Архоны Звёзд

Человек покачал головой.

Эйлия не ответила. Он был прав: строителям древних каменных укреплений в гавани и во сне не снилось нападение с воздуха. Но, как ни хотелось ей задать еще вопросы, она знала, что нужно уходить. Ее переполняла тревога, а от усталости, голода и недосыпания сменить облик она бы сейчас не могла — даже иллюзию было трудно поддерживать: сохранение облика седой старухи в глазах окружающих требовало сосредоточенности и напряжения всех оставшихся сил. Показать же свое истинное лицо она не решалась из страха перед вражескими шпионами.

Эйлия шла по крутым улицам, и чувствовала себя так, будто действительно стала старухой. Кружилась голова, бросало в жар, несмотря на влажную прохладу. Легким было трудно дышать, икры ныли, но глаза смотрели туда, куда она направлялась: к обрыву, где стояло каменное здание со множеством башен. Это была Королевская Академия, где когда-то Эйлия была студенткой. Ее потянуло вновь пройтись по знакомым коридорам и залам, отдохнуть в тихой церкви.

Добравшись, она была вынуждена присесть на каменных ступенях порога и перевести дыхание. Над ней нависал фасад здания, скалились на крышах горгульи и другие мифические каменные звери. Эйлия заметила среди резных зверей единорога — невежественный меранский художник изобразил его в виде рогатой лошади. Конечно, здесь никто веками уже не видел необычайное изящество и тонкость линий тарнавина, не знал, что он так же отличается от лошади, как лебедь от гуся. Изображены были еще фигуры херувимов — художник назвал бы их грифонами — и чешуйчатых огнедраконов. Здешние жители давно считали этих иномирных созданий мифическими. Мало кто знал, что древние грезы — и кошмары — скоро снова появятся на Мере. И никак она не может их предупредить, потому что никто ей не поверит.

Когда Эйлия почувствовала, что немного отдохнула, она поднялась по ступеням, вошла в передний зал — и остановилась, как пораженная стрелой. На каменной стене перед ней висел темный и постаревший портрет маслом — портрет бывшего покровителя школы, дворянина прежних времен с суровыми тонкими чертами лица и пронзительными глазами. Студенткой она много раз пробегала мимо, но только сейчас узнала оригинал. Изящная бородка, подстриженная острием копья, скрывала нижнюю часть лица, и глаза были серо-голубыми, а не золотыми, и все же портрет передавал больше черт Мандрагора, чем последний наверняка хотел бы. Иллюзия изменила цвет его глаз и, быть может, другие мелкие детали под кистью художника, и все же проявлялось что-то от него в уверенной позе, гордой постановке головы и решительном развороте плеч под черным бархатным кафтаном.

С некоторым трудом отведя глаза от портрета, Эйлия пошла дальше.

Когда-то Королевская Академия была ее домом, где она жила, спала и ела, где бродила в свое удовольствие по огромной библиотеке. Никто не взглянул на нее, когда она вошла, все лица были чужими. Эйлия шла среди этих людей, как призрак среди живых. Один раз она заметила светловолосого человека, стоявшего к ней спиной, и, не успев подумать, вскрикнула: «Дамион!» — и тут он повернулся, удивленный, а она в смущении отступила при виде незнакомого лица. Эйлия заставила себя пойти дальше, и другое лицо, темнокожее, с морщинами, всплыло перед ее мысленным взором. Вакунга. И вспомнились его слова:

«Ты ищешь Дамиона не там, — сказал ей шаман. — Небесная богиня Найа знала, что должна искать возлюбленного в Нижнем Мире, и снова вызвать его к жизни. А твоя история во многом повторяет ее».

Суеверие, просто суеверие. Вакунга был мудр, но не прошел обучение арайнийских немереев. Дамион Атариэль не вернется никогда. И здесь, как и в Зимбуре, он присутствует лишь в памяти тех, кто его знал.

