Путь к рассвету

Шеридан лишь головой покачал и взглянул на Гарибальди.

- Вот видишь, что ты наделал? А еще говорил, будто он все время молчит. Теперь попробуй-ка заткни его.

- Не хотел бы, чтобы мое частное мнение становилось вашей большой проблемой, Господин Президент, - лукаво ответил Г’Кар.

Шеридан лишь рукой махнул.

- Так что же мы будем делать, Джон? - спросила Деленн. - Мы так и не нашли способа воспрепятствовать центаврианам.

- Будем держать прежний курс, вот и все, - неохотно ответил Шеридан. - Я не собираюсь отдавать единоличный приказ флоту Белых Звезд атаковать Приму Центавра. Я должен являть собой пример для Альянса, и Альянс точно не нуждается в примере того, как руководитель действует, ни в грош не ставя мнения и желания своих избирателей. Альянс отказывается нажать на спусковой крючок. Я не могу двигаться дальше в одиночку, без их поддержки. И значит, мы все вместе застынем в той же позиции. И будем лишь надеяться, что когда, наконец, к Альянсу вернется здравомыслие, не окажется уже слишком поздно.

- Похоже, это действительно единственный выход, - неохотно согласился Гарибальди. Г’Кар молча кивнул.

Шеридан многозначительно взглянул на Деленн, и она мгновенно поняла, что ему требуется.

- Дэвид, - сказала она, - почему бы тебе не пойти погулять со мной?

- Папе нужно поговорить без меня, правильно. - Несмотря на построение фразы, это прозвучало не как вопрос, а как утверждение.

- От тебя ничего не укроешь, - усмехнулся Шеридан, но в его усмешке таилось раздражение.

- Отлично, - Дэвид пожал плечами с притворным безразличием, и позволил Деленн увести себя.

- У него острый ум, и он слишком быстро взрослеет, - сказал Гарибальди. - Возможно, стоило бы продолжить разговор в его присутствии.

- Пусть он хоть немного еще побудет просто ребенком.

- Мне кажется, Господин Президент, он никогда не был «просто ребенком», - сказал Г’Кар.

- Возможно, ты и прав, - Шеридан сел за свой стол. После пикировки с Дэвидом эмоций в его голосе поубавилось, но он явно ни на йоту не изменил своего отношения к ситуации. - Что меня сейчас больше всего беспокоит, так это история с Дрази. Их дипломата убили на Приме Центавра, а они спустили это дело на тормозах.

- В «Межзвездных новостях» сообщили, что убийство - дело рук психопата-одиночки, и правительство не имело к этому отношения, - сказал Гарибальди. - Прозвучало даже предположение, что это действовала некая группа заговорщиков, которые намеревались свергнуть правительство Центавра, организуя террористические акты, призванные втянуть Центавр в войну с Альянсом. Новый посол Дрази не стал нагнетать обстановку. Не могу сказать, что я полностью во все это верю…

- И это правильно, - сказал Г’Кар. - Убийство - результат организованных действий толпы, а дирижировали ими тамошние власти при посредстве Пионеров Центавра, цепных псов Министра Лионэ. Толпа просто разорвала беднягу на части. А вот его помощнику удалось убежать. Я тоже смотрел выпуск «Межзвездных новостей»; этого самого помощника уже назначили на место убитого посланника. Похоже, несчастье его предшественника обернулось удачей для него.

Гарибальди с подозрением уставился на Г’Кара.

- Ты рассказываешь так, будто видел все своими глазами.

Г’Кар ничего не ответил.

Гарибальди перевел взгляд с Г’Кара на Шеридана.

- Никто не хочет поведать мне, что происходит? То есть, Г’Кар ведь не мог это видеть. Нарн на Приме Центавра? Невозможно. Они запретили въезд всем инопланетникам… Да даже если бы и разрешили другим, то Нарнам - никогда.

- Для меня путь открыт, - с чрезвычайно загадочным видом сказал Г’Кар.

- И могу я узнать, какой?

- По чистой совести, я не вправе рассказывать об этом.

- А ты? - Гарибальди с надеждой повернулся к Шеридану.

Но тот лишь покачал головой в ответ.

- Я знаю не больше твоего. Г’Кар не смог ничего сказать даже мне.

- И ты с этим смирился? - Гарибальди не скрывал своего скептицизма.

