Хозяин тумана

Палица поднималась вверх, с чавкающим звуком опускаясь снова и снова. Мутант без устали долбил своим орудием по человеческой голове, пока череп бедного Книгочея, еще недавно вмещавший в себя столько мудрых знаний и древних светлых истин, не превратился в бесформенную лепешку, в какое-то вязкое, аморфное темно-красное месиво.

В памяти Таррейтала внезапно всплыли слова аббата, которые тот повторял не один раз:

«В голове Книгочея содержится вся наука, вся культура, доставшаяся нам по наследству от цивилизации древних времен…»

Теперь молодой принц сражался и постоянно видел странно деформированное тщедушное туловище своего старого соперника, валявшееся невдалеке на полу. Мертвый Книгочей лежал неподвижно, а вместо головы темнела одна сплошная рана, из которой упругими потоками вытекало то, что еще недавно Фарсманс с таким восхищением называл «наукой и культурой»…

Лемут, только что расправившийся с бедным Дино, на мгновение остановился, не в силах отказать себе в небольшом удовольствии. Мутант замер, любовно посмотрел на свою запачканную кровью дубинку и внезапно начал жадно облизывать ее.

Таррейтала чуть не стошнило от омерзения, когда он увидел, как человек-крыса вычищает палицу своим длинным, узким серо-голубым языком. Из утробы монстра вырывалось нетерпеливое урчание. Он жадно причмокивал, слизывая с дубинки подтеки густой дымящейся крови и обсасывая брызги мозгов Книгочея, плотно облепивших узловатую шишку.

Скоро вся его морда была уже покрыта красными, бордовыми пятнами. Капли свернувшейся крови облепили даже длинные антенны прямых жестких усов.

— Тварь, создание вечной Тьмы… Будь ты проклят во веки веков! — раздался громкий голос Фарсманса.

Священник задрожал от негодования, увидев, как безжалостно захватчик расправился с одним из его любимых учеников.

— Ползи ко мне, порождение Нечистого! Ползи ко мне на брюхе, и я очищу мой мир от этой скверны!

Аббат разметал крыс, преграждавших ему путь и, наконец, пробился к месту гибели Книгочея.

Мутанта, видимо, смутила белоснежная седина, пробивавшаяся в черных волосах священника. Черномордый, после легкой расправы над Дино, так утвердился в своих силах, что снова победно заверещал и уверенно взмахнул своей окровавленной дубинкой. Но ему удалось только один раз ударить священника, угодив в его крепкое плечо, обтянутое плотной кожей боевой туники.

Отшатнувшись от этого первого удара, Фарсманс выстоял.

— Ах ты, тварь! Не дыши на меня своим нечистым дыханием! — громогласно вскричал он. — Сдохни, гнусь!

Было заметно, что патер напряг волю и словно накинул на темное сознание человека-крысы плотную телепатическую сеть. Лемут, еще несколько мгновений назад заряжавший всех членов своей стаи невероятной энергией злобы, внезапно как-то обмяк и даже расслабился. Он никак не ожидал такой невероятной концентрированной ментальной атаки.

Но черномордому трудно было предположить, что и не только сознание, но и руки седовласого священника также налиты молодой силой. Фарсманс не стал медлить, а вдруг как-то ловко обхватил мускулистую, покрытую шерстью лапу, резко повернул ее, крутанул с оглушительным хрустом запястье, и смертоносная дубинка с глухим стуком вывалилась на пол.

Взревев от боли, мутант попытался высвободить кулак, зажатый тисками пальцев аббата, но ничего ему не удавалось сделать. Подчиняя своей воле и не выпуская сознания твари, Фарсманс завладел и второй щетинистой лапой, а потом, двигаясь спиной вперед, с силой потянул лемута за собой. Черномордый от неожиданности подался вперед, послушно передвигая лапами.

Аббат, пятясь и набирая скорость, внезапно отскочил в сторону и резко развернул противника, заставив его немного пригнуться. Это мгновение стало роковым для черномордого вожака. Яйцевидная голова, измазанная кровью Книгочея, так врезалась с размаха в шероховатый угол, что покрытый серой шерстью череп раскололся надвое, словно кокосовый орех.

Возмездие настигло убийцу очень скоро.

