Звездная сказка (СИ)

После двух минут беглого изучения заголовков я узнала очень много о себе. Например, один из корреспондентов, со ссылкой на проверенные источники, утверждал, что я отметелила Душителя так, что он еле ноги уволок.

Другой журнал опубликовал явно смонтированное фото, где якобы я на арене боев без правил откусываю ухо своей сопернице.

Зелененький откровенный костюмчик мне пришелся по душе, а вот тот факт, что в зубах я держала чье-то чужое грязное ухо с отвратительной сережкой - заставил брезгливо поморщиться и поскорее убрать изображение с глаз долой.

Но больше всего насмешил меня один кулинарный гений, который уверял своих читателей, что одолеть Душителя мне помог кислородный клубничный коктейль.

Бред! Неужели есть хоть кто-то, кто этому поверит?

Ши-и-инц!

Звук бьет по ушам и заставляет меня невольно вздрогнуть, резко поднять голову и настороженно оглядеть всю улицу.

Моему примеру последовало большинство людей, слышавших звук, и даже Бак, но только я знаю, чье внимание хотел привлечь неизвестный.

Я сказала детективу Снаю правду - раньше меня звали не Рокси Тайлз, а номер 214.

Бурый был помешан на числах, поэтому все на заводах соответствовало его измененному наркотическими препаратами сознанию. Он похищал детей и подростков с улиц и заставлял пахать на себя.

В наше время, когда машины полностью заменили человека на заводах - ручной труд ценился на вес золота.

Марко хорошо это знал, поэтому нашел легкий способ стать биллионером. У каждого похищенного ребенка был свой номер. Мы работали в пыльных ангарах с трехчасовым перерывом на сон и часовым на еду. Халтурщиков жестоко били, оставляя целыми только кости рук и глаза. Девчонкам постарше везло еще меньше.

Чтобы мы не спали, нас пичкали полунаркотическими тониками, от которых некоторые из нас умирали.

Чтобы не спать, ребята придумали простой способ - мы щелкали пальцами, а специальные металлические напальчники, с помощью которых мы шили, усиливали звук и делали его пронзительным.

Щелчки невозможно было игнорировать даже в спящем состоянии, и предназначался этот звук для привлечения внимания или сообщения о проверки.

В отличие от других, неприметную фигуру в темном проулке между двумя зданиями я замечаю почти сразу. Худой парень в широкой одежде, явно с чужого плеча, темная ветровка с капюшоном, надвинутым низко на лоб.

Он слишком далеко, чтобы я смогла рассмотреть его лицо, но мне не надо видеть его глаз, чтобы понять - незнакомец с улиц смотрит на меня.

- Нет, - шепчу я губами и мотаю головой, в знак того, что не выйду из летмаша.

Ну уж нет! И пусть он даже не рассчитывает!

Парень вытаскивает руки из карманов и быстрым движением показывает два пальца, затем один и четыре. Неужели это кто-то из своих?

Я снова отрицательно машу головой. Мы договаривались, что не станем связывать друг с другом без крайней нужды, но у меня нет никаких доказательств, что это кто-то из ребят. Сегодня я очень опрометчиво выдала себя детективу Снаю, назвав свой номер. Мало ли кто мог подслушать. А вдруг это Душитель?

Парень делает шаг назад, почти полностью скрываясь в тени проулка, и делает три движения - касается правого уха указательным пальцем, показывает скрещенные пальцы, потирает ладони.

В цехах нам запрещали общаться друг с другом, поэтому мы выработали свою систему знаков. И сейчас незнакомый парень сказал мне следующее:

'Есть разговор не для чужих ушей'.

Оглянувшись на Бака, незаметно тру щеку ладонью и касаюсь носа.

'Говори сейчас'.

Парень прикрывает ладонью глаза и крутит ладонью, изображая воронку. Первое движение означает 'видел', а второе употребляли для слова, которому еще не придумали обозначения.

Я хмурюсь. Видел, что?

А затем меня вновь обжигает внезапная догадка.

Неужели кто-то был свидетелем нападения на меня? Так вот почему Душитель не стал заканчивать начатое! Его спугнул кто-то, кто был в это время на улице рядом со служебным входом в 'Большой Пес'.

Но почему тогда этот загадочный кто-то не пришел мне на помощь позже, уже после того, как Душитель кинулся наутек? Почему мне пришлось минут семь орать, прежде чем крики услышали другие официантки и позвали охранников посмотреть, что за шум.

