Хроники Темных Времен (6 романов в одном томе) (ЛП)

Волк опустил голову и пополз вперед, прижимаясь брюхом к земле и передвигая лапы с величайшей осторожностью. У него возник план. Он знал, что уж это-то бесхвостая самка поймет наверняка!

Он зарычит на нее!

— Да не хочу я есть! — рявкнула Ренн, когда мальчишка из племени Тюленя поставил перед ней миску. — И в последний раз говорю тебе: я не больна!

— Ну и ладно. Но ты хотя бы поешь, — пожал плечами мальчишка.

Попятившись, он выбрался из пещеры и немного отвернул тюленью шкуру, закрывавшую вход, оставив щель шириной ладони в две. В пещере сразу стало легче дышать.

Мальчишка этот Ренн совершенно не нравился, но все-таки жаль, что он ушел. Одиночество пугало ее. Она прямо-таки чувствовала, как страдали здесь люди три года назад, их отчаяние насквозь пропитало стены пещеры.

«Но ты-то не больна! — напомнила она себе. — Ты просто устала и хочешь есть. И тревожишься о Тораке».

Она решила попытаться снова поговорить с этим мальчишкой.

— А ты знаешь, почему напал Охотник? — крикнула она.

Ответа не последовало.

— Потому что ваш колдун убил его детеныша, — продолжала Ренн. — Я нашла этого китенка. Он его сетью поймал — такие сети только ваше племя делает. И не взял ничего, кроме челюстей с зубами. Ты как думаешь, может хороший человек так поступить?

Мальчишка по-прежнему не отвечал.

Ренн даже зубами скрипнула, но не сдалась.

— Я точно знаю, что это он, — сказала она. — Я слышала, как брякали птичьи клювы у него на поясе, когда он через озеро плыл.

По ту сторону входа царило молчание, но Ренн могла бы поклясться, что мальчишка внимательно ее слушает: ей хорошо было слышно его напряженное дыхание.

— Зачем обычному человеку зубы Охотника? — вновь заговорила она. — Такие вещи только колдунам нужны. — Она помолчала. — Если я права и это он насылал на людей ту болезнь, значит… Значит, это он убил твоего брата!

Мальчишка за дверью даже дышать перестал.

— Откуда ты знаешь про моего брата? — вдруг спросил он.

— О, я много чего знаю! — сказала Ренн и повторила: — Да, это он убил твоего брата. Я знаю, каково это — потерять брата. Я тоже не так давно брата потеряла.

— Сиди тихо! — пригрозил ей мальчишка.

— Ты подумай, — продолжала Ренн, словно не слыша его слов, — вспомни: перед тем как твой брат заболел, где находился Тенрис? Небось на своем Утесе, верно? Творил какое-то колдовство!

— Ну и что? — послышалось из-за шкур, закрывавших вход. — Он ведь колдун, это его ремесло.

— Он творил колдовство, а потом твой брат заболел, так?

Это была просто догадка, но удачная. Мальчишка опять затаил дыхание, а потом прошептал:

— Он творил колдовство, чтобы принести жертву… Он совершал жертвоприношение…

— Это он

тебе

так сказал! — заявила Ренн.

Из-за шкур послышался хруст песка: мальчишка нервно ходил взад-вперед.

— Больше никаких разговоров! — резко сказал он Ренн. Но в голосе его слышалось сомнение.

— Ты же знаешь, что я права, — возразила она.

— Я сказал, больше никаких разговоров! — выкрикнул он с каким-то отчаянием.

— Ну почему, почему ты не хочешь меня выслушать! — крикнула в ответ Ренн.

Тюленья шкура вздрогнула, и она поняла, что мальчишка закрыл вход в пещеру.

После этого надолго воцарилось молчание.

Запах мяса плыл по пещере. Ренн долго колебалась, потом все же подошла ближе и стала изучать содержимое миски. Копченое китовое мясо с ягодами можжевельника. Пахнет очень неплохо. Но если она его съест, этот мальчишка, конечно же, подумает, что она сдалась. Ренн решительно поставила миску на землю. Снова походила по пещере. Вернулась — и взяла миску в руки.

Она уже собралась положить в рот первый кусок, когда охранявший ее мальчишка дико вскрикнул, тюленья шкура отлетела в сторону, и в пещеру ворвался Волк. Он прыгнул прямо на Ренн, сильно ударив ее лапами, и она отлетела в сторону, а мясо рассыпалось по полу пещеры. Придавив ее лапами к полу, Волк свирепо рычал, подняв черные верхние губы и показывая здоровенные белые клыки. Ренн попыталась крикнуть, но его передние лапы еще сильней надавили ей на грудь. Да что это с ним такое?

