Когда боги спали

Нериса взяла его на руки, и на Сафара глянуло маленькое пухленькое существо с темными глазами, оливкового цвета кожей и перламутровыми молочными зубами.

— Это Сафар, — сказала она ребенку. — Тот самый, о котором я все время рассказывала тебе. — Она взволнованно улыбнулась Сафару. — А это Палимак. Мой сын.

Палимак повернул пухленькое личико и посмотрел на Сафара, восторженно дергая ножками и улыбаясь. Глазенки его вспыхнули, и потрясенный Сафар увидел, как сонная дымка сменилась желтым сверканьем.

Демонским желтым!

Сердце Нерисы отчаянно застучало, когда она увидела выражение лица ее любимого человека.

Сафар изобразил слабую улыбку и протянул руку. Палимак ухватился за указательный палец.

— Да он силач! — сказал Сафар, извлекая комплимент из глубины своего замешательства.

Нериса отвернулась к ребенку, скрывая свои чувства.

— Конечно, он силач, — сказала она. — Разве не так, мой Палимак? Самый сильный малыш во всем мире!

Ребенок радостно засмеялся. Но тут его вырвало, и он перепачкал и себя, и ночной халат Нерисы.

— Ох, какой же ты плохой мальчик! — рассердилась Нериса. — Я тебя показываю, а ты ведешь себя как поросенок!

И она расплакалась.

Сафар присел с ней рядом и обнял и Нерису и Палимака.

— Что ты плачешь? — спросил он. — С детьми всегда такие неприятности происходят. Такие уж они! Тем не менее мы их любим. Ты спроси у моих сестер, сколько я им неприятностей доставлял! Только спроси. Они тебе поведают, каким отвратительным я был мальчишкой.

Но слова его не успокоили Нерису, а лишь разозлили.

— Да я не из-за этого плачу! — сказала она. — Ты же сам знаешь!

Она извлекла из кармана халата какой-то предмет и бросила его на постель.

— Вот! — сказала она. — Вот твой проклятый старый нож.

Сафар уставился на кинжал. На тот самый серебряный кинжал, который давным-давно подарил ему Коралин.

Нериса вытерла глаза, успокаиваясь.

— Вот затем я и приехала сюда, — сказала она. — Чтобы вернуть этот кинжал. Он твой. Зря хранила. Я к тому же оказалась дурой, тупой, слабенькой дурочкой, решила доставить его сама, а не послать с курьером.

Палимак расплакался, рассердив Нерису.

— Только посмотри, что ты наделал!

Сафар смутился.

— Что же я наделал?

— Я же заметила то выражение на твоем лице, — сказала Нериса. — Ты решил, что перед тобой монстр! Получеловек-полудемон, выродок. Пропади ты пропадом! В конце концов я получила то, о чем мечтала. Осуществила свою девическую мечту. Я повстречалась с моей великой мечтой, Сафаром Тимуром. С человеком такой доброты, что может понять вся и всех. — Она горько рассмеялась. — Как же я заблуждалась. Ничего, это будет хорошим уроком для меня. Ну а теперь Палимак и я заживем своей жизнью. И пропади ты пропадом! Да пропади и я пропадом, что позволила тебе так одурачить меня!

Сафар и сам начал сердиться.

— Это нечестно, — сказал он. — По крайней мере, ты могла бы предупредить меня. По крайней мере, ты могла бы…

Тут вмешался чей-то голос:

— Заткнись, заткнись, за-аткнись-сь!

Сафар хлопнул по карману своей туники.

— А ну прекратите, — сказал он. — Я сейчас не в том настроении, чтобы слушать ваши ссоры с Гундари.

Маленький Фаворит выскочил из кармана на постель и уперся ручками в узенькие бедра.

— Это я не Гундари говорю: «Заткнись», — сказал он.

Он быстро оглядел Сафара, Нерису, затем Палимака. И взгляд его вновь обратился на Сафара.

— Это я тебе говорил: «Заткнись», хозяин, — сказал он. — И тебе, Нериса, тоже. — Он вздохнул. — Ты первая за тысячу лет дала мне сладость, — сказал он Нерисе. — А ты, — сказал он Сафару, — был вполне приличным хозяином. Иначе я бы вообще с вами не разговаривал. В конце концов, если вы намерены совершить обычную для людей глупую ошибку, какое мне дело? Но все же я не могу не вмешаться. Поэтому и говорю: «Заткнись!»

— Какую ошибку? — спросила Нериса.

