Предназначение (СИ)

-Не придут. Спи. – Неохотно ответил он. – За окаем ушли. Там нас ждать будут.

-Сказала же, не усну.

Опустила голову на изголовье и тут же уснула.

Утром проснулась и виновато отвела глаза в сторону, ворча на себя, сонливую колоду. Потом заглянула в зарешеченное оконце. Дождь, показалось, только входил в силу, утопив город в грязи и потоках воды.

Радогор, уже одетый, сидел у стола и прислушивался к, потрескивающим в очаге, дровам. В ногах увидела свою просушенную одежду и простое белое платье.

-Вставай, соня, завтрак на столе.

-Я еще посплю. – Пробормотала и снова закрыла глаза. – Все равно в такой ливень не поедем.

Только рубашку одень.

-Кто – то меня видит. – Сквозь сон пробормотала она и заползла под полость с головой. – Все не съешь. Мне оставь. Проснусь голодная.

Спорить не стал и, придержав двери, чтобы не скрипели, вышел из комнаты, плотно затворив за собой двери. Влада и глаз не открыла. Вдоль стенки, опасаясь скрипучих ступеней, спустился по шаткой лестнице вниз. в трактир. И огляделся, приучая глаза к полумраку.

За исключением нескольких человек, гости были прежние. А кампания мужика, покалеченного Владой, казалось, и на ночь не расходилась. Заслышав его шаги, дружно повернулись к нему и мужик подхватился навстречу.

-С ночи жду тебя, твоя милость. – С мольбой в голосе, заговорил он чуть не плача. – Переблевался весь. Все пьют, как люди и только у меня все, что не выпью, поперек горла встает.

-И что? – Холодно спросил Радогор.

-Верни все, как было. Сил моих нет больше терпеть. – Мужик явно собирался рухнуть перед ним на колени под сочувственные взгляды собутыльников.

Но Радогор остановил его взглядом.

-Детишек я у тебя пятерых насчитал. Или ошибся?

-Пятеро. Было больше. Да один сразу мертвеньким родился. Остальные так померли, в зиму. 

-Ты до весны не до доживешь. Женка твоя у избешки той зимой все углы истопит, а потом в лес пойдет за дровами и не вернется. Звери задерут. Ребятишки твои в куски пойдут и на дорогах сгинут. – С холодным спокойствием произнес Радогор и взглядом придавил его к лавке. – Ты хочешь этого? Если хочешь, если не будут они приходить к тебе по ночам, твоя женка с детишками, сниму зарок. Садись и пей.

Мужик с ужасом смотрел на Радогора, валясь на лавку , а приятели смотрели теми же взглядами на него.

-Не веришь мне, поверь своим глазам. – Теперь Радогор говорил уже, с трудом сдерживая злобу. И коснулся кончиками пальцев лба. – Гляди и ничего не пропускай.

Сзади, за его спиной топтался, переминаясь с ноги на ногу, трактищик. Радогор, раздосадованный упрямством мужика, недовольно покосился на него.

-Чего тебе?

-Так, что, твоя милость, лошадей обиходил, как велено было. И зерна им засыпал полной мерой не жалеючи. И травки зеленой велел нарвать

-Спасибо, дружище. Я видел. – Просто и без тени важности, ответил Радогор. Запустил пальцы за пояс и извлек монету. – Держи. Все, что мы с собой в дорогу брали, только выбросить осталось. А ты посуши, братец, сухариков. Да окорок закопти покруче. Уезжать будем, доплачу.

-Исполню, твоя милость. – Трактирщик чуть не вдвое согнулся перед ним, увидев а ладони золотую монету. – Но я не за этим побеспокоил господина. Его милость старшина хочет видеть.

-В дождь? – Нахмурился Радогор. – Я еще и обсохнуть не успел. И щелкнул перед глазами мужика, который все еще сидел без движения, уставясь взглядом в одну точку, пальцами. – Просыпайся…

Мужик зашевелился и недоумевающе посмотрел на друзей, которые все это время не сводили с него глаз, и повернулся к Радогору.

 -Снимать зарок?

Мужик уныло уставился в пол и тяжело вздохнул.

-Значит, так понимаю, оставлять?

Вдохнул еще тяжелей.

-Твоей милости не надо ни куда ходить. Старшина сам пришел. Вон он, в углу сидит. – Трактирщик взглядом указал на самый темный угол и с надеждой заглянул в глаза Радогора.

-Виру требовать не буду. Он и без того уже наказан. – Усмехнулся Радогор, угадав мысли трактирщика. – Хотя, наказан ли?

