За пригоршню чар (ЛП)

— Без единой царапинки.

Его зеленые глаза довольно светились.

Я подняла статуэтку волка, ощущая тяжесть и холод кости. Неплохой вариант для перемещения вервольфова проклятия. Задумавшись и глядя вникуда, я вспомнила жадность Ника, и тогда мой взгляд вернулся к тотему Дженкса.

— А, это… Ник вот это видел? — спросила я, указывая на статуэтку волка.

Дженкс пренебрежительно фыркнул, качаясь на поставленном на две ножки стуле.

— Я ему не показывал, но наверняка он в моих вещах рылся.

У меня в голове забрезжила идея, но я отказывалась чувствовать себя виноватой зато, что не доверяю Нику.

— Слушай, а это же очень симпатичная штука, — сказала я, ставя на место волка и беря тотем, Маталине она понравится. Надо одну такую завести. Отлично будет смотреться в чаше Мистера Рыбы.

Стул под Дженксом рухнул на четыре ножки.

— Где? — изумился пикси, и я выразительно покосилась на дверь номера. На лице у Дженкса появилось понимание, потом гнев. Может, он ни хрена не смыслил в убранстве интерьеров, но дураком он не был. — Тебя тревожит…

Я тихо хмыкнула, предупреждая, чтобы не предавал гласности мое беспокойство, как бы Ник не спер статуэтку волка, явно правильный выбор для демонского проклятия. Но эти статуэтки обе из кости, так что…

— Ага, — сказал вдруг Дженкс, забирая у меня тотем и ставя его посреди стола. — Я как пойду в город в следующий раз, я тебе принесу такую штуку.

На витрине тогда была только одна, но, увидев, что Дженкс понял, я медленно перевела дыхание и потянулась за рецептом. С карандашом в руке я наклонила голову и заправила за ухо выбившийся локон. Обмани меня однажды — позор тебе. Обмани меня дважды — абзац тебе.

ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ

Ритмичными движениями массируя исколотый указательный палец, я пыталась выжать каплю крови для активации чар гашения инерции. Палец уже болел. Дело в том, что нельзя набрать крови в пробирку и накапать пипеткой на все амулеты по очереди — если кровь не капает прямо из тела, активирующие чары ферменты разрушаются и активации не происходит. На столе лежала уже куча амулетов, и эту лишнюю пару противоинерционных я добавила с промелькнувшим резким чувством вины.

Кровь не хотела идти, и только когда я до боли сдавила палец, появилась красная капля. Она упала на первый амулет, следующую я выдавила на второй. С жутковатой стремительностью кровь впиталась в дерево, выпустив облачко запаха жженого янтаря, еще больше отравившего затхлый воздух мотеля. Много бы я отдала за открывающееся окно.

Жженый янтарь, не красное дерево — доказательство, что магия демонская. Господи, что же я делаю?

Я оглядела тихую полутемную комнату; пробивающийся сквозь шторы свет говорил, что дело идет к полудню. Я слегка вздремнула около полуночи, а потом все утро провела на ногах. Мне явно подсыпали бримстона. Соседушки мои милые, разумеется.

Я стерла с пальцев остатки крови и потянулась мимо Дженкса положить последние активированные амулеты в общую кучу. Дженкс с другой стороны стола уронил голову на руки и спал. Заклинание двойника для Питера, заклинание дворника для Ника, обычное заклятие маскировки для Дженкса. И еще два набора амулетов, гасящих инерцию, — подумала я, перемешивая кучку. После знакомства с Питером я переработала план, и никто об этом еще не знал.

Стук амулетов Дженкса не потревожил. С глубоким вздохом я откинулась на спинку стула — устала я от работы, но отдыхать рано, еще надо сплести проклятие.

Поднявшись, я взяла сумку, двигаясь осторожно, чтобы не будить Дженкса. Он, наплевав на собственный сон, сторожил меня, пока я спала, и вымотался вконец. На коленках у него мурлыкала Рекс, а гладкая вытянутая рука касалась миниаквариума с соленой водой, в котором плавали мелкие морские рачки — он ими разжился где-то по пути.

— Идеальные домашние животные, Рейч, — сказал он, блестя глазами в предвкушении реакции детишек, и я понадеялась, что мы доживем до поры, когда надо будет думать о том, как бы довезти домой этих его артемий.

