Наследница Богов

— Маги… чтоб их эльфы грызли! Наш это пацан. Два дня назад ушел к бабке на хутор и пропал. Вчера спохватились, что не вернулся. Наши все пошли его искать, а я деревню сторожить остался. — Он задумчиво почесал безволосую грудь, от которой пахло камнем, нагретым солнцем и пыльной землей. Покхекал. Прицелился и поразительно быстро для такого гиганта метнулся к полу, поймал крупного таракана, с аппетитным хрустом съел его. Проговорил, облизываясь и вновь складывая руки под мышками: — Помощь, говоришь… Ну, ночуй, пожалуй. Ночью маги не придут. Хотя они стали совать свой длинный нос во все расщелины. Так бы и прищемил! Вон, через два дома пустует жилье — гостевая. Там пока никого. Вещей на тебя не обещаю. Но поищу, может, занесу. Еда — вон, в подлеске бегает. Завтра в полшестого утра на станции будет поезд. Мой брат двоюродный там проводником. Я поговорю с ним. Возьмет.

Он все так же исподлобья, изучающее смотрел на Светку, и нависшие низко над глазами брови его в темноте казались вырезанными из скальной породы — совершенно каменные, нечеловеческие брови. Да и все лицо огра виделось ей вытесанным гигантским топором какого-то чудовищного скульптора. Не отражалось на нем ни тени эмоций. И лишь глаза сверкали и искрились, словно жили отдельной жизнью. "Интереснее они люди — огры, — подумала она как-то вскользь, но тут же поправила себя: Хотя, какие люди? Они же огры!" Посмеиваясь над собой, она вышла от гостеприимного деревенского сторожа и направилась к гостевому домику. Но тот выглянул следом, сонный, похожий на разбуженного медведя, спросил застенчиво: "Постой! А ты, правда, укротила огонь?" "Истинная правда, — ответил за нее Бороман. — На моих глазах было сражение, и победила дама Света. Ибо с ней Сила!" "А поглядеть бы…" "Попалить деревню хочешь?" — строго отрезал гном. Огр снова почесался, потряс головой, проворчал вслед: "А не сказать, чтоб…" — и снова скрылся в доме. Не моются они что ли? Чешется, чешется… Хотя, конечно, глушь несусветная, всего одна узкоколейка в поселок ведет, а из проезжих дорог и вовсе протоптана единственная тропка. Дичают они тут без общества. Вон, тараканов едят. Туземцы какие-то на грани выживания. А ведь горные тролли вроде бы — гордые и свободные существа! Откуда ж такой разор и деградация?

Она поплелась вслед за гномом, едва передвигая ноги. Хотелось просто упасть и заснуть. Ну, хотя бы просто свалиться и отдохнуть после всего, что обрушилось на них за этот сумасшедший день, начавшийся с самого раннего утра. И за что ей это геройство? Пусть бы кто-то другой бушевал тут с этими колдунами, сражаясь за правду! Правдолюбка…

Гном осторожно открыл тяжелую дощатую дверь, осторожно заглянул внутрь — никого. Зашел, сделал приглашающий жест. Она вошла и огляделась. Изба походила на только что оставленную ими, как сестра-близнец. Разве что лавки оказались незастеленными — обе постели грязной грудой валялись в центре комнаты, под топорно выделанным, не оструганным деревянным столом. Она машинально принялась выносить вещи на улицу и вытряхивать, вывешивая на временную просушку на расставленных кольях, размышляя обо всем увиденном. И этот яркий красочный мир с каждой минутой удивлял ее все больше. Кукольность и сказочность его стушевались перед заброшенностью и нарочитой неразвитостью, будто кто-то нарочно затормозил процессы развития мира, чтобы самому оказаться впереди, успеть, ухватить что-то важное, без чего жизнь тускла и невзрачна. Впрочем, может быть, просто сменился правитель?

Бороман оглянулся, разжигая камин из необработанного камня напротив окна::

— Давно сменился. Правду сказать, правитель был вытеснен другими, а те стали творить беззаконие. И некому противостоять, ибо ушли правители, а мы — мелочь, народ, не знающий тех великих мудростей, что прежде владетели знали, не понимаем, как и чем противостоять.

— А тролли, — продолжал Бороман, — троллей выжили с гор: маги начали разрабатывать породу для своих нужд и на продажу. У нас здесь в больших количествах залегает руда огромной энергетической силы — мэдерг. Никто еще не пытался мэдерг добывать — очень сложно, много народу гибнет, словно высосанные изнутри мрут — камень выбирает всю внутреннюю сущность, чтоб потом отдавать хозяину. Маги отправили туда порождения волшбы — големов, а те заполонили все, заставив троллей уйти в более спокойные местности. Они селятся у железной дороги, потому что здесь не останавливается больше никто из народов. Им спокойно здесь. Но без энергетической подпитки мэдерга огры и впрямь дичают, теряют силу.

