Ultima Forsan (СИ)

А вот на следующее утро нас ждал крайне неприятный сюрприз. Хозяин дилижанса отказался ехать дальше, заявив, что возвращается в Лукку.

- Как это понимать? – удивился отец семейства. – Мы оплатили проезд до кантонов, и у меня лично нет желания проделывать его по большей части пешком.

- Господин купец со своим охранником ехали до Пармы, - пожал плечами хозяин. – И больше никто здесь на их места садиться не хочет. Оплату за проезд до кантонов я вам верну, как договаривались.

- Мне не нужно моё серебро, чёрт побери! – вспылил отец семейства. – Мы должны ехать дальше – вот что мне нужно! Мне и моей семье.

Я пригляделся к хозяину дилижанса, и понял, что мне не нравилось в его облике с самого утра. Он был попросту пьян, явно пил в этой самой общей зале постоялого двора и уснул тут же, на лавке, или на полу. А когда проснулся, и его нашли мы с вопросом: когда отправляемся? – из него далеко не весь алкоголь выветрился. И соображал хозяин дилижанса по этой причине довольно туго, иначе точно не пообещал бы вернуть деньги.

- С неполным дилижансом не поеду, - отрезал он, треснув кулаком по столу. – Я себе в убыток работать не стану.

- Я оплачу два места, - бросил я, - если это так важно.

Хозяин дилижанса смерил меня долгим, непонимающим взглядом. Он явно решал, что бы теперь сказать, как скрыть истинную причину того, что он не хочет ехать дальше.

- Мертвому мне серебро без надобности будет, - решил-таки сказать правду хозяин дилижанса. – Милан зашевелился снова. Так сказали патрульные, а они врать не станут. Герцог потому и рассылает всюду своих егерей, чтобы защитить путников – власть свою показывает. Он всегда делает так – выкидывает деньги и людские жизни на такую вот показуху.

- Возможно, его показуха спасла нам жизни этой ночью, - мрачно бросил я, поднимаясь на ноги.

Уже ясно, что никуда мы дальше на этом дилижансе не поедем. Если отцу семейства хочется спорить, то пускай, а я лучше позавтракаю тут – за счёт хозяина дилижанса, раз уж он решил вернуть деньги за проезд, и как можно скорее отправлюсь в дорогу. Пешком, так пешком, раз уж ничего не попишешь.

Кормили на этом постоялом дворе на удивление прилично. Вот только ждать заказанную еду пришлось довольно долго, однако подавальщица сразу сообщила мне об этом.

- Печь только растопили как следует, - сказала она, мило улыбнувшись, и я понял, что она тут не одни тарелки с кувшинами разносит, - и придётся подождать.

- Сколько? – уточнил я.

- Ну, - притворно задумалась девица, приложив пальчик к пухлым губкам, - около четверти часа точно.

Это было уже откровенное предложение, на которое откликнулась моя плоть. Месяцы в темнице и монастыре заставили меня очень сильно соскучиться по теплу женского тела. Да и подавальщица была хороша собой. Вот только Парма произвела на меня слишком скверное впечатление, и я предпочёл не понять более чем явных намёков.

- Тогда принеси горького пива и чего-нибудь из холодного, - сказал я. – Это поможет мне скоротать время до нормального завтрака.

Подавальщица глянула на меня с явным разочарованием – я перестал для неё существовать как мужчина – и ушла на кухню, чтобы через несколько минут вернуться с подносом, на котором стоял кувшин с пивом и тарелка с холодными мясными закусками и сыром. Меня это более чем устроило. Вскоре, куда быстрее четверти часа, о которых говорила подавальщица, принесли и горячее. Я заказал ещё кувшин пива, и вышел с постоялого двора вполне довольный жизнью.

Я был готов к дальнейшему путешествию. Да, оно будет совсем непростым, однако в конечном счёте я был рад, что покинул монастырь. За его стенами, конечно, было спокойно, но в любой момент мог заявиться кто-нибудь, вроде инквизитора Тосканы, и отправить меня на костёр. Без суда, следствия или даже каких-либо объяснений, просто потому, что имел на это полное право. И жизнь под таким дамокловым мечом вовсе не сахар.