Хотя не суть! Мы можем найти загадочного Душителя. Вот это удача!

Я смотрю на паренька в проулке и складываю два пальца на груди.

'Как его зовут?'

Парень вновь крутит рукой, изображая воронку. Значит, он может сказать имя только лично.

Оглянувшись на Бака, все еще раздающего автографы, я осторожно снимаю блокировку дверей летмаша и выхожу на улицу.

Нет, нет! Я не буду рисковать и заходить в темный переулок. Я остановлюсь в трех шагах, на освещенной улице и попрошу незнакомца крикнуть имя.

Риск минимален.

Еще раз оглянувшись по сторонам, делаю парочку торопливых шагов по направлению к проулку, но, когда до фигуры в капюшоне остается не больше десяти шагов, останавливаюсь.

Касаюсь двумя пальцами груди - 'Как его зовут?'

Фигура едва заметно вздрагивает, словно... Он что, смеется? А в следующий момент незнакомец снимает капюшон, и я понимаю, как ошиблась.

Это был не парень, это был мой герой.

- Май? - слова рвутся из моего горла, прежде я успеваю сообразить, что стою посреди оживленной улицы.

Жест рукой - 'следуй за мной', и фигура растворяется в темноте переулка.

Нет, я не пошла следом. Я побежала, невзирая на высоту каблуков и ноющую от боли ногу. Потому что встретить Майю - это все равно, что... что... Не знаю даже, с чем сравнить!

Забежав в переулок, я притормаживаю, боясь оступиться среди кучи типичного для улиц хлама. И куда только роботы-уборщики смотрят?

Негромкий щелчок откуда-то сбоку, и простуженный голос:

- Надо быть полной идиоткой, чтобы пойти следом...

Я медленно оборачиваюсь и щурю глаза, надеясь сквозь темноту разглядеть заманившего меня сюда человека.

Криво остриженные давно не мытые светло-русые волосы, экзотический разрез глаз медового цвета и приметный рваный шрам, идущий от левого края губы до середины щеки.

Да, это определенно она.

Встретить Май здесь так же неожиданно, как увидеть в ее руках пушку, направленную четко мне в грудь.

- Я могла убить тебя четыре раза, - с укором говорит девушка и криво улыбается только одной частью рта. - Ты совсем не думаешь о своей безопасности.

- Я обязана тебе жизнью, - улыбаюсь ей в ответ, ни капли не смущаясь пистолета. - Будет справедливо, если ты заберешь долг.

Май насмешливо фыркает и опускает ствол.

- Меня всегда коробила твоя патетика, - кривится она. - Ведешь себя, как размазня.

Я улыбаюсь, раскрываю руки для дружеских объятий и делаю шаг навстречу.

- Во-у! - отпрыгивает она в сторону. - Ты чего это задумала? Знаешь же, как я отношусь к нежностям.

Покаянно опускаю голову и улыбаюсь.

Май всегда любила казать бесчувственной колючкой, не склонной ни к каким привязанностям. Скопище агрессивных ежиков, казалось бы, не способное ни к кому хорошо относиться. Возможно, это ошибочное мнение о ней Бурого и других охранников завода и спасло всех нас тогда.

Воспоминания приходят неожиданно. Я столько раз пыталась вычеркнуть все случившееся, но есть в жизни вещи, о которых невозможно забыть.

- Ой, ну хорош! - морщиться Май, скорее почувствовав, чем заметив, что мои глаза немного увлажнились. - Смотришь на меня с таким обожанием, как брошенный у дороги щенок. Бе-е, аж тошно!

Она права. Я никогда не была сентиментальной. И сегодня не тот день, когда надо начинать.

- Май, тебе что-то нужно? - обеспокоенно спрашиваю я. - Деньги, укрытие, связи... Любая помощь! Только скажи, что мне сделать?

Девушка отмахивается от моих слов, как от назойливых мушек, просыпающихся на Церере каждый триместр.

- Ты лучше о себе подумай, - простуженно ворчит она. - Знаешь Борова? - уточняет Май и, дождавшись, пока я согласно кивну, продолжает: - Один из его ребят болтал про нападение на тебя. Сказал, что улицы в очередной раз спасли богатенькую подстилку, и никто об этом даже не узнает.