- Я учусь с этим мириться, - сказал Шеридан.

- Дело в том, что Г’Кар теперь - это нога Джона, - сказала Деленн, которая только что вернулась, проводив Дэвида к учителям.

- Он - что?

- Рука, - поправил жену Шеридан. - Рука короля. Это старинный титул…

- Слушайте, мне все равно, то ли он рука, то ли нога, то ли прямая кишка, - сказал Гарибальди. - Я не люблю нераскрытых секретов. Тем более между нами. Тем более после всего, что нам довелось пережить вместе. Потому что при таких обстоятельствах секретность ведет к небрежности, а потом, как вы сами убедились, кто-то начинает мнить себя великим героем, а затем вы находите его мертвое тело выкинутым на помойку.

- Это, - ответил Г’Кар, и в голосе его не было и намека на огорчение, - профессиональный риск тех, кто решил стать героем.

- Или мучеником, - напомнил ему Гарибальди. - Надеюсь, ты не намерен добиваться для себя подобного статуса.

- О, Мистер Гарибальди… Я и не знал, что вас это волнует. - В голосе Г’Кара не слышно было ничего, кроме искреннего удивления.

Шеридан повернулся к Деленн.

- С Дэвидом все в порядке?

- Он вернулся к учителям. Он сказал, что по-прежнему не понимает, кто решает, когда нужен мир, а когда война.

- И что ты ему ответила?

- Я посмотрела ему прямо в глаза и сказала: «Я решаю. А когда я отсутствую, решает твой отец».

- Вот как. И что он на это ответил?

- Он сказал, «Только тогда, когда рядом нет Дяди Майки».

- Я убью его, - сказал Гарибальди.

Шеридан разразился гомерическим смехом. Деленн безумно нравилось, когда он смеется, потому что случалось это крайне редко. Президентские обязанности, исполнять которые приходилось, к тому же, в условиях постоянного стресса, тяжеим бременем лежали на Шеридане - как бы хотелось ей, чтобы ему почаще удавалось смеяться. Это так нужно ему. И ей.

Еще шесть лет…

Иногда ей казалось, что этот срок настолько короток, что она просто не заметит его. Иногда…

Иногда ей казалось, что ему просто не будет конца.

Выдержки из «Хроник Лондо Моллари».

Фрагмент, датированный 30 марта 2275 года (по земному летоисчислению)

Моя память все больше беспокоит меня.

События, случившиеся много лет назад… их я помню отчетливо. Я помню каждое сказанное слово, каждый нюанс каждого момента десяти, двадцати, тридцатилетней давности. Я хорошо помню, что я чувствовал, когда однажды, будучи ребенком, бежал и разбил себе коленку. Приступы боли моя память воссоздает с исключительной точностью.

Я не могу вспомнить, что ел на обед прошлым вечером.

Мне приходится слишком сильно напиваться, чтобы делать более-менее содержательные записи в этом журнале, потому что я не хочу, чтобы мой… напарник… озаботился вопросом, что же я здесь пишу. Беда в том, что мне кажется, дань, которой расплачивается за это мой организм, становится слишком велика. Да и мой возраст…

…И еще зеркало.

Я гляжу в зеркало, и не узнаю человека, которого оно отражает… Хотя нет, к несчастью, узнаю. Именно таким видел я себя в своих снах…

Мои сны…

Дурла и его сны. Вот что сейчас гораздо важнее…

Приходится прилагать слишком большие усилия, чтобы припомнить, что произошло вчера на заседании кабинета министров. Дурла там был, это я помню. И вновь пребывал в этом своем горячечном состоянии, рассказывая, что за сон он видел на этот раз, о видениях, посетивших его во сне. И продемонстрировал чертежи и описания нового, еще более грозного оружия, увиденного им в этом сне.

Другие смотрят на его творения и дивятся Дурле Провидцу. Да, именно так теперь называют его: Провидец. Один из величайших ясновидящих за всю историю Примы Центавра. Когда его возвысили до поста Премьер-министра, он начал утверждать, что уже многие годы сны движут им. Когда он был простым гвардейцем, одним из моих охранников, такие заявления лишь подняли бы его на смех. Но теперь… теперь все окружающие лишь издают возгласы одобрения, изумляются и говорят о том, в какое захватывающее время мы живем, время, когда такой вдохновенный пророк ходит среди нас.