Практика по фольклору (СИ)

— Я так и подумала, — легко согласилась дама. — А не могу ли я чем-нибудь вам помочь? Просто, у меня такое ощущение, будто вам крайне необходима… помощь. Или я не права? И кстати, меня зовут Надина.

— Иван, — растерянно выдал парень, соображающий в это время, как ему поступить дальше. — А впрочем, вы можете помочь, если нам по пути и в вашем экипаже есть место еще для двоих и собаки. Воспитанной, — добавил он, глянув в этот раз на замершего у ног Фроша пса. Дама оценивающе развернулась туда же. Парочка у фонаря, кажется, окаменела окончательно:

— Вполне. Только, пусть ваша воспитанная собака едет на козлах. Это в том случае, если…

— Нам надо в Куполград, Надина.

— В Куполград, — будто в раздумье повторила она. — Ну, что ж. Мне — в Стольвиг. А это — почти середина пути. Надеюсь, вас, Иван, такой компромисс устроит?

— Нас устроит, — выдохнул студент, еще десять минут назад мечтавший поесть и выспаться за дверью через тротуар, пять минут назад чуть не простившийся с жизнью, а теперь вот… — Нас это вполне устроит. Фрош, Гешу — на козлы.

— Ага-а, — еле слышно отозвался малец…

Дорога до Стольвига, уединенного поместья в нескольких милях от столичного тракта, заняла около трех часов. Под медовые переливы Надины, вежливые реплики Ивана и сопение из своего угла Фроша. Малец вообще ушел в «глубокое погружение». Так студент процесс психологического самокопания с элементами психологического самобичевания называет (на второе Иван особенно надеялся). А почему «до Стольвига»? На сей счет у их нечаянной знакомой были свои убойные аргументы: ужин, ночлег и любезно обещанный возврат на тракт сразу на ранней зорьке. По-моему, убедительно? Вот и Иван вполне убедился. Что же до весомого мнения Фроша, то тут… «глубокое погружение». Что еще с него взять? Да и отвлекать вовсе лишнее.

Само же поместье, двухэтажный каменный особняк с заглядывающими в высокие окна вековыми буками, студенту понравился. Хотя, жить здесь, среди этих древних деревьев, наверное, скучно. А кстати, кто здесь живет?

— Я и мой покровитель, — пожав плечиками, бросила ему Надина. А потом первой защелкала каблуками по пустынному мраморному холлу. — Тиция! У нас гости! Ужин — через полчаса! — пустота ответила тишиной. Иван сглотнул голодную слюну. Фрош еще больше насупился. Но, в указанный срок гостей ждало застолье. И, по-прежнему, одинокая хозяйка, торчащая на положенном почетном месте. — Присаживайтесь… Мое чутье подсказывает, в последний раз вы ели…

— В обед, — оп-па, выплыл из своего «погружения» подросток. — Мы ели в обед.

Надина удивленно выгнула бровь:

— А скажите мне, Фрош: ваше имя, оно что-то означает?

— Ничего интересного. Просто, «лягушка» в переводе с одного из исходных, — закинул в рот виноградину малец.

— Ага, — пальчиками отломила хлеб от булочки Надина. — Так я и думала.

— Я тоже думаю: не имя — мечта.

— Ну, к такой мечте уж точно не подобный особняк прилагается.

— А что? Болото? Лягушки еще в прудах живут. У вас есть пруд?

— Пруд?.. Да. Если хотите, можем после ужина прогуляться, — прищурилась через стол девушка и, наконец, отправила кусок по назначению. Иван же, глядя на этот обмен любезностями, тихо обалдевал. Нет, ну хозяйка их, сразу видно — пальчик в рот положишь, оближет и схряпает. А Фрош то, Фрош! И откуда что взялось? Хотя, вспоминая их собственный последний «разговор»… — О, а вот и наше жаркое. Приятного всем аппетита.

— Взаимно.

— И вам не пода…

— Фрош!

— И вам… того же…

Мягкая постель. Чистое тело. Сытый желудок и нуль мыслей в голове. Что еще надо для счастья? Наверное, надо, но, об этом лучше не думать. Особенно после того, как нос к носу столкнулся с огромным портретом таинственного местного «покровителя». Хотя, для столичного студента, пару раз ради расширения кругозора, забегавшего на открытые заседания в главный судебный зал страны (один раз судили чидалийского шпиона, второй — аристократа, проигравшего в кости собственную тещу), личность сия напрочь теряет всякую тайну. Но, хоб побери, мужику лет десять, как шестьдесят и он — даже не маг… «…к такой мечте уж точно не подобный особняк прилагается…». В общем, «портрет» и здесь знаком… А остальное, точно, лишние мысли… И уж, если не спится, то лучше поразмышлять, например о том, где взять пятую сказку для полноценного отчета по практике или…

— Иван.