Вот только стоило мне ступить за порог постоялого двора, как всё хорошее настроение моё мгновенно улетучилось. И виной тому была вовсе не вонь города, ударившая в нос с новой силой. К ней я успел как-то притерпеться. Нет, настроение мне испортила картина, представшая моему взгляду. Отец семейства отчаянно торговался с высоким, светловолосым парнем, явно выходцем из тевтонских земель, об охране на пути до кантонов. Парень ломил просто несусветную цену, однако постепенно уступал. Он явно был командиром небольшой ватаги наёмников, что всегда отирались рядом с постоялыми дворами в надежде на любой случайный заработок. И очень редко заработки эти бывали праведными.

Вот и сейчас отец семейства не дал себе труда разглядеть всех людей, что собирался нанять. Ведь командир отряда выглядел вполне презентабельно, равно как и стоявший рядом с ним скандинав, ничуть не уступающий в росте, да ещё и превосходящий телосложением. Он внушительно опирался на двуглавый топор с длинной ручкой. А вот ещё трое охранников никакого доверия не вызывали. Типичное отребье, пускай и отмывшееся да нацепившее на себя дорогие дублеты, за которыми они правда совсем не следили, отчего даже хорошего качества одежда вскоре грозила превратиться в обычные лохмотья непонятного цвета. Эти ребята нанимаются в охрану только с одной целью – ограбить нанимателя за первым же поворотом дороги, вышвырнув его тело в канаву. А после вернуться в город и ждать следующего простофилю, готового купиться на благородную внешность тевтона и украшенные татуировками литые мускулы скандинава.

Я подошёл к отцу семейства и обратился к нему, крайне невежливо перебив пытающегося совсем не уронить цену тевтона.

- Я бы на вашем месте не доверял этим типам, - сказал я. – Эта парочка ещё что-то из себя представляет, но вы бы повнимательней пригляделись к их спутникам. Нанимаете-то всех разом, и с ними вам придётся ночевать у одного костра не одну неделю.

Как я думал, старавшиеся не показываться до того остальные наёмники тут же зашевелились. Вперёд выбежал тощий тип с кривыми зубами и повадками городского вора.

- А ты чего встреваешь-то, мил-человек? – тут же загнусил он мне прямо в лицо, дыша кислым перегаром.

Скандинав с тевтоном предпочли отойти, отдавая тощему преимущество. Так что сразу стало ясно, кто тут на самом деле главный. Подался назад и отец семейства, быстрым движением передвинув вперёд свой гросмессер, чтобы удобней было достать.

Тощий тип эффектно сплюнул прямо на носки моих ботинок. Наверное, не один день тренировался, оттачивая этот навык.

- Ты, сталбыть, крутой тут самый, да? – поинтересовался он, подходя ещё ближе. – А ты хоть близко к городу подходил, хоть раз? К мёртвому городу, я в виду имею. К городу скорби, а? А по тракту гулял ножками? Ты ж городской красавчик, пижон! Сразу видать!

- А ты, видимо, настоящий матёрый волк с большой дороги, - кивнул я в ответ. – Упыря за милю чуешь.

- Так и есть, пижон, за милю учую! И стрелу ему промеж глаз пущу! Вот прямо сюды! - И он ткнул меня грязным пальцем в лоб.

- Ты упыря почуешь только когда он тебе горло грызть начнёт, если, конечно, позарится на такого ублюдка, как ты.

- Да ты чо такое…

Но я ещё не закончил, и без церемоний перебил его.

- Ты ведь даже моего ножа у своего сердца почуять не смог вовремя.

Тощий скосил глаза на грудь, однако оружия там не обнаружил, и тут же взгляд его опустился ниже. Он носил узкие бриджи с набитым ватой гульфиком в виде большого красного сердца. Наверное, с какого-нибудь ландскнехта снял – они такие украшения очень любят. Я на пару пальцев погрузил в него нож, кольнув тощего через ткань и вату.

- Бей его! – заорал тот, и это было большой ошибкой.

Я вогнал нож ему в пах по самую рукоятку, и тут же выдернул из раны, нанося широкий удар. Особо не целился, но был почти уверен, что не промахнусь. Оставшиеся наёмники взяли меня в полукольцо, пока тощий отвлекал разговорами и тычками, и сейчас одновременно ринулись на меня. Клинок ножа рассёк лицо ближайшему наёмнику. Он дёрнулся, прижав грязные пальцы к ране. Я же быстро шагнул к нему, сокращая дистанцию, и вогнал клинок в горло бандиту. Он рухнул на мостовую, захлёбываясь кровью.