Берендей

– Алло, сынок? У тебя все в порядке?

– Да, – удивленно ответил Иван. Отец никогда не контролировал его по пустякам, и никогда не мешал спокойно развлекаться. И Ирену отговорил это делать – мальчик не должен подавляться родительской опекой.

– Ты на даче?

– Не, я ухал оттуда, мне не понравилось. Все как-то беспонтово у них. Типа, бедно, но чисто.

– И куда ты едешь?

– Не знаю еще. К вам в кабак сейчас заеду, а там посмотрю. Надо же мне нормально поесть, а в приличное место уже не попасть, все забито под завязку.

– Ну давай, ждем тебя. Сколько тебе добираться?

– Час, может полтора. Снег идет и дорога скользкая.

Но прошел час, потом два, а Иван так и не приехал. Скоробогатов позвонил ему, но трубку никто не снял. Не появился он и утром, и снова не отвечал на звонки. Конечно, мальчик запросто мог найти себе хорошую компанию. Мог не слышать мобильного или потерять его. Мог выпить лишнего, наконец, и забыть о родителях. Но Ирена не спала до утра, и Скоробогатов не находил себе места.

К семи часам вечера он вызвал Семена, начальника своей охраны, и поставил перед ним задачу найти мальчишку немедленно. Не трогать, не мешать ему, а просто выяснить: где он и что с ним. И велел при этом докладывать о результатах каждый час. Не потому что не доверял Семену, или считал его глупей себя. Нет. Он просто не мог найти себе места, а это могло бы как-то заполнить тянувшееся бесконечно время. Лучше обсуждать с Семеном процесс его поисков, чем ходить из угла в угол, как лев по клетке.

Семена Скоробогатов ценил и даже по-своему любил. Семен был предан ему как пес. Бывший опер, которого Скоробогатов вытащил из грязи, поклонялся ему, как идолу. И Скоробогатову это льстило. Но кроме преданности, у него имелось немало других достоинств: Семен жил одиноко, отлично знал свое дело, на него можно было положиться в самых щекотливых вопросах. У него нашелся только один пунктик, на который Скоробогатов смотрел сквозь пальцы – Семен обожал собак. Говорили, что и жена от него ушла из-за собак. Он держал их штук шесть или восемь. И ни одной породистой. Он подбирал их на улице, тех, которых особенно жалел. Кормил, чесал, лечил, выгуливал. Они поглощали все его свободное время. При этом с пафосом пояснял, что все его собаки – отличные ищейки. Некоторые ходят по следу, а некоторые выучены на поиск наркотиков. Но все знали, что это абсолютная ерунда.

Через час Семен знал фамилии и телефоны всех, кто уехал на дачу вместе с Ваней. Их было девять человек, не считая сына. У шестерых мобильники находились вне зоны доступа, а троих удалось отловить. К девяти вчера Семен доставил их домой к Скоробогатову. Никто из них до этого Ивана не знал, и познакомились они на даче. Из всей компании хорошо знали друг друга только шестеро студентов биофака. Хозяйка дачи Юля, далее Андрей, Виталий, Света, Людмила и Настя. Остальные были их гостями. В том числе Иван.

Имя Людмилы показалось Скоробогатову знакомым, и он позвал Ирену.

– Да, Людочка была у нас, – подтвердила Ирена, – она учится в университете. По-моему, что-то связанное с зоологией. Хорошая девочка, из хорошей семьи, я была рада, что Ваня привел ее к нам домой.

Без труда выяснили, что Андрей привез Наташу, Виталий был со Светой, Настя позвала Пашу и Кирилла, и как раз эти трое и стояли сейчас перед Семеном. Хозяйка дачи никого не звала, это выяснили точно, потому что Кирилл позвал Пашу специально для нее. Они приехали самыми первыми и точно помнят, что Юля была одна. А с Людмилой приехал Егор. Кто такой Егор, никто толком не знал, и из списка Семена Егор тоже благополучно выпал. Потом вспомнили, что Людмила все же приглашала Ивана, но он уехал. Но тогда с кем был Егор? Он мог приехать только с Людмилой, потому что из этих троих никто его не звал: Андрей с Наташей, Виталий со Светой, Юля одна. Остается только Людмила.

