Рыцарь-чародей

– О нет, сэр! Не жалейте! – Старуха испуганно посмотрела на меня сквозь пальцы. – Хозяин наверняка увидит нас, коли вы зажжете фонарь. Вы ведь не сделаете этого?

– Нет. Во-первых, у меня нет фонаря. Это твой хозяин заковал тебя? Кто он такой?

– Да, сэр. Он, сэр. Вы один из рыцарей, да, сэр? С юга?

– Верно.

– В детстве, сэр, я видела рыцарей; они приезжали в нашу деревню. Высокие мужчины на огромных конях. В железной одежде. У вас есть железная одежда, сэр? – Она отняла одну ладонь от лица и провела по моей руке. – Ну и ну!

– Ты рабыня? – Внезапно жуткий протяжный вой зазвучал в моей голове: я содрогнулся, но он скоро стих. – Как зовут твоего хозяина? Чья ты рабыня?

– О, я его рабыня, сэр. Он нехороший, сэр, не похож на своего отца, но я видала людей и хуже, сэр. Но он суров, сэр. Суров. – Старуха захихикала. – Он обходился бы со мной лучше, будь я помоложе, сэр. Вы знаете, как это бывает. Его отец благоволил ко мне, сэр. Хюмир, сэр. Он мне не нравился, сэр, поскольку был огромный, в два раза больше вашей лошади, сэр. Но он был добр ко мне, только я тогда не понимала этого, сэр, а он жалел, что я такая маленькая, сэр. А теперь я слишком стара, сэр, поэтому Хиндл не трогает меня. Женщины должны трудиться, чтобы не помереть от голода и холода, сэр, так они говорят. Только я не знаю, что хуже.

– Хиндл – твой хозяин?

Старуха села и закивала:

– Да, сэр.

– Насколько я понял с твоих слов, он ангрид.

– В смысле – великан, сэр? Да, сэр. Они называют Ангр своей прародительницей.

– Если ты убегаешь от него…

– О нет, сэр! – Старуха казалась потрясенной. – Я бы не стала убегать от него. Я бы померла с голоду, сэр, и никогда не добралась бы до краев, где живут обычные люди. А если бы и добралась, я бы померла с голоду там. Кто станет кормить старую женщину вроде меня?

– Я кормил бы, если бы мог, – сказал я. – Но ты права, я не смог бы. По крайней мере, в настоящее время. Почему ты болтаешься здесь ночью, когда должна спать дома в постели?

Она захихикала.

– Ты эльф? И приняла такое обличье, чтобы подшутить надо мной?

– О нет, сэр!

– Тогда почему ты здесь?

– Вы мне не поверите, сэр.

Гильф заскулил; я погладил его по голове и сказал, что мы двинемся дальше через пару минут.

– Дело в мужчине, сэр. Да-да, и мне не следовало смеяться. Но я проделала страшно долгий путь, сэр, и очень утомилась за день непосильного труда. Если бы… если бы вы немного подвезли меня, сэр, я благословляла бы вас до конца своих дней, сэр. Я задумчиво кивнул.

– Я хотел сказать, что если бы ты убегала от хозяина, я пожелал бы тебе удачи, но ничем не смог бы тебе помочь. Мне надо добраться до Утгарда как можно скорее. Я не хочу сажать на коня второго седока – он и так хромает. Ты весишь вдвое меньше меня, а вес моих доспехов составляет половину моего веса. – Я встал и помог подняться на ноги старухе, казавшейся страшно худой и измученной в лунном свете. – Поэтому мы просто посадим на коня тебя.

Она тихонько взвизгнула, когда я легко поднял ее и посадил на своего белого жеребца.

– Вот так. Не обязательно свешивать ноги по сторонам седла, и я сомневаюсь, что у тебя это получится в твоих юбках. Сиди, как сидишь, и держись за заднюю и переднюю луки седла. Я поведу коня в поводу, и он пойдет не быстрее меня. Куда мы направляемся?

Старуха указала вдоль живой изгороди:

– Очень, очень далеко, сэр.

– Быть такого не может. – Я внимательно смотрел себе под ноги и не оборачивался к старухе. – Не может быть, коли ты собиралась проделать этот путь за ночь. И потом вернуться домой? И лечь спать?

– Да, сэр.

– Значит, недалеко. – Я побежал трусцой, чего уже довольно давно не делал.

– Вы не боитесь потерять вашего пса, сэр?

Я напряг зрение и всмотрелся в темноту, но коричневый зад и длинный хвост Гильфа уже исчезли в густой тени живой изгороди.

