Замок лорда Валентайна. Хроники Маджипуры

— Мы их ничем не обидели? — забеспокоился Валентайн.

— Нет, это их обычная вежливость, — ответила Карабелла.

Хьерт Виноркис, с которым Валентайн разговорился за завтраком, подошел, навис над плечом, засопел.

— Я видел, как ты жонглировал. У тебя здорово получалось.

— Спасибо…

— Это твое хобби или…

— Никогда раньше этим не занимался. Они говорят, что дар. Пригласили даже в свою труппу.

На хьерта это произвело впечатление.

— Вот как? И ты согласился?

— Похоже на то.

— И где ты будешь выступать?

— Пока не знаю. Это еще не решено. Но где бы они не работали, для меня это будет одинаково хорошо.

— Ах, какая жизнь! — хьерт возбужденно хрюкнул. — Я и сам бы хотел помотаться по свету. Может, скандары возьмут и меня?

— Ты умеешь жонглировать?

— Могу вести счета. Я жонглирую цифрами.

Виноркис хохотнул и панибратски хлопнул Валентайна по спине.

— Поговоришь с ними? Ну, спокойной ночи!

— Кто это? — спросила Карабелла, когда хьерт вышел.

— Мы с ним поболтали за завтраком. Местный торговец, кажется.

Девушка нахмурилась.

— Мне он что-то не нравится. Впрочем, хьертов мало кто любит. Отвратительные существа.

Она встала.

— Пошли?

В эту ночь он опять спал крепко. После столь многих событий этого дня, ему должно было присниться жонглирование, как главное, но нет — он снова оказался на пурпурной земле; опасный знак: маджипурцев с детства учили, что повторяющийся сон предвещает какую-то беду. Леди редко посылает один и тот же сон дважды, зато Король это практикует. Сон был фрагментарный. В небе парили усмехающиеся лица. Песок закручивался на тропе перед ним водоворотами. Из земли вырастали шипы. Все было угрожающим, все кричало о беде. Но, как и раньше, не появилось ни кого-то главного, ни завязалось сюжета.

Зловещее собиралось, как грозовые тучи.

Эти тучи разогнал рассвет.

На этот раз Валентайн проснулся первым.

Рядом блаженно посапывал Шанамир.

Слит свернулся калачиком в конце комнаты. Улыбалась чему-то, лежа бок о бок с ним, Карабелла.

Скандары, вероятно, спали в другой комнате, из чужаков здесь были только два глыбообразных хьерта и тройка урунов, свернувшихся в клубок.

Валентайн достал из чемоданчика Карабеллы три мяча и вышел во двор, где рассветные лучи пронизывали туман. Он хотел проверить вчерашнюю свою удачу.

Часом позже появился Слит и, застав его за работой, всплеснул руками.

— Да ты просто одержимый, друг! Приветствую твою страсть. Но не переутомись. Сегодня тебе предстоят более сложные вещи.

Начавшийся вслед за этой разминкой урок состоял из вариаций освоенного им трюка. Теперь он должен был бросать мячи так, чтобы один все время находился в воздухе, и он овладел им за полдня. Карабелла заметила, что у других это заняло бы несколько дней.

А еще его учили ходить, бегать, поворачиваться и даже прыгать, работая с мячами. Он теперь жонглировал всеми тремя, поднимаясь и спускаясь по лестнице, присев на корточки, стоя на одной ноге, как важная птица с болот Зимра, опустившись на колени. Глаза и руки обрели абсолютное согласие, а все то, что делало тело, никак не влияло на полет мячей.

После обеда Слит показал ему хитрости — как бросать мяч из-за спины, из-под ноги, жонглировать скрещенными руками. Карабелла, в свою очередь — как работать и тыльной стороной кисти вместо того, чтобы ловить и бросать, жонглировать с помощью стены. И это он быстро освоил. Учителя не говорили ему комплиментов — постоянная похвала теряет положительный эффект, — но он замечал, как они переглядывались при виде его удач, и это было ему приятно.

Скандары репетировали в другом конце двора, отрабатывая то, что они покажут на параде — жонгляж с серпами, кинжалами и горящими факелами. Валентайн, поглядывая на них, изумлялся ловкости четвероруких существ — после чего с еще большим рвением брался за свои мячи.

Так прошел второй и третий день его учебы. На четвертый мячи сменили дубинки, Карабелла назвала их булавами. Смена предметов далась трудно, помогли усвоенные уже принципы жонглирования. Гладкие и тяжелые булавы ладно прилипали к его ладоням.

