Аальхарнская трилогия. Трилогия (СИ)

— Значит, жалоб нет… — промолвил он. Гобелен за его спиной, изображавший Страсти Заступниковы, дрогнул, словно кто-то за ним скрывался; Шани покосился в сторону, некоторое время помолчал, а затем торопливо произнес по-русски:

— Андрей Петрович, сейчас я вам ничем не могу помочь. Ваша казнь нужна лично Лушу; если бы процесс вел Вальчик, то вы с Нессой были бы уже мертвы.

— То есть, пытая и допрашивая нас, вы в какой-то мере спасали нам жизнь? — усмехнулся Андрей. Сейчас он уже не верил ничему и пытался просто реагировать на события, не видя в них какой-то подоплеки.

— В какой-то мере да, — кивнул Шани. — Повторюсь, сейчас я ничем не могу помочь вам. Процесс займет три дня, и вы будете признаны виновными по всем предъявленным обвинениям. Однако в ночь перед казнью вам устроят побег из тюрьмы… насколько мне известно, потом вас и Нессу переправят на юг.

Андрей вздрогнул и пристально взглянул в лицо шеф-инквизитора. Побег казался ему чем-то совершенно невероятным, очередной изощренной ловушкой. Однако, Шани выглядел абсолютно искренним.

— Побег? — переспросил Андрей. — Кто же тут настолько смел… или глуп?

Шани улыбнулся.

— В столице у вас очень много друзей, Андрей Петрович… гораздо больше, чем вы могли бы предполагать. Некоторые из них хотят вас видеть на престоле Аальхарна. Ну, или по крайней мере живым и здоровым.

Трон Аальхарна, вот оно что. Чего-то в этом роде Андрей и ожидал: государь не стал бы просто так обвинять в государственных преступлениях спасителя страны, не зашатайся под ним трон…

Шани прислушался и продолжал уже на аальхарнском:

— …потому советую вам прибегнуть к церковному покаянию еще до суда.

Андрей понял, что за гобеленом было потайное помещение, в котором кто-то скрывался. В самом деле, вряд ли Луш, при всем своем знании людей, оставил бы Шани без присмотра.

— Спасибо, ваша бдительность, — сказал Андрей. Шани безразлично пожал плечами.

— Не за что, собственно говоря, — и, протянув руку, он несколько раз звякнул в колокольчик вызова охраны.

Когда мордастые ухмыляющиеся охранцы вывели Андрея и Нессу в коридор, то Шани какое-то время сидел молча, а затем встал и подошел к гобелену. Отдернув его, он увидел Чистильщика, сидевшего на низенькой скамеечке в обнимку с арбалетом. За спиной государева человека была небольшая дверь, что вела в один из коридоров инквизиции — видимо, Чистильщик отбегал до ветру, дав шеф-инвизитору возможность сказать Андрею все, что нужно.

— Ваша бдительность, доброе утро, — произнес Чистильщик, склонив голову в вежливом поклоне. Шани холодно ему кивнул и протянул несколько исписанных листков.

— Протоколы допросов и мой отчет для государя.

— Немедленно передам, господин, — произнес Чистильщик, аккуратно складывая листки и убирая их во внутренний карман камзола. — Будут ли еще распоряжения?

Шани хотел было распорядиться, чтобы арбалетный болт Чистильщика не смотрел бы постоянно ему в затылок, но промолчал, отпустив государева слугу с миром. Тот еще раз вежливо поклонился, открыл дверь и выскользнул в коридор. Шани сделал шаг назад, расправил гобелен, и, глядя на вышитого Заступника на круге казни, задумался о чем-то своем.

Утро первого судебного заседания выдалось морозным и солнечным. Свет падал сквозь проемы высоких стрельчатых окон, озаряя набившийся в зал суда народ: дворяне и горожане полублагородного происхождения заняли места в первых рядах, прочая же публика мещанского и бедного сословия толпилась на галерке и в проходах, а площадь перед зданием суда была запружена народом так, что даже государева карета не сразу смогла пробиться к парадному входу. В толпе собрались как верные апологеты Андрея, так и те, кто вовсю честил его проклятым колдуном и еретиком: пару раз даже начинались драки за убеждения, впрочем, быстро и жестко пресеченные охранцами. Сегодня глупая баба даст по голове соседу, обозвавшему Андрея колдуном, а завтра может дойти и до резни, поэтому охранцев на площади было не меньше зевак.

