Сказание второе: Плач Волка (СИ)

- Князь Валитрис, возвращайтесь к своим воинам, - приказал Алак. - Мы выступаем

- Как пожелает господин.

Мужчина остался недоволен тем, что Таодан его не послушал, но возражать не стал. В конце концов, один из них был императором, а другой - простым командиром.

- Тебе следовало бы убить его за столь дерзкие слова! - воскликнул Юген. Алак перевёл на него леденящий душу взгляд и процедил сквозь стиснутые зубы:

- Тебе следовало бы перестать говорить мне, что делать.

Юген замолчал. Когда Валитрис скрылся за стройными рядами воинов, Алак вытащил из ножен меч. Солдаты, особенно новобранцы, тут же устремили на него свои взгляды, ожидая громкой вдохновляющей речи. Когда война с Латаэном только начиналась, Ворон не знал, что ему говорить. Из его уст вырывались несвязные предложения, над которыми впору было только смеяться. Теперь воодушевлять воинов ему казалось гораздо проще.

- Это уже четвёртое сражение в этом месяце! - крикнул Алак, объезжая свои войска на Победоносном. Жеребец изящно гарцевал перед воинами, словно стараясь всем доказать, что он достоин возить на себе императора. - За нами уже три победы. Мы снова и снова принимали вызовы Псов, снова и снова побеждали их. Сегодня ничего не изменится. Четверо хранят нас и то, за что мы сражаемся. Это наша земля, и мы не позволим лошадям Псов топтать её своими копытами! Выбросим этих шавок за Чёрную грань, чтобы они никогда больше не возвращались!

В ответ ему донёсся одобрительный крик. Сначала один, за ним ещё и ещё, и вот уже всё войско выкрикивало лишь одно слово - "Ворон". Алак усмехнулся и сжал в руках свой меч. Сердце в груди трепетало в предвкушении очередного сражения во славу Фабара. Таодан не боялся. Он перестал испытывать страх перед чужой смертью, когда его меч первый раз обагрился кровью врага во время сражения на передовой в Вастеле. Тогда юноша понял, что если не убьёшь ты, убьют тебя. Алак отчётливо помнил, как воины Псов стащили с лошади Стефари Бетраяла и жестоко расправились с ним. Красный шарф - вот всё, что осталось от того самоуверенного главнокомандующего. Да и тот пропал вместе с Эйдом. Вспомнив о друге, Таодан невольно вздрогнул. Он не знал, был ли его друг ещё жив, или давно погиб среди бескрайних снегов северных земель. Последняя птица от Кота прилетала из Прилесья больше полугода назад. С тех пор никаких вестей не было.

Алак отогнал из головы эти мысли. Сейчас для него существовало только одно: сражение. Сражение и враг, стремительно приближавшийся к ним.

- В атаку! - закричал юноша, и войско бросилось следом за ним.

Словно две чудовищные волны, сметающие всё на своём пути, заклятые враги схлестнулись в ожесточённой схватке, и на мгновение Алак затерялся среди них. Когда первые ряды воинов скрестили мечи, Таодан почувствовал, как сердце вырывается из его груди. Мысли спутались, и юноша испытал странное чувство эйфории. Он не боялся сверкавшей вокруг стали, лошадиных копыт или стрел, свистевших прямо над головой. Восторг захлестнул его, и молодому императору показалось, что он только сейчас начал жить по-настоящему. Невольно Алак вспомнил слова Га'кеона, когда они сражались на тренировочном плацу - "Ты сражаешься с юношеским пылом и уверенностью многое повидавшего бойца". Теперь Ворон понимал, о чём говорил янгул.

С первых минут сражения что-то пошло не так. На открытой местности с собаками драться было достаточно легко, а вот среди деревьев дела обстояли иначе. Воины не замечали мастиффов среди кустов и низких еловых ветвей. Псы выскакивали перед лошадьми и пугали их, и несколько всадников прямо на глазах Алака вывалились из седла. Они оказались втоптаны в землю собственными товарищами, и когда отряд пронёсся дальше, Ворон с горечью посмотрел на искорёженные доспехи, тела в которых были обезображены настолько, что едва ли уже напоминали нечто человеческое.

- Держать строй! Правый фланг в атаку! - закричал Алак. Шиттарийские лошади не боялись собак, они должны были справиться с мастиффами и псарями. По крайней мере, Таодан на это рассчитывал. Сейчас чувство эйфории, захлестнувшее его в самом начале, начинало постепенно исчезать, и на смену ему приходило раздражение. Ворон не мог понять, почему перевес сил был на стороне Корсаков. Быть может, ему всё же следовало прислушаться к словам Валитриса?