Он начал с одной, перебрасывая ее из правой руки в левую. Тут были свои хитрости, к которым приобщила его Карабелла. Он схватывал все на лету — как, скажем, мячики.

— А теперь, — начала новый трюк Карабелла, — возьмем в левую руку два мяча, а в правую — булаву…

Поначалу мешали разницы в массе и скорости, но ненадолго; после этого варианта в руке были уже две булавы и один мяч в другой, а к вечеру он работал с тремя булавами, хотя болели с непривычки запястья и резало от напряжения глаза. И все равно он продолжал тренировку.

По дороге в столовую он спросил:

— Когда я начну жонглировать в связке с другими?

Карабелла улыбнулась.

— Не спеши. Начнем это после парада — мы скоро поедем на восток, в деревни.

— Мне кажется, я мог бы попробовать работать в связке сейчас.

— Не спеши, — повторила она. — Даже у чудес есть границы. Ты замечательно начал, но если бы мы взялись жонглировать на параде втроем, в тебе любой узнал бы новичка. А Коронованному это едва ли понравится…

Он признал справедливость ее слов. И все же подумал, что будет здорово, когда он, как равный, войдет в круг жонглеров, работая всеми предметами — булавами, кинжалами, факелами, как они — и не хуже скандаров.

Всю эту ночь шел дождь, необычно долгий для субтропического Пидруда, где правилом были короткие ливни. Двор утром был залит лужами, как они будут тренироваться? Но небо было без облаков и вовсю сияло солнце.

Шанамир, во время тренировок приятеля болтавшийся в городе, рассказал, что подготовка к параду вдет полным ходом.

— Повсюду ленты и флаги, — трещал он, глядя, как Валентайн, стоя возле крыльца, разминается с булавами, — знамена со сверкающей звездой выставили вдоль всей дороги от Ворот Фалкинкипа до Драконьих Ворот, а от них — вдоль всей портовой набережной. Представляешь, там висят даже расписанные золотом знамена. Говорят, все это стоит не одну тысячу роалов!

— А кто платит? — спросил, не переставая метать булавы, Валентайн.

— Как кто? Народ Пидруда! — Он был удивлен. — Разве станут сыпать такими деньгами Ни-моя или Велатис!

— А почему бы самому Коронованному не оплатить фестиваль в его честь?

— Тогда он должен будет обложить налогами весь наш мир! А зачем, к примеру, городам Альханроеля выбрасывать денежки за фестиваль в Зимроеле? Послушай — ведь это же честь: принимать Коронованного? И Пидруд платит… Валентайн, ты так быстро научился управляться с этими дубинками!

— Может, попробуешь и ты? Смотри, как это делается…

— Я смотрю, смотрю, а никак не могу ухватить кое-чего.

— Пройдет парад, и я тебя научу; тогда у нас будет время.

— А куда мы отсюда направимся?

— Точно не знаю. Карабелла сказала, что на восток. Наверно, туда, где ярмарки, карнавалы или фестивали, как здесь. И где любят жонглеров.

— Я тоже буду жонглером, Валентайн?

— Если сильно захочешь. Ты ведь говорил, что хочешь поплавать в море.

— Я очень хочу путешествовать, — серьезно сказал Шанамир, — но не обязательно по морю. Главное — я не хочу возвращаться в Фалкинкип. Восемнадцать часов в день я торчал там в стойлах и, кроме животных, никого не видел, — хватит с меня! Знаешь, в ту ночь, когда я покинул дом, мне приснилось, что я научился летать. Это был сон от Леди — я сразу понял, что этот сон означает. Он означал, Валентайн, что я пойду наконец туда, куда давно хотел! Когда ты спросил скандара про меня, я прямо затрясся. Я думал… Я хотел…

Он с трудом овладел собой.

— Валентайн, я хочу быть таким же жонглером, как ты!

— Я еще не жонглер. Я — начинающий.

Булавы его после этих слов замелькали, как спицы на быстром колесе.

— Не могу поверить, что ты научился этому за два дня.

— Слит и Карабелла — хорошие учителя.

— Никогда не думал, чтобы кто-то так мог все схватывать, как ты, — объявил Шанамир. — Ты, наверно, какой-то особенный. Бьюсь об заклад, ты в прошлом — важная особа, которой взбрело на ум побродяжить. А простачком ты прикидываешься…