Когда Андрея и Нессу ввели в зал суда, то народ и в здании, и на площади разразился воплями, в которых мешались и приветствия, и благословения, и проклятия. Судья звякнул колокольчиком, призывая народ к порядку, но до установления тишины прошло около десяти минут. Бледный, с разбитым в допросной лицом, одетый в грязные лохмотья, Андрей выглядел обреченным и опустошенным, будто желал лишь одного — чтобы суд как можно скорее закончился, все равно даже, чем. Несса казалась не живым человеком, а призраком, тенью себя самой.

— Не бойся, — произнес Андрей и сжал ее руку. — Все будет хорошо.

Несса посмотрела на него с надеждой.

— Правда?

Судья еще раз тряхнул колокольчик, и в зале воцарилась тишина.

— Правда, — сказал Андрей. — Поверь мне.

На трибуну поднялся шеф-инквизитор — в черной с серебром мантии он выглядел невероятно мрачным и зловещим: казалось, огромная птица-падальщик влетела в зал суда, чтобы выклевать глаза подсудимым. Андрей невольно поежился: несмотря на то, что он помнил последние слова Шани, сказанные в допросной, ему было очень и очень не по себе.

— Говорит шеф-инквизитор всеаальхарский Торн, — произнес судья. Шани довольно небрежно ему кивнул.

— Благодарю, ваша истинность. Инквизиция Аальхарна в моем лице выносит обвинения в колдовстве и ереси сим присутствующим здесь Андрею и Нессе Сатх. Инквизиция имеет все основания утверждать, что сии помянутые виновны в появлении эпидемии в стране, повлекшей за собой смерть десяти тысяч человек, и несказанном богохульстве в принятии имени и славы Заступника нашего к своей персоне. Я передаю суду все документы по расследованию и протоколы допросов и от лица инквизиции всеаальхарнской требую отлучения сих двоих от церковной защиты и высшей меры светского наказания.

По залу прокатился вздох. Шани положил перед судьей кожаную папку с золотой розой на крышке и, спустившись с трибуны, занял свое место. Папка была толстой — инквизиция потрудилась на славу. Андрей поймал его взгляд — сиреневый, пустой, абсолютно безумный — и уловил тонкий запах эклента, легкого наркотика растительного происхождения. Да, именно такой человек и нужен был государю на роль обвинителя: пораженный отчаянием, опустившийся, безразличный ко всему…

Судья некоторое время рассматривал документы в папке, а потом спросил:

— Признают ли подсудимые себя виновными?

— Не признаю, — жестко ответил Андрей, и Несса откликнулась тихим эхом:

— Не признаю…

… - Значит, вы утверждаете, что создали лекарство от мора.

Шел второй день судебного заседания. Зевак на площади и зрителей в здании стало еще больше, Луш в своей отдельной ложе откровенно зевал, а Андрея и Нессу соизволили, наконец, нормально покормить и дали одежду — пусть старую, но зато без прорех. Судья ознакомился с протоколами, выслушал речь шеф-инквизитора, который подробно рассказал о возникновении и развитии эпидемии, и теперь наступил час допроса главного обвиняемого.

— Да, ваша истинность, — сказал Андрей. — Я создал такое лекарство. Затем вылечил больных деревни Кучки, а после этого встретил шеф-иквизитора Торна и отправился с ним в столицу — лечить людей уже здесь.

— У вас есть соответствующее образование? Лекарское или алхимическое? — подал голос Шани, до этого задумчиво пытавшийся извлечь занозу из указательного пальца. Андрей подумал, что вряд ли его степень доктора наук сейчас придется кстати и довольно выразительно ответил:

— Нет, ваша бдительность. У меня нет ни лекарского, ни алхимического образования.

По залу прокатился шепот, но судья тотчас же брякнул в колокольчик, прерывая посторонние разговоры.

— Тогда как же вы сумели создать лекарство? — поинтересовался судья, а Шани добавил:

— Которое, кстати, не смогли получить лучшие столичные медики.

О судьбе лекарского совета, отправленного приказом шеф-инквизитора к очагу эпидемии, деликатно умолчали.

— Я не имею образования, но прочитал много лекарских книг и травников, — произнес Андрей. Не рассказывать же им о том, как синтезируется биоблокада… Он чувствовал, как отчаяние, охватившее его во время ареста, становится все глубже и беспросветнее. — Мои знания помогли создать лекарство, которое спасло всех вас.