Слуга Нечистого мгновенно ослаб и повалился на пол, содрогаясь в предсмертных судорогах. Таррейтал даже сквозь суматоху схватки увидел, что на грязной каменной стене, в том месте, куда угодил крысиный покатый лоб, медленно расплывалось густыми подтеками темное кровавое пятно.

Принц видел все это со стороны, отражая нападки мелкой надоедливой твари с тонким облезлым хвостом. Все, что произошло с черномордым, заняло всего несколько секунд. Хотя юноше показалось, что все длилось очень, очень долго.

Старинный нож с выгравированной надписью «Полковник Боуи» не подводил, клинок принца то и дело взмывал вверх и вниз. Острейшее лезвие было уже забрызгано кровью, оно кололо и рубило, но Таррейтала почему-то постоянно преследовало видение: священник, громогласно произнося молитвы во имя Отца, Сына и Святого Духа, увлекает вонючую тварь за собой, разворачивает черномордого мутанта и так сильно бьет его головой в стену, словно лоб лемута был тем самым тараном, которым люди-крысы недавно разрушили ворота Небоскреба.

При этом все движения в его воспоминаниях утратили реальную стремительность, а взамен приобрели странную плавность и замедленность. Перед его внутренним взором все выглядело так, как будто схватка разворачивалась на речном дне, а Фарсманс, истово читающий молитвы, и семенящий лемут были с головой закрыты прозрачной водой…

Ожесточенная борьба длилась недолго. Довольно скоро выяснилось, что силы слишком неравны. Священные кресты, украшавшие лбы защитников восьмиугольного Небоскреба, помогали им не так действенно, как этого хотелось бы. Все больше человеческих тел безжизненно падало на пол, число бойцов стремительно сокращалось, а поток лемутов, проникавших внутрь здания через окна и двери, все никак не иссякал.

Молодой принц отчаянно сражался, ловко орудуя своим клинком, но и он почувствовал, как быстро меняется соотношение сил. Горожан оставалось все меньше и меньше, в какой-то момент Таррейтал с ужасом обнаружил, что от общего числа, в несколько сотен человек, в живых осталось не больше десятка.

Люди-крысы сжали уцелевших в кольцо, оттесняя их к центру просторной комнаты и преграждая пути к отходу. На злобных мордах мутантов уже читалось торжество, внутренне они уже праздновали победу.

Прошло немного времени и в живых осталось только пять кандианцев…

Принц, вместе со своими друзьями, с Маскеем, Парсонсом и Уэлбеком, сражался рядом с Фарсмансом, почти прижимаясь спиной к его могучей спине, так, как и наставлял перед боем седовласый учитель. В какой-то момент Вингмохавишну сообразил, что нападавшие монстры уже не стараются убить их небольшую группу, а только окружают и подбираются поближе, чтобы по возможности заарканить и взять всех пятерых в плен.

— Нас хотят захватить, мой повелитель! — точно прочитав его мысли, крикнул из-за спины аббат. — Хозяин дал им такой приказ!

— Разве ты не убил Хозяина вначале? — тяжело дыша от напряжения, удивился юноша. — Ты же отправил в преисподнюю черномордого мутанта!

В это время несколько лемутов подскочили ближе, и Фарсманс, выдвинувшись вперед, был вынужден отогнать их. Он стремительно ощетинился массивным копьем, которое держал в руках, и ловко поразил им крысиное туловище.

— Нет, мой повелитель, это был не хозяин, а обыкновенный главарь шайки, — спустя некоторое время отозвался аббат, снова прижимаясь спиной к своему ученику. — Настоящего хозяина здесь нет… он руководит битвой из безопасного места… он никогда не сражается сам, как и все великие полководцы прошлого… Маскей, Парсонс, Уэлбек! Берегитесь!!!

Они развернулись на месте, по-прежнему прикрывая друг друга с тыла и отбивая яростные наскоки.

— Зачем же нас хотят взять в плен? — спросил Таррейтал, когда выдалось мгновение для этого. — Почему нас не хотят убить?

— Хозяину лемутов не нужны наши мертвые тела! Он мечтает заполучить наши души! — яростно крикнул священник, отбрасывая в сторону очередного визжащего мутанта. — Он хочет завладеть нашими рассудками!