У Скоробогатова скоро заболела голова от бесконечного круга вопросов, которыми Семен мучил подростков. Но ничего нового выяснить не удалось. Почему уехал Иван, никто не знает и не помнит. Он ни с кем не прощался, просто сел в машину и уехал. Они смотрели салют, успели выпить, и никому до Ивана не было дела. Только одна мысль почему-то очень тревожила Скоробогатова: был Иван, а стал Егор. И никто больше не видел Ивана после этого. Зато все видели Егора, и никто не знает, кто он такой и откуда взялся.

Ребят отпустили, а Скоробогатов велел Семену выяснить, кто такой этот Егор и почему он не попал в его список.

На всякий случай он позвонил Юлиной матери, и нашел, что это вполне приличная женщина. Но она ничего не знала ни про Ивана, ни про Егора. С Людмилой она была хорошо знакома, но с кем Людмила встречается, и кого позвала на дачу, конечно, ответить не могла.

Ночь прошла в безуспешных поисках. Никакого Егора найти не удалось. Все остальные версии о местонахождении Ивана тоже не подтвердились. Семен методично обзвонил всех его друзей и знакомых, каких смог достать, проехал по клубам и ресторанам, в которых Иван мог побывать. Его нигде не видели. Не видели даже похожего на него. Его мобильник приятным женским голосом сообщал о том, что телефон выключен или находится вне зоны действия сети.

Часов в десять утра позвонила хозяйка дачи и сообщила, что Иван действительно уехал в половину первого ночи и не возвращался обратно.

Скоробогатов, не спавший вторую ночь, пришел в отчаянье. На этой даче его сына видели последний раз, значит, от туда и надо начинать поиски. Семен с ним согласился, и в поездку взял двух своих «ищеек» и одного «быка». «Быка» звали Вовой, и он напомнил Скоробогатову девяностые годы – бритые плоские затылки, кожаные куртки, лопающиеся на крутых плечах, короткие толстые шеи. Этот «бык» казался пародией на «братков» начала его карьеры. Впрочем, сам Скоробогатов ничем от них тогда не отличался.

По пути на дачу, а Семен успел выяснить, как туда добираться, им дважды пришлось останавливаться. В первый раз Скоробогатову показалось, что он видел Ванечку в толпе у магазина, а второй раз – на заправке стоял его Мерседес. Семен напомнил, что Иван уехал на семерке, поскольку Мерседес в ремонте.

До дачи оставалось не более полукилометра, когда машину остановил сам Семен.

– Сиди здесь, Николаич, – велел он, вышел из джипа и вернулся на несколько шагов назад.

Скоробогатов вдруг испугался. Он испугался так сильно, что перестал дышать и зажмурился. Место, где Семен остановился, было пустынным. С обеих сторон дороги стоял лес. Перед ними по свежему снегу проехала лишь одна машина. Наверное, это и была хозяйка дачи. Никого. Ни домов, ни пионерских лагерей. Только лес и заснеженная дорога.

Семен открыл заднюю дверь и вывел на снег своих ищеек. Скоробогатов побоялся его спросить, что он там нашел. А Семен, мрачнее тучи, ничего ему не сказал.

Он вернулся минут через пять, которые показались Скоробогатову пятью часами.

– Слышь, Николаич... – начал Семен робко и вкрадчиво, – ты тока не бери в голову. Я машину его нашел...

– Что? – взревел Скоробогатов.

– Семерка его в кювете лежит, на бок перевернута. Пустая она.

– Это не его, – сразу сообразил Скоробогатов и успокоился немного.

– Смотри сам.

– Да я даже смотреть не хочу. Я говорю, это не его машина.

– Николаич, возьми себя в руки. Это его машина. Я точно знаю. Я думал своих собачек по следу пустить, да снегом все завалило, не чуют они ничего.

В отличие от Семена, Скоробогатов уже понял, что Ивана нет в живых. Теперь он знал это так же точно, как и то, что дальнейшие поиски бесполезны. Наверное, он понимал это с самого начала, с того момента, как Ирена сказала ему о том, что с Ванечкой сейчас что-то случиться. Но глупая, нелепая надежда на то, что он ошибся, все еще согревала ему сердце. Семен не смог бы этого понять, для него нет тела – нет дела. А Скоробогатов просто знал, давно знал, что Ванечка покинул их навсегда. Но все равно верил в чудо. И хотел продолжать верить в чудо, и продолжал бы, наверное, если бы не пустая машина, лежащая в кювете...