– Не боюсь, матушка. Он побежал вперед на разведку, что я сам велел бы ему сделать, когда бы вспомнил.

– Там кролики, сэр. А у вашего пса, похоже, огромная пасть.

– Да, но он не станет гоняться за кроликами сегодня ночью. – В молчании я пробежал трусцой ярдов сто, а потом перешел на шаг. – Ты сказала мне, по какому делу идешь, матушка. Ты упомянула о мужчине.

– Да. – Ее голос прозвучал ужасно печально. – Вы решите, что я совсем спятила, коли в моем возрасте бегаю за мужчиной.

– Для меня существует лишь моя возлюбленная, – сказал я, – и поэтому люди считают меня помешанным. Значит, ты безумная женщина, едущая на коне безумного рыцаря. Мы, сумасшедшие, должны держаться друг друга и помогать друг другу, иначе нас оставят выть на болоте.

– Вы расскажете мне про нее, сэр?

– Я мог бы говорить про нее целый год. Но моя женщина далеко, а твой мужчина рядом. Или скоро окажется рядом, будем надеяться. Он хороший человек и ждет тебя?

– Да, сэр. – Старуха вздохнула. – Он хороший. И он ждет, сэр. Хотите я расскажу вам нашу с ним историю? Таким образом я облегчу душу, а вы можете посмеяться надо мной, коли вам угодно.

– Да, могу. – Я снова побежал трусцой. – Но вряд ли стану.

– Это было много, много лет назад, сэр. Мы с ним жили в крохотной деревушке на юге. Все деревенские девушки имели виды на него, сэр, но он смотрел только на меня. И больше ни на кого. Так он говорил, сэр, и так оно и было.

– Охотно верю, мать.

– Да благословят вас оверкины за такие слова, вас и вашу возлюбленную. – Женщина ненадолго умолкла, погрузившись в воспоминания. – Меня взяли в плен. Великаны пришли за нами, как обычно, сэр, в пору листопада и не поленились обыскать все вокруг. Они нашли меня. Хюмир нашел, мой хозяин. И мне пришлось… пришлось делать все, что он требовал, и очень часто, а потом… потом родился Хеймир, сэр. Мой сын. Только теперь господин Хиндл прогнал его, иначе он помог бы мне. – Она снова немного помолчала. – Хеймира не назовешь красавцем, сэр, и это говорю я, его мать. Да и привлекательным не назовешь, и он начал говорить, только когда вымахал выше меня. Но у него такое сердце… У вас доброе сердце, сэр. Просто золотое. Но оно не добрее, чем у моего Хеймира, сэр. Ни одна женщина на свете не имела сына лучше.

– Я рад за вас.

– А я-то как рада, сэр. Вы не устали, сэр? Теперь я могу пойти пешком, а вы поедете.

– Я в полном порядке. – На самом деле мне было приятно размять ноги, а моему жеребцу требовалось немного отдохнуть.

– Вы почти все время бежите, а путь неблизкий.

– Я смотрю в себя. – Я хотел объяснить старухе, но это было нелегко. – И я думаю о море, о волнах, безостановочно набегающих на берег, одна за другой. И волны становятся моими шагами.

– Понимаю, сэр. – Но, судя по тону, она не поняла.

– Они словно несут меня. Меня научил этому один мой знакомый – или просто рассказал об этом и предоставил морю меня научить. Никакой магии. Море пребывает в каждом. Просто большинство людей не чувствует его в себе.

Тут я невольно вспомнил о Гарсеге и снова задался вопросом, почему он не наведался ко мне в Митгартре.

– У меня там все раскрылось, после родов. И тогда мы смогли жить, если вы меня понимаете. Как муж с женой.

– Ты и ангрид, твой хозяин? Хюмир?

– Да, сэр. Не то чтобы мне хотелось. Было ужасно больно каждый раз. Но он хотел, а тогда никто не смел его ослушаться. И вот потом я родила Хелу, только она убежала. Хозяин не стал бы ее трогать, поскольку она приходится ему единокровной сестрой, только она… Наверное, этого не стоит говорить, сэр. У нее огромная челюсть, как у всех них. И огромные глаза. И скулы торчат, что рожки у теленка, если вы меня понимаете, сэр. Только кожа хорошая, сэр, и золотистые волосы, в точности как у меня в молодости. За эти-то золотистые волосы мой хозяин, отец Хелы, и взял меня. Он сам так сказал мне однажды – выходит, с цветом волос мне не повезло. Хотя будь они черные или каштановые, как у большинства женщин, он бы, наверное, убил меня.

Живая изгородь закончилась, но тропинка вела дальше, петляя между деревьями и кустами, растущими по берегу реки.