Дзи. Чужая судьба.

Императорский воин прошел мимо мертвого разбойника и тяжело опустился на обгорелую балку на месте стены. Женщина медленно приблизилась к нему и глубоко поклонилась.

— Спасибо, за то…

— Воды, — надрывно прохрипел неизвестный, и хозяйка окрестного пепелища увидела, как закатываются глаза ее спасителя.

Молодой парень был, похоже, действительно сильно измотан и пребывал уже на пределе своих сил. Не дожидаясь повторной просьбы, женщина поспешила к уцелевшему колодцу.

Когда она вернулась с небольшим ведерком и черпаком, Ли все еще оставался в сознании. Прохладная колодезная вода пролилась небесным нектаром через иссохшее горло. Дзи не мог точно сказать, сколько дней длились его скитания по степи после той кошмарной ночи, но вот в том, что за это время он не съел ни крошки и не выпил ни капли, Ли был совершенно уверен.

Женщина, наблюдавшая за тем, как он жадно пьет, зачерпнув уже второй раз воды из ведра, смотрела на дзи как–то странно. В этом взгляде не было и намека на благодарность, скорее недоверие и удивление мешалось в нем со страхом и ненавистью. Тем не менее, когда Ли, наконец, напился и отнял от губ глиняный черпак, пытаясь отдышаться, погорелица еще раз начала свою благодарственную речь. Ли попытался ее остановить, но она лишь всплеснула руками и веско возразила:

— Я должна вам это сказать. Они наверняка убили бы меня в любом случае, а так у меня по–прежнему остается хотя бы жизнь. Бесполезная и пустая, но все же. Спасибо вам за это, тайпэн.

За горьким сарказмом, с которым прозвучало окончание фразы, Ли едва не упустил титул, по которому к нему обратились. Вся его сущность разом вздрогнула и протестующие слова уже хотели сорваться с губ, но разум в этот момент взял верх над эмоциями.

А кем еще мог бы быть по представлению несчастной женщины, воин в богатых доспеха с отнюдь непростым мечом? Он был слишком молод для императорского всадника или дзи, уже получившего свой собственный меч, да еще такой. Значит, он мог быть только тайпэном. Но рассказывать и объяснять сейчас все, что случилось, признаваться первому встречному человеку в слабости, говорить о своем позоре и неумении идти по Пути, Ли не захотел. Пусть считает его тайпэном, как только он передаст меч местному дзито, дальше будет не важно, что случиться и что о нем подумают.

— Помоги встать.

Опершись на ее плечо, Ли с трудом поднялся. Ноги предательски задрожали, но он смог устоять.

— Проводишь меня до ворот. В качестве расчета за спасение, — криво усмехнулся дзи.

— Как пожелаете, — тихо согласилась женщина, хотя в ее взгляде и мелькнуло что–то новое.

Они неторопливо направились по дороге между черных развалин к городским воротам. Ли старался идти сам, но периодически чувствовал, как чужая рука направляет и поддерживает и его. Видимо, со стороны все выглядело не так гладко, как хотелось бы ему самому.

— Как тебя зовут?

— Мёши, тайпэн.

— Что это за место и что здесь случилось?

— Это Ланьчжоу, тайпэн, — Ли был слишком устал, чтобы вздрагивать от удивления, когда узнал, что добрался до конечной точки своего путешествия, правда, без Сяо Ханя. — Неделю назад карабакуру сожгли пригороды, но еще хуже того они разрушили дамбы, подававшие воду на окрестные поля. Рисовые поймы сейчас итак осушены, но зерно из поздних сортов может и не взойти по весне.

То, о чем говорила Мёши, было понятно и знакомо Ли, в конце концов, он был сыном деревенского ремесленника и знал что такое недостаток воды для крестьянских полей, особенно в такой засушливой части западных земель, как Ланьчжоу. Голодная весна могла оказаться страшнее самой лютой зимы

— Почему никто не чинит ирригацию?

Мёши снова посмотрела на дзи странным взглядом с тем самым новым оттенком.