Она подумала смутно, есть ли в Маурайнии кто-нибудь, кому надо сообщить о судьбе Дамиона. Он был сиротой, родственники неизвестны, его воспитали в Академии монахи ордена Святого Атариэля. Быть может, следует сообщить аббату и приору. И был у него друг детства, теперь рукоположенный священник в городе — как же его звали? Она не могла вспомнить. Мысли текли вяло и медленно — наверняка от усталости и угнетенного настроения. Несколько человек, мимо которых она прошла в коридорах, бросили на ее оборванную фигуру неодобрительный взгляд, и она все время ждала, что ей прикажут покинуть помещение. Но ее хотя бы не смогут вышвырнуть из часовни, открытой для всех верующих, и Эйлия ускорила шаг, направляясь к этой безопасной гавани. Придя, она опустилась на колени в молитвенной позе, пристально глядя на святилище. И снова от знакомого окружения кольнуло сердце. Высокий сводчатый потолок с каменными резными фигурами, ряды мигающих свечей, алтарь со Священным Пламенем — все это напоминало о безопасном и счастливом прошлом. За алтарем стояла каменная ширма, закрывающая святая святых, украшенная крылатыми фигурами из бронзы. Ангелы — так их тут называли. Но, как каменные горгульи, эти статуи были вдохновлены истинными рассказами о созданиях прежних времен: чародейных, меняющих облик архонах, правивших когда-то Небесной Империей.

И здесь, в этой часовне, в ее озаренном пламенем святилище увидела она впервые…

Нет. Не будет она опять вспоминать Дамиона.

Эйлия снова стала рассматривать резных ангелов и демонов на ширме алтаря. Они навели на мысль о древних меранских писаниях, где говорилось о войне Неба и Ада. Взяв со скамьи иллюстрированный молитвенник, Эйлия открыла первую его часть, Книгу Начал. Здесь с соответствующими гравюрами рассказывалось о войне крылатых ангелов в мантиях со страшными злыми духами, обладателями рогов, хвостов и прочих атрибутов зверя. Модриан-Валдур появился сперва как архангел в венце, потом как демон в облике человека, только с крыльями и хвостом дракона, и наконец — как страшный коронованный дракон, выдыхающий пламя в битве с Атариэлем, предводителем небесного воинства. На последней иллюстрации он был изображен падающим в Пропасть Погибели, которая была символически представлена как дымящаяся разинутая пасть, готовая его поглотить.

Эйлия какое-то время смотрела на эту картину, потом перелистнула к Книге Бытия, где содержалось более детальное описание Пропасти, составленное Орендилом.

«И узрел я глазами своими царство вечной тьмы, — писал он, — где царили демоны омерзительной ипостаси, не зверя и не человека. И есть в месте том крепость могучих башен и стен, Цитадель Гибели, где обитает Великий Обманщик и все демоны его. И поставлена она на краю ямы пламени вечного. В ту Пропасть Погибели направляются проклятые, дабы вечно терпеть муки, изобретенные демонами для них».

На прилагаемой иллюстрации изображена была крепостная башня, поднимающаяся над зияющим провалом, откуда шел дым, а коронованный дракон в окружении бесчисленных уродливых демонов гнал испуганных людей прямо в бездну.

Эйлия отложила книгу. Это был всего лишь кошмар? Или Орендилу действительно было дано видение царства Валдура? Его описание Неба было очень похоже на описание Велессана Странника, хотя и менее детальное, а Велессаново видение планетных сфер оказалось на удивление точным. И Погибель тогда тоже реальна — не воображаемое место вечного проклятия, а определенное место в материальном мире, которое сумел увидеть Орендил? А если так, где оно может быть? В одном предании черная звезда в созвездии Валдура стала порталом ада, но это может быть просто фантазия. Однако сцена, описанная Орендилом, могла иметь место в реальном мире в пределах Энтара — Звездной Империи Валдура. Быть может, пророк увидел далекое прошлое прежнего столичного мира империи — Омбара, планеты возле красной звезды Утара? Как говорил Мандрагор, одна сторона этого мира всегда повернута прочь от солнца. Место «вечной тьмы». Демоны-чародеи могли воспользоваться превращением или иллюзией, чтобы явиться отвратительными чудовищами, а уж чародеями архоны были несравненными.

Она пролистала истрепанные загнутые страницы и остановилась на одной иллюстрации: женщина, сражающаяся с коронованным драконом. Иллюстратор этого тома почему-то решил включить в каноническую Книгу Судьбы апокрифический образ. Эйлия в смятении уставилась на страницу. Иконография была традиционной: Трина Лиа в короне из звезд стояла на перевернутом полумесяце, потрясая Камнем Звезд, а дракон вставал на дыбы, расправив крылья, изрыгая пламя из пасти. И Аурон, и старая Ана говорили, что будущее переменчиво, что ничто не определено необратимо — и все же вот оно перед ней, неизбежное. Ни один ангел-воин не придет воевать с врагом. Битва эта в прошлом, и никогда не повторится. Ей теперь выпало взять на себя роль бойца, а не ждать, чтобы ее спасли другие.