Хозяин забежал вперед и повел его между столами. И еще издалека, предупреждая, закричал.

-Сударь старшина, его милость…

-Радогор. – Подсказал он трактирщику. – В памяти еще свежа была встреча с Остромыслом.

Старшина, не медля, но и не торопясь, поднялся навстречу Радогору.

-Здрав будь, витязь.

-И тебе не хворать, сударь. – Ответил Радогор и слегка наклонил голову, окидывая старшину с ног до головы быстрым, цепким взглядом. Не высок, но кряжист. И силен. Лицо простое, хитрить не умеет. Среди людей встретишь, и мимо пройдешь, не признаешь.  И руки не господские. Темные, натруженные. Стоит перед ним в длинной, опоясанной рубахе. Верхнее платье на лавке, промокшее, лежит.

Взгляд Радогора не остался не замеченным. И он широко и открыто улыбнулся, разглядывая собственные руки.

-Ты на мои руки не гляди, витязь. –Взгляд старшины задержался на княжеской гривне. – Я старшиной совсем не давно стал. Не успели руки побелеть. А до того с рыбарями ходил. И сети ставил, и невода тянул. А как прежний старшина прреставился, так люди меня выбрали. Колотом меня зовут, сударь. А ты тот Радогор, который ярла Свирепую секиру зарубил? А что княжна?

-Намаялась в седле и под дождем. А тебе откуда про княжну знать? – Радогор дернул бровью. – И про ярла…

-Трактирщик затемно прибежал ко мне. Винился за не ласковый прием, за обиду княжне. И про то, что виру ты требовать грозился. А откуда знаю? Так земля слухом полнится. Люди пересказывают, твоя милость…

-Радогор… - Подсказал он старшине, к которому начал испытывать симпатию. – Просто, Радогор. А виры требовать не буду, можешь не волноваться. Княжна Влада сама за себя постояла, сударь мой.

Колот покачал головой.

-Не из – за виры пришел к тебе, сударь Радогор.  Не стал бы я торговаться из – за виры с княжной из славного рода Гордичей. Другая печаль привела. – Задумался Колот и не заметил, как трактирщик поставил перед ними кувшин вина. – Вилы нас изводят! Пропадает город.

-Где их нет? Не вилы, так мавки…

-Сам знаю. – Колот не удержался от тяжелого вздоха и с отвращением отодвинул кружку, которую успел наполнить трактирщик. – Вода всякого к себе манит. А уж девиц молодых или женок непутевых и говорить не приходится. И у нас в тихом месте жила одна, от людей сторонилась. Ну, появится когда на люди, поплачет в светлую ночь. Пожалуется на свою горькую судьбу и к себе уйдет.  И люди жалели ее. Иногда даже хлебца на берегу оставляли. А сейчас без числа их появилось. Да так разбушевались, рыба ушла. К берегу хоть не поодходи. Уж не плачут. Ярятся. И не манят, руки тянут, будто под воду увлечь норовят. А уж ночью в пору уши затыкать. К реке же и днем лучше не ходить.

-Я чем помогу? – радогор, не скрывая удивления, посмотрел на старшину. – Я этих вил, о которых ты речь ведешь, прежде и в глаза не видел. Мавку видел один раз. Давно, старый волхв еще жив был. Бежал от нее, себя не помня.

-Поговорил бы ты с ними, сударь Радогор.  Узнал бы, что им надо, этим проклятущим вилам, от нас. – С надеждой в голосе решился Колот. – Не с проста же они на нас рассерчали? Может, по силам исполнить? Оскудеет город без рыбы. Люди побегут, страха не вынеся. Что хочешь проси, ни чего не пожалею. Только поговори с ними.

Радогор задумался, скользя взглядом по трактиру. Не заметил, как и народ собрался. Стоят поодаль до самых дверей. И за дверями тоже. С одежды вода на пол течет. С него глаз не сводят.

-А почему бы самим не попробовать? Город ваш, вам и на поклон идти. Захотят ли они меня, чужака слушать?

-Так, вилы же, твоя милость! – Вскричал старшина. – Боятся люди. Вдруг с собой потянут. И бабы наши пускать не хотят. А ну, как присушит какая? Ведь они, сударь мой, одна другой краше, на какую не глянь. Аж сердце мелкой дрожью вздрагивает. Кто же отпустит на такую беду, когда глаз отвести не можно?Да и грех на каждом. Кто глаза на чужую женку пялил, кто свою поколачивал. Да мало ли на ком, грех нельзя найти? Только соберись!