Мимо пронеслись отряды, возглавляемые Га'кеоном и Га'шином. Алак с надеждой проводил их взглядом. Элита его шиттарийского войска - эти люди не боялись ничего. Они готовы были бросаться в самое пекло и рубить всех, кто попадался у них на пути. Если уж эти янгулы не справятся со своей задачей, то придётся трубить отступление.

- Клут! - крикнул Алак, подзывая своего оруженосца. Мальчишка, верхом на своей лёгкой серой кобылке, появился практически моментально. Он выглядел испуганным и вжимал голову в плечи каждый раз, когда отряды сталкивались в ожесточённой схватке, и слышался скрежет мечей.

- Да, мой господин?

- Найди мне Ло'ке, живо! - Алак понимал, что даже элита шиттарийского войска не справится в одиночку. У Корсаков была сильная поддержка в виде лучников. Чтож, у Таодана тоже было что им противопоставить. Стрелы шиттариев летели быстрее и дальше, издавая при этом чудовищный свист, распугивавший неприученных вражеских лошадей.

- Прикрой Гао и Га'шина, - приказал Ворон, когда рыжеволосый янгул подъехал к нему на своём мощном жеребце. Ло'ке не стал ничего говорить. Шиттарии вообще старались не разговаривать во время сражений. Пришпорив коня, он затрубил в боевой рог, и его люди помчались следом. Алак заметил, как замелькали в воздухе сотни и тысячи стрел с ярко-красным оперением. Над полем боя пронёсся резкий отвратительный свист, от которого закладывало уши. Фабарские лошади испуганно бросились врассыпную, но всадники быстро заставили их успокоиться. Корсакам не повезло так сильно. Их кони, не приученные к звуку шиттарийских стрел, в панике обратились в бегство, сбивая на своём пути и врагов, и союзников. Алак старался не смотреть, как доблестные воины, закованные в доспехи, падали на землю и погибали под тяжёлыми лошадиными копытами.

Вступление в сражение шиттариев помогло уравновесить силы обоих войск. При виде могучих кочевников, бесстрашно бросающихся на врагов, фабарцы заметно осмелели. Снова послышались чьи-то радостные крики "Ворон! Ворон!". Алак не обращал на это внимания. Развернув Победоносного, юноша помчался к левому флангу. Здесь он уже сделал всё, что только мог. Оставалось лишь надеяться на храбрость и решительность фабарских войск.

- Слава хранителю врана!

- Да здравствует Ворон! - слышалось со всех сторон, когда Таодан проносился мимо воинов. Дела у левого фланга действительно обстояли хуже. На них обрушилась вся мощь восточной армии - элитные псари и всадники, сопровождавшие их на быстрых лёгких лошадях. Они маневрировали среди деревьев с такой скоростью, что лучники просто не успевали за ними уследить.

- Докладывайте! - крикнул Алак, добравшись до командного пункта левого фланга. Юноша был совсем не удивлён, увидев рядом с собой Валитриса Отвергнутого - в конце концов, он сам назначил его командующим этой частью западного войска.

Валитрис был мрачен как никогда. Таодан прекрасно понимал, о чём сейчас думал командир.

"Я знаю, я не послушал тебя, Валитрис. Теперь я расплачиваюсь за свои ошибки".

Мужчина ничего не стал ему говорить о псарях и всадниках вражеского войска. Он лишь вытянулся в струнку и отчеканил:

- Сражение идёт полным ходом, мой господин. Мы терпим большие потери, нам необходима поддержка сзади. Мои воины устали сражаться с собаками.

- Они продержатся ещё немного? - Алак бросил мимолётный взгляд в сторону шиттариев. Отряд Га'джина ещё оставался не задействован в сражении. Быть может, если Таодан отправит его сюда...

- Они обеспокоены тем, что сражаются посреди леса. Стрелять здесь трудно, собаки выскакивают из-за деревьев. Мои воины испуганы.

Алак понимающе кивнул. Чтож, у него не оставалось выбора. Юноша выхватил из-за пояса боевой рожок и протрубил в него. Отряд Га'джина тут же сорвался с места и бросился к левому флангу. Самого янгула с ними не было - он уже давно не участвовал в сражении. Но у него были превосходные талавары. Эти капитаны действовали как единое целое. За это Алак их и ценил.