Он снова буквально из ничего, из воздуха приготовил ужин — тушеные шампиньоны с ароматным хлебом, Светлана застелила лавки серыми, но теперь хотя бы просохшими на воздухе простынями, уложила сбоку комья подвялившихся подушек, и они легли,

Спать не хотелось совершенно. И виной тому была не новая "спальня" и даже не усталость, обычно укладывающая всех в постель, а новое чувство. Нечто похожее на предчувствие будущего необыкновенного события, счастливого и для нее, и для других. Наверное подобное испытывает невеста перед свадьбой, подумала Светлана Стало немного грустно и романтически отстраненно. Вспомнился плеер, оставленный в уютной однушке, не выключавшийся тюнер на работе, и Светка тихо-тихо запела:

Мне приснилось небо Лондона,

В нём приснился до-олгий поцелуй.

Мы летели вовсе не держась,

Кто же из нас первый упадет…

Она вспомнила Сашку с его вечными капризами…

Без таких вот звоночков

Я же зверь-одиночка

Промахнусь, вернусь ночью —

Не заметит никто.

…и поняла, что, наверное, никогда не любила его. А то, что было между ними, скорее всего временное помрачение рассудка, некая химическая реакция…

Мне приснилось небо Лондона,

В нём приснился долгий поцелуй.

Мы гуляли там по облакам,

Притворились лондонским дождем,

Моросили вместе на асфальт

…долженствовавшая быть в жизни двоих молодых разнополых и примерно одинаковых по уровню развития и интересам людей. Впрочем, кто сказал, что они одинаковые?

Утром.

Я узнаю утром,

Ты узнаешь позже-э,

Этих слов дороже

Ничего и нет, — допела она. На соседней лавке заворочался Бороман

— Это очень красивая и печальная песня, — почему-то шепотом проговорил он. — Я никогда не слышал ничего подобного. Здесь — боль, горечь и ожидание счастья.

Он сказал так созвучно ее ощущениям, что она почувствовала себя, словно лежит растянувшись плашмя на облаке, и ей стало спокойно и уютно, как тихим теплым вечером в своей родной однушке. Все же Бороман — не такой как Сашка, он — совершенно другой, тонкий, чувствующий ее настроения, умный мужчина и… смелый воин!

Он лежал так близко — каких-то полтора метра отделяло их друг от друга. Светка слышала его спокойное ровное дыхание, уверенная, что он и не собирается спать — он просто отдыхает, готовый в любой момент прийти ей на выручку. Он защитит и накормит, такой надежный, сильный, и… теплый… Она вспомнила его запах — запах разогретого солнцем камня и еще чуть-чуть примеси солоноватого морского песка — наверное, от пота. Такой приятный и какой-то здешний, свой… То есть… ее, Светкин? Внезапно накатило желание прижаться к нему, втянуться под бок, укрыться его широченной рукой и ощутить всю теплоту и нежность его движений, его ласку, почувствовать вкус его губ, спрятанных под усами и бородой…

Наверное, ее эмоции передались ему, потому что Бороман, кажется даже дышать перестал. И она подумала, что вот сейчас…

Она напряженно выпрямилась на своей лавке в ожидании чудесного прикосновения… Но тут же одернула себя — невозможно! Ужасно глупо! Гном и человеческая девушка!? У этого союза нет и не может быть будущего. К тому же у него в стане могут быть семья, дети… А она не сторонница глупости типа: "жена — не стена".

Дверь, потерявшая обличье в темноте нахлынувшей ночи, глухо бухнула. Гном беззвучно спрыгнул с постели с мечом наготове.

— Я, — раздался знакомый голос огра-охранника. — Шмотки принес. Тебе, — он прямо с порога ткнул свертком в руки Боромана. — Сын маленький был — прям как ты. Вырос уж. Большой. А этот, — он неопределенно мотнул головой, обрисованной ярким светом луны как темная всклокоченная масса, — пацаненок тот… Ясновидящий вроде был. Он не к бабке шел — кого-то встречать. Должен, грит, придти один… То ли помощник, то ли спасатель… Эххх.. — Дверь натужно крякнула, закрываясь, пару раз шаркнули тяжелые шаги, не услышанные прежде. Тишь надавила на барабанные перепонки. Где-то далеко вскрикнула незнакомая птица, раздался дальний визг — и снова ничего.