Покаяние (ЛП)

— Зачем нам нужен свет? — заявила она, недовольная тем, как выглядит картина.

— Он непременно нужен нам. Просто посмотри. Что ты видишь? — усмешка снова появилась на его лице.

Протерев глаза, чтобы лучше видеть, Айрис стояла, словно громом пораженная. С открытым ртом, она не издавала ни звука. При том что, она наконец-то увидела, что мальчик и девочка вдвоем не смотрят на источник. На самом деле, парень смотрел на девушку. Ее красота заворожила его, и от любви к ней он сходил с ума. Художник до подробностей подметил все чувства исходящие от парня. Эта картина, даже лучше чем та, которую она рассматривала раньше. Кроме того, парень был не так уж и красив. Его глаза пылали страстью, но при этом сам он был не красавец, каким она видела его раньше. Мальчик просто был чудовищем.

— Ну что ж, ты все еще считаешь, что они вдвоем смотрят на источник? — спросил ее отец, и она еще на долго впала в ступор. Нет не от вопроса. Это была какая-то церемония с применением магии.

— Но как такое возможно? — удивилась Айрис. — Я уверена, что видела, как они оба смотрят на источник. Это что магия?

— Значит, ты веришь в магию? — удивленно приподнял бровь отец.

— Я очень хочу верить, но в школе говорят, что ее не существует.

— Сколько раз я должен повторять тебе, чтобы ты забыла то, чему обучает вас Совет и Чудовища? — пробормотал Чарльз. — Если ты веришь в магию, то и верь в нее. Во всяком случае, ведь ты же сама видела, как парень с девушкой смотрели друг на друга, — он немного наклонил картину, так чтобы теперь свет падал под другим углом.

В тот незабываемый момент, Айрис впервые в жизни увидела, что на самом деле означает Пентименто. Изменилось то, какими она видела вещи, как воспринимала их. Тогда Айрис на одной картине смогла увидеть две. Старую, на которой парень, словно чудовище, смотрел на девушку, и новую роспись — где они вдвоем смотрели вперед на источник Любви. Без осветительного прибора, папиной жидкости, и соскребаний, не представлялось бы возможным, увидеть одну картину под другой.

— Невероятно, — Айрис еле сдерживала себя от пронзительного крика.

— Изначально, художник задумал нарисовать парня с чудовищным взглядом в сторону девушки, — объяснил Чарльз, глядя на картину. — По мере продвижения работы, он передумал, решив изобразить все с другой точки зрения.

— Но почему? — спрашивает Айрис. — Почему он изначально задумал нарисовать парня с чудовищным взглядом?

— Это для меня не понятно, — заметил Чарльз. — Фрагонар жил в Первых Штатах, а скорее всего еще до них. В процессе работы, вероятнее всего, у него в душе что-то изменилось.

— Как ты думаешь, Фрагонар знал, как выглядят Чудовища?

— Вряд ли, потому что Чудовищ в то время здесь не было.

— Может быть, он нарисовал будущее. — предложила Айрис.

Чарльз рассмеялся.

— Ты все притягиваешь за уши, Айрис. Если это правда, то тогда кто такие девушка с парнем?

— Я запуталась, папа. — Айрис не в силах отвести глаз от картины. — Но у меня есть вопрос. Почему бы не нарисовать две картины, а не одну под другой?

— Полагаю, что из-за холста, принадлежности для живописи, в свое время, стоили невероятно дорого. Художники, как правило, на протяжении всех времен, были бедными людьми. Во всяком случае, именно так мой отец рассказал мне. — Чарльз перенес картину обратно на главной стол, на котором оставил свои очки. — А перед ним, наши великие предки, кем бы они ни были, говорили то же самое. Я встречал в моей жизни не многих, которые знали бы много о Пентименто.

— Я думаю, что я верю нашим предкам, — сказала Айрис. — Это единственно возможное объяснение, особенно если художник так хорошо рисовал.

— Хотя существует еще одно объяснение, — сказал нехотя Чарльз. Айрис не проронила ни слова. Она задумалась, что ее отец собирается сказать ей, что еще таится в его пытливом уме. — Может быть, художник преднамеренно, спрятал послание, оставив нам подсказки. Он хотел, чтобы кое-что осталось незамеченным, нечто несомненное скрывалось от народа. Трудно придумать более разумный способ. Ты скрываешь все, что хочешь сказать, под одним слоем, а на следующем, показываешь людям то, что как кажется им, они видят. Как это умно, спрятать свой секрет, прямо у людей перед носом.

