Город призраков

Серега вернулся к своим друзьям, но вдохновение его покинуло. Выпивать больше не хотелось, радость от победы пропала после разговора с Тоником. Неужели Сергею всю жизнь предстоит расплачиваться за ошибку? Правильно Ника сказала: все это уже произошло, ничего не изменишь. Но она не переубедит Тоника. Серега останется один — навсегда. Он никогда не почувствует себя своим в чужом мире — а бывшие приятели отвернулись от него.

«А я и не буду больше никому ничего доказывать. Я вернусь обратно! — Он вздрогнул от неожиданного, но такого простого решения, вдруг пришедшего в голову. — Здесь все боятся баррантиды — а я уже один раз прошел через нее! И пройду во второй. Лучше навсегда остаться в тумане — но не страдать и не мучиться, как сейчас! Возьму «казанку» — с ее нынешним владельцем все равно больше не увижусь — на ней я обязательно найду свою дорогу!»

Тоник и Ника поймут, куда он ушел. И осознают наконец-то, что он не был трусом. Впрочем, не все ли равно?

Будто и не пил сегодня — такая ясная голова, такие четкие мысли… только ноги дрожат — наверное, от усталости. Сергей открыл эллинг, вытащил несколько канистр с бензином и задумался: сколько ему надо, чтобы добраться до Ладоги? Без обратной дороги? Потом тихо, чтобы никого не разбудить — на вопросы отвечать не хотелось, — перенес к лодке все, что нашел. Лишним не будет. Открыл тент на корме и задумался, как разместить канистры, чтобы не мешали.

Кто-то протяжно всхрапнул чуть не под рукой. Серега всмотрелся в темноту под тентом: неужели хозяин лодки ночует здесь? Слишком много выпил, не захотел ехать домой? Но тут же вздохнул с облегчением. Это бездомный Колька, как обычно. Насосался пива — и спит. Серега усмехнулся. Почти все рассказы Коляна о бесконечных неприятностях, преследующих его, несчастного малька, чуть не с рождения, начинались словами: «Сплю я однажды, никого не трогаю. Просыпаюсь — и вижу тако-о-ое!!!» А что если и в этот раз его не будить, ухмыляясь, подумал Серега. После путешествия через баррантиду все предыдущие приключения покажутся ему мелкими и скучными… а что ему терять? Говорил — работу нашел с жильем, то-се. А сам — как бомж, в чужой лодке. Выходит, врал? Иначе что он тут делает? Пусть себе спит. Вдвоем, опять же, через любые страхи веселее идти. Колька, конечно, не просил о приключениях, ну и ладно.

Серега закончил погрузку горючего, быстро сбегал на «Иллюзию», собрался. В последний раз оглядел свою яхту — и тут же стало жалко уходить, а в трезвеющую голову закралось сомнение: может, не стоит? Он начал привыкать здесь… он уже не чужой. У него есть друзья, работа, да и Ника пока что никуда не ушла. Надо ли снова совершать глупости? Но тут же отбросил сомнения: он — трус, потому что слишком часто сомневается. Действовать надо — а там как получится. Возможно еще, он вернется и проведет их, трусливых телят, обратно, в родной мир!

Он подкачал бензина в карбюратор, дернул стартер. Двигатель заработал так громко, что Сергей втянул голову в плечи: сейчас все проснутся! Звук летел далеко над затуманенной водой, эхо делало его громче… Он не стал ждать, пока прогреется, а тихонько пошел от берега. Оглянулся на Коляна — пацан зашевелился, но даже не проснулся. Тент, снятый спереди и оставленный сзади, от встречного ветра упал, накрыв его с головой, и Колька завернулся в него, как в одеяло. Хорошо, что я не один, вдруг понял Серега. Одному стало бы страшно. Только он больше никогда и никого не предаст…

В сумерках, с воды, в непривычном ракурсе город выглядел незнакомым и страшноватым. Набережные, полускрытые в тумане, освещались мертвенно-бледным светом фонарей, изредка по ним пролетали машины. Сергей с недоумением оглядывался по сторонам и думал: неужели это тот самый Петербург, в котором он прожил всю жизнь? Тихий, чужой, притаившийся? Мосты уже сведены — скоро утро. С опор Дворцового капает, они мокрые, склизкие, местами покрытые мхом. Сверху проехала машина — грохот сильнее, чем от мотора «казанки». Памятник Петру, еле видимый в предутренней дымке — словно живой… Потом справа показался бело-голубой Смольный — бледный, обшарпанный. Позолоченные купола тускло отразили большую неяркую луну, почти поглощенную приближающимся рассветом. Поздно здесь светает, вдруг осенило Сергея. Белые ночи, конечно, остались белыми, но близится утро — и солнца так и нет… а он только теперь заметил эту странность, когда собрался уехать. Выходит, здешний Питер южнее, чем его родной город?!

Лодка летит по гладкой воде, после Рыбацкого высотные дома сходят на нет, превращаясь в деревянные развалюхи, а Серега все смотрит на них и грустит. Река сделала крутой поворот, а он не сбавил скорость и потому еле удержался на фарватере. Впрочем, он не на яхте, а на моторке, так что неважно. Еще часа три-четыре пути…

— Че за фигня?!!

Он вздрогнул и оглянулся. Как-то уже успел позабыть про Коляна. Терпеливо ответил:

— А кто тебя просил дрыхнуть в чужой лодке?

— А тебя кто просил ее угонять?!

Сергей промолчал. Что разговаривать с глупым пацаном? Коля сидел на кормовой банке и тер глаза. Серега сдержанно произнес:

— Я могу высадить тебя в Шлиссельбурге. Вернешься на электричке, в смысле, на автобусе.

— Денег дай на билет, — нагло заявил Колян.

— Хорошо.

Все-таки страшное приключение придется переживать в одиночестве. Но это его дорога. При чем здесь Коля?

Впереди вставало солнце. Вода покрылась легкой дымкой, которая не мешала видеть, управлять и не заставляла капитана напрягаться. Все вокруг светилось золотистым сиянием, время как будто остановилось. Давала себя знать выпитая водка: голова отупела и ничего не соображала. Сергей смотрел вперед, двумя руками держа руль, обходил все опасные места — в полудреме, на автопилоте… Видимо, не зря считал себя профессионалом. Но он ничего не замечал, не узнавал дороги. Он практически спал и не заметил, как быстро пролетели 72 километра пути. Колян тоже уснул, перебравшись на переднее сиденье, и некому было сказать Сергею, что они давно уже проскочили Шлиссельбург… Наверное, так и должно было произойти.

Колян открыл глаза, вскочил — ему показалось, что лодка налетела на мель. Но нет, все спокойно. Он пробормотал, в ужасе уставившись вперед: