Зачем нам враги

предсказуемые, впрочем, кивнул торговец. — И если добрый господин не верит, что сей цветок достоин ее, он может проверить сам. Двадцать монет за час небесных утех, которые могут стать вашими навечно.

Вот оно что.

Небеса, он совсем разум потерял, если не понял сразу. Натан коротко наклонил голову, сухо усмехнулся, сделал шаг назад, незаметно коснулся локтя Рослин.

— Идемте отсюда.

— Я хочу ее, — звонко сказала молодая княгиня. Торговец обратил на нее пристальный взгляд. Ну вот, еще не хватало... Натан с трудом удержался от желания оттащить девчонку за волосы, а после выпороть. Но нельзя... ох, снова так хочется и снова нельзя. Ты соскучился по Глоринделю, Натан, — ну, небеса тебя услышали.

— Эта рабыня нам не подходит, миледи, — очень тихо сказал он.

— Я хочу ее.

— Мы найдем другую, лучше.

— Я хочу ее!

Последнюю фразу она выкрикнула, и в крике звенела ярость. Как смеет он не слушать приказа своей княгини? Как смеет вынуждать ее повторять приказ дважды и трижды? В самом деле... как смеет?

Внезапно Натан почувствовал страшную усталость. Захотелось проклясть день и час, когда он провалился в трюм корабля, плывшего из Калардина в Тальвард, а еще лучше — день и час, когда он решил, что беспрекословное следование долгу перед сюзереном — то, что сможет заменить ему исчезнувший смысл существования... то, что поможет ему принимать правильные решения. Научиться их принимать. Это ведь так просто — всего-то следовать долгу. Но это не всегда приводит к правильным поступкам. Видят небеса, Натан понял это — но слишком поздно...

Что ж. Придется снова выкручиваться. С Глоринделем он этому неплохо научился.

Внезапно приняв решение, Натан круто развернулся, подошел к торговцу быстрым шагом, рванул с пояса кошелек. Тревожно звякнули монеты.

— Опробуем твой цветочек, — резко сказал он. Пересчитывая деньги чуткими пальцами, торговец не сводил глаз с Рослин. Натану это не нравилось — но не потому, что взгляд был плотоядным. Потому что в нем не было тревоги и подозрения, хотя он ясно слышал, что рабыню хочет девочка, а мужчина против, и в то же время с легкой душой отдавал свою собственность в чужие руки, весьма ею рискуя...

Да, так было бы, если бы это был обычный работорговец. А девушка — обычной рабыней.

Цепь легла в ладонь. Натан стиснул зубы. Он не любил искать на свою голову неприятности, но сейчас риск был оправдан. Что ж, подумал Натан, остается надеяться: то, что вскоре случится, послужит для леди Рослин уроком.

Девушка покорно пошла за ним, когда он грубо дернул цепь, не сказав ни слова. Пока они шли обратно к гостинице, Натан время от времени бросал на нее взгляд — и ловил взгляд Рослин на себе, долгий, изучающий, будто ожидающий чего-то... и слегка встревоженный, растерянный.

Когда они оказались в снятой комнате, Рослин сказала:

— Какой же дурак этот торговец. Теперь мы можем оставить ее себе. Как он нас найдет?

— Он не станет нас искать, — сказала Натан, глядя на застывшую девушку. На ней была только короткая