Визит из невыразимого (СИ)

Старший сотрудник Отдела Тайн стремительно встал, одобряюще похлопал его по плечу и произнёс:

— Это замечательно! Вам нечего волноваться, мистер Поттер! Она обязательно выживет.

С этими словами он развернулся, и они оба со своим помощником быстро зашагали по коридору. Так, что Гарри едва успел вскочить и крикнуть:

— Эй, что это означает?!

Но они даже не подумали реагировать, всё быстрее удалясь от него, и уже оказались у поворота в главный коридор. Еще одна его попытка обратить на себя внимание тоже окончилась безрезультатно.

— Да вы просто чокнутые! Все! В этом вашем ненормальном отделе! — заорал он вслед, не в силах более сдерживать рвущееся из него нервное напряжение.

Но, конечно, этот его крик не мог изменить ровным счетом ничего. Он опустился обратно и понял: всё, что ему остаётся — только сидеть и ждать.

Глава 25. Пациентка из первого бокса

В самом сердце зимы здесь пахнет весной

Я могу падать семь раз, но я поднимусь на восьмой.

БГ.

Когда, наконец, дверь отворилась, Джинни уже снова сидела рядом с ним. Она больше не пыталась заговаривать, только изредка бросала на него мрачные взгляды. Ему трудно было понять, о чём она сейчас думает, он и сам-то не понимал, что происходит у него в голове, эмоции сжались где-то на самом дне гулкого как колодец отверстия, которое образовалось на месте его привычного образа мыслей. Он чувствовал, что ей уже до смерти хочется уйти отсюда, повидаться с родителями, которым сейчас тоже должно было быть несладко, вырваться из этого узкого аппендикса, насыщенного его напряженным отчаянием. Такое вот парадоксальное сочетание. Он давно уже отчаялся, но, вместе с тем, напряжение не спадало. Слова Боумена тут помогли мало, они только заронили в почву сомнений зернышко дополнительных колебаний. Но Джинни продолжала ждать вместе с ним, видимо, посчитав это своим безусловным долгом, что только ещё сильнее увеличивало существующее напряжение, а он не считал возможным предложить ей уйти, она бы подумала, что он не хочет её видеть и обвиняет в произошедшем. Поэтому, когда открылась дверь, в пространство коридора словно разрядилось какое-то жуткое чёрное облако, заставив подпрыгнуть вверх все эмоциональные показатели.

Вышедший устало вздохнул и промокнул лоб аккуратным белым платком, вынутым из кармана. Это был всё тот же колдомедик, с которым он столкнулся в вестибюле. Как-то автоматически пришла в голову мысль, что тот слишком уж часто потеет.

«Не сбросить ли вам чуть-чуть вес, доктор? И не перестать ли волноваться понапрасну?» Какие нелепости, порой, лезут в голову, когда душу переполняет внезапно возникший страх!

Джинни дёрнулась на месте, как только увидела доктора, порываясь встать, но поняв, что Гарри сидит, сдержала себя. Даже когда он сам медленно поднялся навстречу вышедшему, она осталась сидеть, видимо, сообразив, что только он, и никто другой имеет сейчас право задать тот самый вопрос.

Он и сам это осознавал не хуже её. Только вот язык отчего-то не желал поворачиваться. Поэтому он просто устремился навстречу, с лицом, полным немого вопроса, думая, что этого окажется достаточно.

— Меня зовут Сметвик, мистер Поттер, — зачем-то сразу представился колдомедик, бросая на него настороженные взгляды, — Гиппократ Сметвик. Мы уже как-то давно встречались, но вы меня вряд ли помните.

— Гиппократ?!

— Красноречивое имечко, не правда ли? Нетрудно представить, что проблема выбора профессии передо мной не стояла, — он криво улыбнулся. — Впрочем… вы же, наверное, хотите узнать, что с вашей… мм…

— Подругой.

— Да, да… — доктор снова промокнул платочком запотевший лоб. — Я скажу вам честно: я с таким сталкиваюсь в первый раз! Да!

— С каким? — недопонял Гарри, чувствуя, что мистер Сметвик постепенно начинает напоминать ему стеснительного палача.

— Вы знаете, что принесли нам в лечебницу мёртвое тело, мистер Поттер? Да. Мертвее не бывает.

Он ощутил, как снизу от ног медленно поднимается волна оледенения.

— Нет, нет! — воскликнул Сметвик, увидев выражение его лица. — В действительности, оно только казалось мёртвым, вы знаете?!