— Он думает, что у тебя был муж, — сказал он Нерисе. — Муж-демон.

— А она думает, что тебе ни к чему на руках маленький монстр и женщина, которая спала с демоном.

— У меня не было мужа, — сказала Нериса. — Ни демона, ни наоборот. Палимак — подкидыш. Беспризорник. Как и я.

— А мне все равно, спала ты с кем-то или не спала, — сказал Сафар. — Это вообще не мое дело. А если ты думаешь, что я считаю Палимака монстром только потому, что он наполовину демон, то ты очень далека от истины. Он ребенок. Я люблю детей. Спроси у моей матери. Спроси у отца.

— Ну, теперь видите? — сказал Гундара. — Вот такая путаница.

Он стал увеличиваться в размерах, пока не дотянулся до подбородка Палимака и не пощекотал его. Малыш захихикал от удовольствия.

— Почему бы вам не оставить его со мной? — сказал Гундара. — А сами бы отправились в спальню да занялись тем, чем сами считаете необходимым, чтобы заслужить прощение друг у друга.

Маленький Фаворит и ухом не повел, когда двое возлюбленных что-то зашептали, а потом и выскользнули из детской. Он полностью был увлечен малышом со сверкающими желтыми глазами.

— Какая симпатичная штучка, — сказал он. — Глазки прямо как у меня. Ты уже умеешь разговаривать?

Палимак загугукал и засучил ножками и ручками.

— Похоже, что нет, — сказал Гундара.

Он сделался поменьше и прыгнул на грудь малыша. Там он стал строить забавные лягушачьи мордочки, и Палимак, сияя глазами еще ярче, рассмеялся.

— Знаешь, как сказать: «Заткнись»? — спросил Гундара. — Слушай и повторяй. Скажи: заткнись. Заткнись. Зааткнис-сь!

И Палимак произнес свое первое слово:

— Заткнись!

— Вот это по-нашему, — сказал Гундара. — Разве мамка утром не удивится?

— Заткнись, заткнись, — воскликнул малыш. — Заткнись, за-аткнис-сь!

— Насколько мне известно, — сказал Калазарис, — лорд Тимур и эта женщина уже несколько недель проводят время только друг с другом.

— Именно так, мой господин, — сказала Лейрия. Она повернулась к Протарусу: — Информацию лорд Калазарис черпает из моих ежедневных докладов, ваше величество. Докладов, о которых распорядились вы.

Протарус улыбнулся.

— Я хотел услышать об этом из твоих собственных уст, Лейрия, — сказал он.

— Вот и услышали, ваше величество, — сказала она. — Если не считать нескольких часов, которые лорд Тимур уделяет делам, они не расстаются с леди Фатина с того вечера, как встретились.

— Разве это не тревожит тебя, Лейрия? — спросил Калазарис. — Мне казалось, что вы с лордом Тимуром вот уже несколько лет являлись любовниками.

Лейрия пожала плечами.

— Это был мой долг, — сказала она. — Королю известно об этом.

Протарус хихикнул.

— И долг этот не был приятным, — сказал он Калазарису. — Сафар Тимур, мой друг, может быть, и великий визирь Эсмира, но в постели не так велик. — Он обратился к Лейрии: — Не так ли, моя милая?

— У меня мало опыта общения с мужчинами, ваше величество, — сказала она. — А вы такой лев, сир, что меня на других просто не остается.

Протарус разразился хохотом.

— Теперь-то ты понял? — сказал он Калазарису, вытирая глаза. — Уж коли я затаскиваю женщину в постель, то она там и остается! Ты только послушай, как плач поднимается в моем гареме, когда я выбираю одну из них на ночь, а остальным приходится дожидаться своей очереди!

Калазарис усмехнулся.

— Всему Эсмиру известна ваша мощь, ваше величество, — сказал он.

Калазарис оценил Лейрию. С первого же раза, когда он увидел восхищение в глазах Лейрии, обращенных на Сафара, он понял, что в один прекрасный день она ему пригодится. И фортуна так распорядилась, что Сафар предал ее, тем самым давая повод Лейрии к мщению. Иначе, даже несмотря на королевское распоряжение, он, Калазарис, не смог бы до конца доверять ее докладам о деятельности Сафара.

— Я думаю, в данный момент мы можем тебя не задерживать, Лейрия, — сказал он. — Завтра в это же самое время придешь ко мне с докладом.

Лейрия, на военный манер, коснулась эфеса сабли и низко поклонилась.