Я улыбнулась невинно-лукавому выражению его юной мордочки во сне. Такое странное сочетание — до ужаса молодой, и при этом многоопытный отец, защитник, кормилец семьи… и жизнь его уже подходит к концу.

Горло сжалось, я быстро заморгала глазами. Мне его будет не хватать. Джакс никогда его не заменит. Если б нашлось заклинание, способное продлить Дженксу жизнь, я бы его применила — и черт с ней, с ценой.

Я потянулась убрать ему волосы с глаз, но остановилась, не донеся руку. Все умирают рано или поздно. Оставшиеся находят способ пережить потерю.

В расстройстве я расчистила место на столе; солью, которую Дженкс закупил про запас для своих новых питомцев, аккуратно нарисовала три круга величиной с тарелку, наложив их друг на друга так, чтобы получилось семь секторов, образованных тремя дугами каждый. Оглядев полутемную комнату, я достала из сумки Фокус. Сумка всю ночь простояла у меня в ногах, в недосягаемости для Ника.

Дженкс спал, сидя за столом, Айви — в другой комнате. Она со своего «свидания» вернулась вскоре после рассвета, а Ник с Джаксом ушли портить подушку безопасности — чтобы не сработала, когда Дженкс врежется в пикап на большом грузовике. А, и еще азот! Система впрыска закиси азота, установленная Ником на его кошмарном пикапе. При ударе она должна будет взорваться. Так что лучше времени мне не выбрать.

Хотелось бы мне думать, что я дожидалась, пока все затихнут и не будут мне мешать, но на деле я попросту боялась. Сила статуи происходила от демонских чар, и подействовать на нее можно только демонскими чарами. Демонским проклятием. Ох, что бы сказал мой папа?

— Какого черта? — прошептала я, скорчив рожу.

Я собираюсь убить Питера. Что по сравнению с этим значит небольшой демонский дисбаланс?

Со стянутым в узел животом я поставила статую в первый круг, подавила дрожь и вытерла с пальцев скользкое ощущение древней кости. Что делать дальше, я знала, и Дженкс меня за этим занятием уже видел, но то была только генеральная репетиция, о чем не знал никто, кроме него. Свечи я вчера зажгла, но чары не активировала. Вроде как заколдованный маленький волк провел всю ночь на столе, а Ник старательно от него отворачивался.

Еще раз покосившись на падающий сквозь шторы свет, я встала и подошла к вещам Дженкса, беспечной грудой сваленным у телевизора. С чувством вины, хоть у меня и было разрешение, я выудила из груды резной тотем со стилизованным изображением волка. Тотем я положила во второй круг. А в третий — прядь собственных волос, перевитую и связанную.

Живот сводило. Сколько раз отец мне твердил даже ради шутки не связывать волосы узлами? Добром это не кончается. Узел на волосах устанавливает крепчайшую связь между ними и их владельцем, особенно когда связываешь собственные волосы. Что случится с прядью, которую я положила в третий круг, случится и со мной. И наоборот, все, что я скажу или сделаю, отразится в том круге. Это не символ моей воли, это и есть моя воля. И мне плохо становилось при мысли, что я ее поместила в круг ради приготовления проклятия.

А может, это от бримстона мне худо, — подумала я, не исключая, что наркотик подсыпал мне Дженкс, хоть он и согласился с моим решением больше его не принимать. Ну, на этот раз хотя бы препарат был медицинский, и настроение не швыряло из крайности в крайность.

— Ладно, — прошептала я, придвигая стул ближе к столу. Посмотрев на Дженкса, я достала из сумки разноцветные свечи под успокаивающий шорох бумаги, в которую они были обернуты, каждая в бумагу своего цвети; в первый раз свечи были белые, их купила Айви, выехав «по магазинам» с Ником — горький глоток правды в той лжи, в которую превратилась наша жизнь.

Я поставила свечи и вытерла руки о джинсы, нервничая. Я всего однажды зажигала свечи усилием воли — несколько часов назад, если правду сказать, — но поскольку мой «очаг» — дежурный огонек на кухонной плите — остался за несколько сот миль к югу, придется использовать силу воли.