Меч Шаннары

Наконец ночь объяла всю землю, и даже потоки дождя скрылись за ее густой чернотой, слышалось лишь завывание ветра да плеск воды в канавах. Неожиданно разговор зашел о спящем Кельтсете. Панамон и хрупкий юноша из Дола начали тихонько рассуждать о загадочной истории скального тролля, пытаясь понять, что заставило великана пуститься в опасное путешествие в Северные земли. Они знали, что здесь его родина. Быть может, тролль решил вернуться в далекие Чарнальские горы? Но разве он не был изгнан оттуда, пусть не своими же соплеменниками, а кем-то не менее могущественным и властным? Откуда посланник Черепа мог знать его? Даже Панамон признавал, что Кельтсет не похож на обыкновенного искателя приключений. Удивительное достоинство и отвага отличали могучего тролля, а в его молчаливой сосредоточенности чувствовался недюжинный ум. Было совершенно очевидно, что в прошлом Кельтсета скрывалась какая-то ужасная тайна, которой он не хотел делиться ни с кем. Нечто чудовищное произошло с ним, Панамон и Ши чувствовали, что это как-то связано с Повелителем чародеев, пусть и не впрямую. В глазах посланника Черепа промелькнул страх, когда он узнал скального тролля. Они еще немного поговорили, пока на рассвете их не сморил сон; они плотнее закутались в одеяла, защищаясь от сырости и ночного холода, и погрузились в дремоту.

Глава 27

— Эй, ты! Постой-ка!

Громкий властный голос раздался из темноты за спиной Флика, и насмерть перепуганный лазутчик чуть не подпрыгнул от неожиданности. Даже не пытаясь бежать, он медленно повернулся, мысленно прощаясь с жизнью. Все-таки его заметили! Онемевшие пальцы судорожно сжимали охотничий нож под плащом, но доставать его не было никакого проку. Пристально вглядываясь в ночной сумрак, он попытался различить неясный силуэт, который едва вырисовывался впереди. Флик плохо понимал язык карликов, но требовательных ноток в голосе было довольно, чтобы догадаться о смысле короткого приказа. Замерев от ужаса, он смотрел, как из тени палаток, не переставая браниться, выдвигается громоздкая неповоротливая фигура.

— Да не стой ты столбом! — произнес сердитый голос, когда этот шар на коротеньких ножках подошел ближе. — Не видишь — помощь нужна!

Флик с изумлением присмотрелся к обладателю ворчливого голоса и вдруг заметил, что приземистый карлик несет уйму подносов с тарелками, которые угрожающе сотрясались при каждом его шаге и лишь чудом удерживались на его толстых ручках. Не успев ни о чем подумать, Флик бросился на помощь карлику, взял у него верхние подносы и прижал к груди, тут же уловив дразнящий запах только что приготовленного жаркого с овощами, который просачивался из-под крышек на горячих блюдах.

— Ну вот, так-то лучше, — облегченно вздохнул карлик. — Еще один шаг, и я бы точно опрокинул всю эту стряпню. Народу видимо-невидимо, целая армия, а помочь отнести старейшинам обед никого не допросишься. Все карлики лентяи. Приходится мне самому со всем управляться. Вот досада! Только ты один и помог. Ты славный малый, я прослежу, чтобы тебя как следует накормили.

Флик почти ничего не понял из болтовни карлика, но это уже не имело значения. Самое главное — никто пока не заметил в нем самозванца. Мысленно поблагодарив благосклонную судьбу. Флик поудобнее пристроил тяжелые подносы, вполуха слушая веселую трескотню своего говорливого спутника. Гора тарелок на его коротеньких ручках опасно покачивалась. Скрытый глубоким капюшоном, настороженный Флик время от времени кивал, делая вид, что соглашается с карликом, а сам пристально всматривался в темные силуэты, которые двигались внутри большой освещенной палатки прямо перед ними.

Неожиданно Флик поймал себя на мысли, что именно в эту палатку он должен пробраться во что бы то ни стало и выяснить, кто там находится. Словно прочитав его мысли, карлик уверенно зашагал к откинутому пологу, держа перед собой гору посуды и повернув сморщенное желтое личико к Флику, очевидно, чтобы тот лучше слышал его неиссякаемый монолог. Теперь все стало понятно. В этой палатке находились старейшины карликов и троллей, из которых состояла огромная северная армия, и ужасный посланник Черепа. Именно для них Флик и его новый приятель несли обед.