— Волк, — задыхаясь, прошептала она, — Волк, ты что? Это же я!

— Не бойся, я уже иду!

Мальчишка из племени Тюленя влетел в пещеру со своим гарпуном, а Волк, мгновенно оставив Ренн, обернулся к противнику.

— НЕТ! — вскрикнула Ренн. — Не тронь его! Он, должно быть, болен или… с ним еще что-то случилось!

Но мальчишка, не обращая ни малейшего внимания на ее вопли, замахнулся и ударил Волка гарпуном.

Волк отскочил, щелкнул зубами и попытался схватить гарпун за древко.

Только тут до Ренн дошло: путь на волю свободен. Но как же Волк?

Видя, что Волк легко уходит от ударов, Ренн решилась.

Она вскочила и бросилась бежать.

Услышав позади пронзительный вопль мальчишки — это был скорее вопль ярости, а не боли, — Ренн оглянулась и увидела, что Волк выскочил из пещеры и тут же растворился в тумане.

Слишком потрясенная случившимся, чтобы пытаться в нем разобраться, Ренн снова бросилась бежать и тоже нырнула в туман.

Туман стал еще гуще, и она совершенно не представляла, где находится и где искать Торака.

Споткнувшись о кучу плавника, она вслепую сделала еще шаг и налетела на подставку, где вялилось китовое мясо. Из тумана вынырнул силуэт жилища, и Ренн прижала руку ко рту, чтобы не вскрикнуть.

«В любой момент, — с ужасом думала она, — я могу налететь здесь на того мальчишку… или на токорота… или на Пожирателя Душ…»

Вдруг в той стороне, где, видимо, был север, высоко в небо взметнулись языки пламени.

Ренн застыла как вкопанная.

Торак говорил ей, что для приготовления лекарства необходим особый обряд на Утесе. Впрочем, как она теперь понимала, «лекарство», по всей видимости, всего лишь приманка, приготовленная Пожирателем Душ.

И Ренн бегом бросилась в сторону огня.

Сзади послышался какой-то шорох. Она быстро присела. Увы, слишком поздно. Чья-то рука схватила ее за плечо и потащила назад.

На Священном Утесе не осталось и следа от Тенриса, доброго колдуна из племени Тюленя. Эта маска сгорела, оставив лишь горстку пепла и горечь.

Бормоча заклятия, задыхаясь, Пожиратель Душ присел на корточки у жертвенного камня, рисуя у Торака на груди магические знаки. В качестве кисточки ему служил пучок тюленьих усов, привязанных к кости орла. Свою кисть он макал в какую-то темную, жирную, вонючую жижу, и Торак догадался, что это кровь убитого Охотника, а бледные конусовидные предметы, которые Тенрис расставил вокруг него, — это китовые зубы.

Судя по возне, возобновившейся у лодыжек Торака, мальчишка-токорот заканчивал привязывать его ноги к жертвеннику. Торак изо всех сил взбрыкнул, понимая, что его единственная надежда — в таких вот резких телодвижениях.

— Лежи тихо! — рявкнул Тенрис. Он все время что-то жевал, и запах у этой жвачки был просто отвратительный, и, видимо, из-за нее белки его глаз приобрели желтый оттенок, а язык стал совсем черным. Он все меньше походил на человека.

Уголком глаза Торак заметил на тропе, ведущей на вершину Утеса, какое-то движение.

Там за преградой из плавника, сложенной девчонкой-токоротом, которая усердно смачивала дерево тюленьим жиром, стоял… ВОЛК!

У Торака от ужаса защемило сердце. Трое против одного! Если Волк бросится на них, пытаясь ему помочь, они его точно убьют!

— Уфф! — по-волчьи предостерег его Торак. — Уфф! Уфф!

Волк насторожил уши, но не отошел. Он отыскал у самого края обрыва такое место, где девчонка-токорот еще не успела навалить плавника.

«Уходи! — попытался мысленно сказать ему Торак. — Ты мне помочь не сможешь!»

К счастью, ни Тенрис, ни токороты Волка пока не замечали. Все трое смотрели только на Торака.

— Что это ты такое говоришь, а? — сердито нахмурился Тенрис.

Недолго думая Торак обвел глазами кольцо из китовых зубов и спросил:

— Эти зубы… они ведь принадлежали Охотнику, верно? Для чего они?