— Тем более, если хочешь чтобы твой секрет, хранился на протяжении веков, — пробормотала Айрис, окинув взглядом подвал, интересно, что если многое здесь прикидывается одним, скрывая от всех истинную суть. От этого мир стал бы менее скучным. Может быть, она целые дни напролет смогла бы выискивать тайны под каждой стеной и картиной. Став постарше, она узнала, что тоже самое можно отнести и к словам людей. Они говорят одно — как в Пентименто — а думают совершенно другое. — Так что, это значит, что все эти картины имеют скрытый смысл? Они все Пентименто? — спросила Айрис.

Чарльз улыбнулся. Безмятежно улыбаясь, он жалел, что такой разговор как с дочерью у него никогда не получался с женой.

— Не все. И то, что ты видела точно уж не называется Пентименто, ну, может быть, разве что, одной из его разновидностью.

— Ничего не понимаю.

— Обычно, для Пентименто недостаточно найти старую картину под более новой, — далее пояснил он. — Пентименто — это когда из-за естественного старения новоявленная живопись исчезает сама по себе, уступая свое место более старой.

— Да разве это возможно? — Айрис вдруг заметила, что с папой проводить время, как ни удивительно, гораздо веселее, чем с мамой.

— Такое происходит каждый день, — затем слегка пожал плечами и продолжил. — От возраста все отслаивается, слой за слоем, пока на свет не покажутся оголенные кости, точно так даже у людей. И только потом, когда мы способны увидеть все без лишних слоев, заглянув прямо, в обнаженную душу и сердце, мы видим, то что должно быть приоритетным. Мы видим истину.

— Истину? — Айрис приложила палец к губам. — Так ты хочешь сказать, папа, что все, что вокруг нас обман?

На мгновение Чарльз опустил голову, посмотрев на свои переплетенные пальцы. Она ожидала, что он скажет ей:

— Нет, Айрис. Не все что вокруг нас обман. Просто мы периодически наталкиваемся на дурацкие картины.

Но Чарльз промолчал. Он ничего не сказал, и его молчание озадачивало. Айрис ждала, что он ответит ей, но им помешал голос матери.

Чарльз поднял голову и подмигнул дочери, показывая ей, что в настоящий момент пора подниматься наверх.

— Мы поговорим об этом более подробно позже, — он наклонился и поцеловал ее. — А теперь я должен надеть боксерские перчатки. Твоя мама, вероятно, уже в курсе, что ты узнала мой секрет, и скорее всего меня ждет из-за тебя «разговор ".

Айрис изо всех сил старалась не рассмеяться. Она любила свою маму. Но отец был прав, ему иногда приходилось одевать боксерские перчатки, чтобы договориться с ней. Айрис остановилась у двери, и обернулась, хотя уже и слышала, как мама гневно топает вниз в подвал.

— Неужели, так необходимо выяснять как много слоев снизу, папа? — она подумала, что на этот вопрос ему намного легче ответить. И ей необходим ответ прежде, чем мама спуститься вниз. — Я имею в виду, что правда настолько важна?

Чарльз улыбнулся.

— Кажется, да. Иначе, какие у нас шансы, узнать, кто мы есть на самом деле.

— 10-

— У тебя выдающийся отец, Айрис, — выдал Колтон, остановившись перед зданием в Руинах. — Почему он до сих пор не в Совете? Такой интеллект должен служить в интересах народа, а не скрываться в подвале.

— А он и не скрывается, — возразила Айрис. — Он занимается любимым делом, и ему наплевать на Совет.

— Ты меня не так поняла, — по прежнему с грустью на лице, Колтон пожал плечами. — Расскажи мне, какое отношение к Пентименто, имеет это здание? — он внимательно рассматривал деревянную диагональную лестницу вдоль стены.

— А что тут непонятного? — вздохнула Айрис — Это здание и есть Пентименто.

— Как здание может быть Пентименто? — на всякий случай Колтон обвел глазами здание, вдруг он что-то пропустил. — Оно же не картина.