«Я сошел с ума, — лихорадочно думал Флик. — Стоит им присмотреться ко мне получше, и они тотчас распознают во мне чужака».

Но несмотря на опасность, он должен был хотя бы одним глазком взглянуть на обитателей палатки.

Они подошли к входу и остановились перед двумя могучими троллями. Рядом с грозными часовыми Флик вдруг почувствовал себя маленьким и беззащитным. Он не решался оторвать глаза от земли, хотя и понимал, что при всем желании не сможет заглянуть троллям в лицо, просто потому, что упрется взглядом в грудь часового, даже если распрямится во весь рост.

Впрочем, не в меру словоохотливого карлика, казалось, не слишком смущал его невеликий рост. Решительно подойдя к часовым, он что-то сердито рявкнул, очевидно ни минуты не сомневаясь, что в палатке его давно ждут с распростертыми объятиями. Или, по крайней мере, ждут обед. Один из постовых шагнул внутрь, быстро переговорил с кем-то и тут же вернулся, равнодушно кивнув двум коротышкам с подносами. Карлик тоже кивнул дрожащему от страха Флику и живо протиснулся мимо троллей в палатку. Едва осмеливаясь дышать, юный Омсфорд послушно двинулся за ним, мысленно моля судьбу о новом чуде.

В центре просторного шатра стоял массивный деревянный стол, рядом с ним, на высоких железных подставках, ровно горели факелы, довольно хорошо освещая даже дальние уголки. Вокруг деловито сновали тролли, разного роста и телосложения, совсем не похожие друг на друга. Кто-то уносил со стола скатанные в трубку схемы и карты, чтобы вернуть их в большой, окованный медью сундук, кто-то готовился приступить к давно ожидаемой вечерней трапезе. Все тролли были в военных мундирах, с нашивками высших чинов — матуренов.

В дальнем углу шатра, отделяя скрытое от глаз пространство, висел толстый гобелен, сквозь который не пробивался даже яркий свет факелов. Воздух в штабной палатке был тяжелый и дымный, и Флик вдруг почувствовал, как трудно стало дышать. Он заметил много оружия и доспехов, аккуратно сложенных на полу, на высоких железных стойках были развешаны помятые щиты, словно кто-то довольно неуклюже попытался украсить скучное убранство шатра. Всем своим существом Флик чувствовал присутствие крылатой твари и в конце концов решил, что посланник Черепа скрывается за выцветшим гобеленом. Злобное существо не нуждалось в пище, его бренная оболочка давно обратилась в тлен, а дух жаждал лишь огня Повелителя чародеев.

Неожиданно рядом с гобеленом он заметил смутный силуэт человека на высоком деревянном стуле. В густом дыму, за рослыми фигурами троллей, Флик не мог как следует рассмотреть его лицо. От мысли, что он вот-вот увидит брата, юноша невольно вздрогнул. В тот же миг нетерпеливые тролли подошли к Флику, забрали у него подносы с едой и принялись расставлять блюда на столе, почти полностью заслонив человека в дальнем углу палатки. Возвышаясь над приземистыми слугами, тролли о чем-то негромко переговаривались между собой, и Флик, ни слова не понимая в чудном языке, на всякий случай еще ниже опустил голову, чтобы предательский свет факелов не выдал его. Но удача снова улыбнулась ему — уставшие и голодные командиры троллей были слишком поглощены планами наступления, чтобы обращать внимание на необычное лицо довольно высокого карлика, который прислуживал им.

Наконец, водрузив последние подносы на огромный стол, матурены устало уселись вокруг, чтобы приступить к еде. Карлик, который привел Флика в штабную палатку, уже направился к выходу, однако взволнованный паренек чуть замешкался, чтобы краем глаза взглянуть на человека в дальнем углу.

Это был не Ши. Пленником оказался эльф лет тридцати пяти, с умным волевым лицом. Даже мимолетного взгляда хватило Флику, чтобы узнать в нем Эвентина, молодого эльфийского короля, от которого, по заверению Алланона, зависела победа или поражение всех Южных земель. Ведь именно великому западному королевству эльфов, которые всегда жили уединенной жизнью, удалось собрать самую сильную армию всего свободного мира. Если меч Шаннары исчез бесследно, только этот человек был способен остановить несметное полчище Повелителя чародеев, а теперь его собственную жизнь мог оборвать один-единственный приказ.