Дорога к себе

— Малейшее ранение — и эта автоматика реагирует, как бешеная, — хмуро говорил он, расхаживая по кабинету. — У нас прекрасная регенерация. Лично я могу нейтрализовать и вывести практически любой яд. В крайнем случае, отрубить себе то же крыло и сражаться дальше. Но если она по малейшему поводу будет заворачивать нас в кокон — мы проиграем однозначно. Или я это не надену.

— Ну, иди ко мне, моя королева, иди, — ашурт, маняще пошевеливая пальцами, потихоньку отодвигал вытянутые руки.

Малышка, самостоятельно забравшись на стул, а затем и на стол зала Совета, уверенно шлепала на крепких ножках по направлению к отцу, старательно наступая на черные иллюзорные фигурки противника. Найири придерживал Андерса, чтобы тот не бросился на помощь внучке, как несколько минут назад, когда она чуть не свалилась головой вперед со стула. Сам ашурт только подставил ладонь, в которую девочка уперлась лбом и, немного побарахтавшись, выправилась.

— А неплохая мысль, — одобрил Таамир, — выпустить парочку катков или великанов.

— И по колено в хрен знает каком месиве, — разгромил его идею Андерс. — В кишках не запутаемся?

Сантилли поймал дочь и усадил на колени, вложив в руки разноцветный кубик, который она, высунув язык, принялась сосредоточенно разбирать на части.

— Я предлагаю дать им сделать первый выстрел, нейтрализовать их станции и выкинуть обратно.

— А если не дадут? — насмешливо перебил его Маярт.

— Смотря как попросить, — передразнил его Рашид. — Куда они денутся?

Ашурт терпеливо переждал обмен репликами и продолжил:

— А потом уже начинать полномасштабные действия и в космосе, и на планете. Так у нас будут развязаны руки, и никто не назовет нас захватчиками, — он ловко подхватил упавшую детальку и положил на стол.

— Боги, какие проблемы?! — хмыкнул Лас, наблюдая за дочерью. — Та же Америка держится на символах. Снеси у них статую Свободы, надпись «Голливуд» — и все твои полномасштабные действия отпадут за ненадобностью. Это же полный подрыв морального духа и всех устоев, включая экономику.

— Снесем, — многозначительно пообещал ему Вардис.

Элерин с укоризной оглядела собравшихся:

— Как-то у нас сегодня все несерьезно.

А все император виноват, не желающий никому доверять дочь, и теперь очаровательная малышка правит бал взрослых.

— Война с пришельцами нас многому научила, как и людей, — Рошейн с интересом наблюдал за действиями ребенка, — но не думаю, что в космосе возникнут проблемы. Здесь у нас разведка сработала превосходно. Их наземные силы тоже особых сюрпризов не предоставят. Даже вместе с этими их экстрасенсами, паранормами и новым оружием. Меня больше всего тревожит фактор неизвестности: вступит ли он в войну сам или ограничится человеческими ресурсами. Сантилли, — не выдержал темный и кивнул на девочку, начавшую собирать кубик обратно, — мне бы эту методику, я бы в долгу не остался.

— Это ко мне, — усмехнулся Таамир, — вернее, к Бетти. Она у нас любительница мучить детишек.

— Потрясающие результаты, — поддержал Рошейна Маркос. — Я второй на очереди.

Совет рассмеялся и принялся обсуждать расстановку сил.

— Мама, позволь представить тебе моих друзей.

Демоны удивлено воззрились на молоденькую девушку в воздушном струящемся платье с широкими свободными рукавами. Солнечный свет обтекал ее, путаясь в распушенных русых волосах и прорисовывая сквозь тонкую ткань четкие контуры хрупкой фигурки.

Первым пришел в себя Сантилли:

— Миледи, тысяча извинений, — он почтительно склонил голову, — мы не ожидали.

Да, когда Клер сегодня утром сказал, что с ашуртом хотят поговорить, он не уточнил, кто конкретно и по какому поводу, и именно поэтому сейчас они стоят двумя столбами посреди бескрайнего постоянно меняющегося зала. Трава выстилала упругим ковром землю под ногами. Устремлялись ввысь белые колонны, наливались красками, обрастали корой и ветвями, и их тут же начинали обвивать плети лиан. Распускались цветы, чтобы растаять и уступить место новым. Из ниоткуда появлялись птицы и животные и уходили в никуда. Все находилось в непрерывном движении, но не утомляло глаз, как это было у Сарнайт с ее умершими мирами.