Нет, положительно, палач разжигал хворост уж слишком медленно!

— Ещё продиагностировав пациентку на каталке, я подумал, что нет смысла везти её в операционную. Но, вы же знаете, случаи бывают всякие, так что… Она подала признаки жизни, когда мы переносили её на операционный стол. Да. И тогда мы начали за неё бороться. Я говорил вам, что с таким ещё не сталкивался? Мы теряли её. Да, теряли. Потому что, вы знаете, ну невозможно было её вытащить! Поверьте. Год назад нам сюда привозили много раненых, я знаю, что говорю. Она возвращалась семь раз. СЕМЬ РАЗ, вы можете в это поверить?! Это совершенно невероятно! Когда мы уже думали, что все усилия бесполезны, что она мертва, она снова возвращалась. Как будто играла с нами. Знаете, в таких случаях говорят, что душа к телу гвоздями прибита, да. Хотя таких случаев, как сегодня, не бывает, уж поверьте!

— А разве никто у вас не владеет заклинанием… ангела-хранителя? — решился он вклиниться и задать вопрос. — Ну, которое может удерживать душу, пока…

— Не надо, — оборвал его Сметвик, — я знаю. Вот что, мистер Поттер, мы здесь, в лечебнице Святого Мунго не практикуем чёрную магию. Да! Зарубите это себе на носу! Не практикуем.

— Чёрную?.. — опешил он. — Но…

«Вот это номер!» Выходит, он жив, только благодаря чёрной магии?

— Никаких «но», мистер Поттер! Никаких «но». Не практикуем и не планируем.

Видно было, как мистер Сметвик пришёл в сильное возбуждение. Он снова покрылся потом и принялся буквально тыкать в лоб и волосы своим платочком, кидая на Гарри встревоженные взгляды. Он успокоился только спустя пару десятков секунд и продолжил, видимо, решив, что пора уже закончить начатый ранее монолог.

— В конце концов, нам удалось стабилизировать её положение, так что…

— Так она жива?! — Гарри почти закричал, уже не в силах терпеть эту сцену, поджарившую его почище всякого адского огня.

— Она безусловно жива, мистер Поттер…

— Слава богу!

Он услышал, как Джинни за его спиной шумно выдохнула, словно всё это время сдерживала дыхание.

— …но, видите ли, есть одна проблема…

Ну, конечно! Так всегда и бывает. Всегда есть какая-то проблема. Так-то всё хорошо, только вот… и затем следует что-нибудь, что обесценивает напрочь прекрасную новость.

— Говорите, — кивнул он угрюмо.

— Такие частые и долгие, скажем так… мм… визиты на ту сторону не могут не сказаться на-а… На мозге. Да. Вы же понимаете. Поэтому я не уверен… мы не уверены, что даже если она очнётся, а это вовсе никакой ещё не факт, то она… останется прежней. Такой, как вы её знали.

— Объясните, — потребовал он, чувствуя, как холод снова охватывает его тело ледяными объятиями.

— Да что уж тут?! Скорее всего, она, как это обычно говорят… мм… будет просто растением. Да.

Сзади поперхнулась Джинни. Он опустил голову, не желая, чтобы выражение его лица стало достоянием взгляда колдомедика.

— И ничего нельзя сделать?

— Если так и произойдет, то ничего. Да. Ничего. Я сожалею…

Вот оно! Вот как это достало его. Достало их обоих. Она жива — конечно, кто же спорит! Если даже доктор Сметвик в этом уверен. Формально. Только вот толку от этой формальности чуть! Какая мерзкая, отвратительная ирония! Всё по правилам, всё соблюдено, но в действительности — обман! Обман, обман, гнусный обман! «Лишитесь самого ценного». Её блестящий разум — вот то, что она в действительности ценила больше всего! Он вдруг вспомнил мага из Отдела по контролю за магическими существами, лишенного Долоховым памяти на Ланди. Его бессмысленный взгляд, пальцы, медленно копающиеся в банке с консервами… Это чудовищно — увидеть её такой, он просто не сможет этого выдержать. Если бы она знала, она бы предпочла смерть подобному существованию. Она отдаёт разум, а он теряет её, так или иначе. Теперь это просто пустая оболочка. Живая, но от Гермионы в ней одно только название. Если только каким-то чудом доктор не ошибается. Один раз он уже ошибся, вдруг повезет снова.