, но оценив ее формы, драконица вздохнула и повернула голову в сторону слуг и лошадей, — Давай, начинай спасать. Я жду.

Девушка откашлялась и начала декламировать ужасные вирши описывающие ее страдания вдали от любимого и как ее стихи призваны подействовать на совесть дракона.

Принца наверху явственно душил хохот.

— Карист! Как насчет отпустить вообще бесплатно? Тебе за это солнце сиять будет!

Драконица с ехидным выражением морды, продолжала смотреть на девушку, стараясь не сорваться. Желаний было два заткнуть уши или спалить баронессу, стихи были ужасны, голос еще хуже, рифма вышибала слезу.

— Тарлан, ты же понимаешь, что больше всего на свете я люблю как солнце переливается на горе моего золота и на другое его сияние я не согласна, — фыркнула Карист, рассыпая искры. Она вдруг резко дернула головой, перехватывая в полете какую-то случайную птицу, клацнув пастью и поняв, что стало только хуже, она снова вздохнула и с вновь проснувшимся интересом посмотрела на девушку.