— Дзито запретил городским выходить за стены, чтобы не стать жертвой налетчиков. Говорят у него достаточно запасов для горожан, чтобы переждать до следующего лета, когда придет армия и разгонит коротышек, а на остальных ему…

Женщина как–то отрешенно махнула рукой, но Ли так и не успел задать следующий вопрос. Они подошли совсем близко к воротам, от которых в их сторону уже приближались несколько воинов. Круглые шлемы–цунари, стеганые панцири из дубленых полос кожи и простые копья, которыми были вооружены солдаты, выдавали в них городских ополченцев.

— Прощайте, тайпэн, — Мёши резко остановилась и отвернулась в сторону. — Меня они все равно не упустят за стены, раз уж я вышла наружу. И еще раз спасибо вам.

Солдаты Ланьчжоу не дали Ли времени, чтобы окликнуть женщину или сделать что–либо еще. Подойдя к дзи, они подчеркнуто резко вытянулись по стойке «смирно», а их командир со знаками различия десятника выступил вперед.

— Достопочтимый полководец, могу ли я иметь честь говорить с тайпэном Сяо Ханем из рода Юэ?

Дзи упомянутого наследника Йотоки слишком устал, чтобы уловить странные интонации в вопросе городского стражника. И объясняться с кем–либо он по–прежнему не хотел. Равно как и врать, или присваивать себе чужое имя и титул.

— Мне надо видеть дзито Ланьчжоу, — хрипло ответил Ли, не поднимая глаз.

— Конечно! Конечно! — просиял десятник лицом, и воины, быстро окружив дзи, повели его к воротам.

— Откуда вы знали, что к вам направляется тайпэн Хань? — несмотря на все свои злоключения, Ли не смог не удовлетворить свое любопытство.

— Три дня назад прибыл гонец от тайпэнто с посланием для вас, — возбужденно затараторил десятник, — тогда мы и поняли, что с вами что–то случилось, раз гонец не нашел вас в пути, а в город вы так и не прибыли. Посыльный уехал этим утром, решил, что вы уже точно не появитесь, особенно после новостей о тайпэне Доу Вэне.

Ли даже не нужно было ни о чем дальше спрашивать, командир воротного караула сам рассказал ему все о тайпэне Вэне, который был направлен в Ланьчжоу из земель тиданей, где находился с посольской миссией по поручению императорского сиккэна. А также о том, как засада карабакуру расправилась с тайпэном и его людьми чуть ли не ввиду городских стен, как переживал дзито по поводу того, что та же самая участь могла постигнуть и тайпэна Ханя.

«И постигла».

— Мне удалось отбиться, — коротко ответил Ли на повисший в воздухе вопрос.

— Хвала предкам, что сохранили вас своим благословением!

В голосе десятника не было приторной лести, но не было и привычной пустоты, которая появляется в словах от слишком частого употребления. Он был искренен и рад тому, что услышал, и это невольно заставило разум Ли начать думать над тем, что он услышал.

Они миновали массивные створки ворот, как раз тогда, когда дзи понял главное. Карабакуру методично и злонамеренно истребляли тайпэнов посылаемых в Ланьчжоу. Они знали, когда и где их можно будет подстеречь (в памяти против воли тут же всплыл громадный нагот), и стремились не допустить того, чтобы те попали в город. Но почему?! Если с нападением на отряд Тао Шеня все было предельно ясно, то чем им могли помешать несколько хороших воинов? Неужели они так боялись, что те смогут по новому организовать людей, избавить их от страхов и придать уверенности? Только из–за этого?! Конечно, такой подход не был лишен смысла, но так не могли думать карабакуру, которых помнил Ли в своем детстве. Не так изощренно, не так глубоко и всеобъемлюще. И, похоже, понимание всего этого, пусть лишь поверхностно и инстинктивно, но все же передавалось и простым людям.

На лицах воинов, столпившихся у ворот, Ли увидел то, чего действительно испугался. Они смотрели на него со жгучей черной ненавистью и пугающей искренней надеждой. Дела и в самом деле были совсем плохи, если так в Ланьчжоу встречали посланника Императора, кое–как добравшегося сюда через весь разоренный край.

Путь через город Ли запомнил смутно, усталость и пережитое давали себя знать. В сознание врезались лишь лица людей, сбегавшихся посмотреть на него, как на какую–то диковинку. И дзи искренне сочувствовал им, понимая какое разочарование настигнет всех, как только он выскажет свою исповедь дзито.