— Мать же тво… Надина? — да, студент Вичнюк, далеко вам еще до столичного ловеласа. У них такие слова произносятся, как констатация неизбежного факта, а не в виде вопроса дрожащим от удивления голосом. — Надина… — исправившись, прочистил наш герой горло и, подобрав одеяло, сел… А что там дальше то эти, как их, говорят, когда к ним ТАКИЕ девушки сами приходят?

— Иван, я думаю, слова и причины будут лишними, кроме одной, — все сказала и сделала сама девушка. — И эта причина вполне очевидна, — скользнув рукой по голому мужскому торсу, решила она сей факт удостоверить.

— Надина, а как же…

— Молчи. Можешь закрыть глаза и представить себе…

— Кого?

— Кого? — замерла соблазнительница в дюйме от студенческих губ. — Лягушку с пруда… Жареную, — и, качнувшись назад, выдернула из волос гребень, — Если Я тебя не устраиваю, — обдал через мгновенье Ивана аромат дурманящих травяных благовоний.

Ну, студент Вичнюк, долго ты еще будешь позорить закаленный образ столичного ловеласа?..

— Ты — самая прекрасная из всех, кого я когда-то встречал, — запустил он руки в рыжую гриву девушки.

— А поворотись ко, чувырла!

— Мать же твою, альма матер. Фрош!

Подросток замер, сам, кажется, растерявшийся от полученного результата:

— Вот оно что… Я так и думал.

— Что ты… думал? — изумленно скосился Иван на прозрачную женскую сорочку, лежащую на его вытянутых ногах. — Фрош, она… где?

— На нижнем уровне, герой-полюбовник. А нам пора отсюда драпать.

— Да я с места не сойду, — сгреб ближе к бедрам Иван все, что осталось от «самой прекрасной». — С места… пока ты мне не объяснишь, что только что вытворил с Надиной.

— Да не Надина это вовсе, — нетерпеливо подскочил тот у кровати, а потом, бросив на нее собственную сумку, сунул туда круглое зеркальце. — Давай по дороге?

— Нет.

— Нет? Ну, хорошо, что такое «суккуб» знаешь?

— Суккуб?.. Читал и…

— Читал он, — скривился Фрош и, хлопнувшись рядом, затараторил. — Хорошо. В двух словах. Суккуб, женский демон сладострастья. Попутно выполняет роль «счастливого талисмана». Приходит, в основном, по требованию к тем, кто сильно скучает по ушедшим или умершим любимым. Может прожить с таким человеком всю его жизнь. Но, у них есть одно слабое место — зароки.

— Зароки? — успел вставить студент.

— Ага. Значит, запреты на что-то конкретное. В этом случае, — кинул он взгляд на дверь. — зарок на зеркала. Надине нельзя было в них смотреться. Поэтому в доме нет зеркал. Так я ее и вычислил. И так я ее убрал.

— Вычислил из-за зеркал?

— Нет, еще специфический запах: состав из корицы, мирры и чего-то там еще, не помню. И последнее, — спрыгнул на пол Фрош. — Пошли, покажу. Только, быстро.

— Хорошо, — хмуро выдохнул наш герой. — Нет, ну надо же. Опять драпать и опять в ночь.

— Тебя только это заботит? — воспитанно отвернувшись, уточнил у него подросток. — Ты, например, не переживаешь, что в любой момент в дом может вернуться ее покровитель и очень сильно озаботиться: где же его «счастливый талисман»?

— Ну-у, — замер Иван уже застегивая штаны. — Показывай, что хотел и уходим отсюда.

Бежать по темному коридору пришлось недолго. Первым следовал Фрош. Он и исчез тоже первым в гостеприимно (подозреваю, что им же самим) заранее распахнутую двустворчатую дверь и, добежав до камина, развернулся:

— Иван, спички дай. Тут надо подсветить. Я сам еле разглядел.

— Да возьми, — старательно прищурился тот в единственно сейчас возможный предмет для «разглядывания» — небольшой женский портрет, висящий на стене. А когда подросток поднес к нему зажженную спичку, недоуменно скривился. — И что? Надина. А спальня, видимо, их с… этим.