— Не ожидали, что у бога смерти есть мать? — с легкой полуулыбкой подхватила хозяйка.

— Не из воздуха же я возник, — со смешком произнес Клер, Амен и представил гостей, — А это — моя мама, богиня жизни Илируанна.

Друзья в замешательстве уставились на бога смерти.

— Разве это не логично? — спросила девушка, незаметно оказываясь рядом. — Жизнь невозможна без смерти, мальчик.

Было непривычно слышать из уст молоденькой девушки такие слова, и ашурт не удержался, чтобы не отстоять авторитет.

— Мы давно уже не дети, — возразил он.

— Вы все дети, — покачала головой Илируанна, — маленькие, бестолковые и наивные.

Два года назад беседа с ее противоположностью носила несколько иной характер и содержание, а здесь все чинно и достойно. Ашурт вдруг осознал, что смотрит в глаза одной из самых древних богинь этого мира и смешался: как же она выглядит на самом деле?

— Это все, — он обвел рукой зал, — специально для нас?

— Ты видишь это и воспринимаешь так, как привычно для тебя, — уклончиво пояснила она, увлекая Сантилли вглубь зала, и грустно улыбнулась. — Ты очень любишь жизнь. Она бурлит в тебе, перехлестывая через край. Но меня огорчает, что эту жажду жизни ты удовлетворяешь убийством.

— Войны неизбежны, моя госпожа, — осторожно произнес Сантилли и оглянулся на Ласа, тенью следующего за ними.

— Но ты упиваешься боем.

— Я демон.

— Это не оправдание, — тихо сказала богиня. — Совсем не оправдание, мой мальчик. Я кое-что тебе покажу. Твой друг может подождать тебя здесь.

Клер, Амен бросил на мать осуждающий взгляд, но промолчал.

Обычная дверь, стоящая посреди сада, распахнулась, пропуская их на засаженную цветущими кустами беломраморную площадку, парящую над голубым морем. И время замерло, едва не остановив сердце. Сантилли вдруг снова непостижимым образом вернулся в далекое, давно ставшим нереальным, детство. Детство, где маленький мальчик с криком: «Мама, смотри!», — бежал показывать ей пойманную бабочку или ящерицу, а мама, убирая со лба выбившуюся из прически прядь, неодобрительно качала головой и говорила, что все хотят быть свободными, как ашурты.

Там, у перил, женщина в нежно-зеленом платье, сидя в низком кресле, увлеченно читала книгу и не замечала, что за ней наблюдают. Каштановые волосы скручены в пышный жгут, высокая, стройная, гибкая и так похожая на него.

Богиня остановила демона, слепо шагнувшего навстречу своей матери:

— Клер привел ее ко мне, потерявшуюся душу. Я дала ей тело и оставила у себя.

— Но почему? — Сантилли с трудом вытолкнул онемевшими губами непослушные слова.

— Она погибла в огне и ничего не помнит. Ее память сгорела, мальчик, но Клер посчитал, что она должна жить. Я согласна с ним. Ты готов к встрече?

Он отрицательно покачал головой:

— Не знаю.

— Тилами, — позвала богиня, — можно тебя отвлечь?

— Не надо, — прошептал демон, но женщина уже отложила книгу и шла к ним до боли знакомой легкой походкой.

— Я хочу познакомить тебя с этим замечательным юношей, — улыбнулась ей Илируанна, словно не замечая смертельной бледности демона, проступившей сквозь загар.

Сантилли плохо запомнил, о чем они говорили. Шум в ушах мешал понимать смысл слов, и он кивал головой, отвечая односложно и невпопад, с трудом сглатывая тугой ком, застрявший в горле, впитывал ее запах, блеск глаз, движения губ, улыбку. Он смотрел на нее, давя в себе желание опуститься на колени и, как в детстве, зарыться лицом в ее платье, прячась от обид.

— Вы очень скромный юноша, — улыбнулась ему мама на прощание, и Сантилли нашел в себе силы склонить голову.

Она не помнила его совершенно. Илируанна увела его за руку, как ребенка.

— Я убью дракона, — сквозь зубы процедил ашурт, когда за спиной растаяла дверь в детство. — Порву на мелкие кусочки! — он медленно осел на землю.