Королевство поющих ветров (СИ)

 -Лирамель? – хлопнув дверью, Карл стремительно зашел в комнату, и, подойдя к нам, благосклонно улыбнулся. – Очень хорошо. Али, доверяю ее вам, будьте осторожны и ждите моего знака.

 -Это опасно, милорд… Если ничего не получится, вас казнят.

 -Не волнуйтесь.

 Кивнув, она опустила взгляд и хотела взять меня за руку, но, поддавшись внезапному порыву, я шагнула к брату и крепко его обняла. Несмотря на внешнее спокойствие, его сердце билось сильно и часто. Выждав несколько вдохов, он поцеловал меня в макушку и осторожно отстранил.

 -Все хорошо, Лирамель. Это всего лишь один шаг, остальной путь будет для тебя легким… Я постараюсь.

 Оставив близнецов в покоях, мы с Али-Нари вышли в коридор и, пройдя по зеленой ковровой дорожке, поднялись по лестнице на этаж выше. Белые стены и точно такие же белые ковры вдоль длинной широкой галереи, были словно забрызганы цветными бликами от сотен хрустальных бра. На стенах в золоченых рамах висели портреты, выполненные в полный рост: застывшие изображения мужчин и женщин в роскошных белоснежных нарядах на фоне цветущего яблоневого сада. Возле одного из портретов, я невольно остановилась.

 -Это мой отец?

 Обернувшись, принцесса скользнула взглядом по картине и согласно кивнула.

 -Карл действительно похож на него… И все же другой, - задумчиво проговорила я, со смешанным чувством грусти и гордости.

 -Сама судьба послала вам навстречу тетушку Фалину. Внешность близнецов, по-видимому, притупила ее осторожность. Попасть в Замок сложно, особенно в такие дни.

 -Думаю, Карл все равно нашел бы способ.

 -Вы так в него верите? – спросила она и виновато улыбнулась, словно извиняясь за вопрос.

 -Он вырастил меня, заменил мать, отца и весь мир. Я верю ему больше, чем себе.

 Пройдя, наверное, до середины галереи, мы свернули к высокой золотой двери. Что-то объяснив охране, Али-Нари вставила ключ в замочную скважину и приказала открыть тяжелые створки.

 Королевские покои были намного меньше, чем те, что принадлежали принцессе, но выглядели величественнее, в них словно чувствовался отпечаток истории. Три смежные комнаты, гостиная с прилегающим кабинетом и большая светлая спальня в одной из стен которой на фоне белой мраморной стены выделялась закрытая арка в сокровищницу. Именно там, по словам моей спутницы, хранились семейные реликвии и драгоценности.

 Пока я с любопытством оглядывалась, девушка обошла огромную резную кровать и встала напротив завешанной гобеленом стены.

 -Параман рассказывал, что проход на винтовую лестницу должен находиться, где-то здесь, но я не уверенна… - протянув руку, она отогнула тяжелое полотно и с облегчением вздохнула: окованная железом дверь была заперта на широкий засов.

 -Помочь?

 Али-Нари попыталась приподнять засов, но лишь с досадой махнула рукой. Попросив ее отойти, я изо всех сил надавила на железную балку и отодвинула ее в сторону. На ладонях остался легкий след ржавчины - очевидно, этим путем пользовались довольно редко. Стараясь не испачкать платье, потянула на себя массивное кольцо. Дверь открывалась медленно, но совершенно бесшумно – это показалось странным.

 Шагнув в темноту проема, я некоторое время постояла, пока глаза не привыкли к полумраку. Вверх и вниз, с перерывами на межэтажные площадки, вилась спиралевидная железная лестница. Где-то в самом ее начале, мерцало красноватое пятно факела. Встав рядом, принцесса перегнулась через перила и прислушалась.

 -У нас еще есть время, - спустя пару секунд сказала она, - но, думаю, лучше спуститься.

 Подобрав подол платья, я коснулась ладонью холодных перил. Спускаться по крутым ступеням в полумраке было жутковато. Стараясь ступать на мысок, я то и дело останавливалась, однако кроме нашего с Али дыхания, вокруг стояла абсолютная тишина.

 Когда мы с принцессой уже подошли к двери, послышался надтреснутый старческий голос, и, спустя секунду, воздух наполнился пением многоголосой толпы. Воспользовавшись шумом, девушка быстро подошла и, открыв замок, слегка надавила на дверь. Раздался короткий щелчок и в тоненький лучик света пробился сквозь образовавшийся зазор.

 -Ничего не видно, - с досадой прошептала она, не решаясь открыть створку шире. – Карл сказал ждать его знака, но, если нас заметят...

 -Если мы не можем его видеть, значит услышим, - я вдруг почувствовала странное спокойствие. Бояться стало бессмысленно.

 Мне вспомнился последний день тренировки в Клубе… Дружеский поединок с тренером затянулся на двадцать минут – это был последний показательный урок перед каникулами. Предчувствие шептало что-то, но я лишь привычно отмахнулась - была слишком взволнованна своей победой. Уставшая и радостная, опрометчиво вышла подышать возле распахнутого окна и, разумеется, простудилась. Впрочем, это было ничто в сравнение с тем, что брат, видя мои успехи, согласился отпустить на соревнования. Знал ли он тогда, что спустя каких-то два дня, мы уже будем далеко от дома? Почему-то теперь казалось, что знал… Не мог не знать.

 Карл всегда мог предусмотреть все заранее, никто не понимал, как ему удается просчитать практические все варианты событий, но сути это не меняло. Я не слукавила, сказав, что верю брату больше, чем себе. Годы, проведенные под его опекой, научили не только любви и послушанию, но и доверию. Он был для меня надежной стеной, опорой, благодаря которой жизнь казалась царством света и радости.

 -Началось! – принцесса испуганно вздрогнула, прервав хаотичную цепочку моих воспоминаний.

 Мольба, надежда, страх, сомнение - целая буря чувств вместилась в ее пронзительном взгляде. И я почувствовала, что эта девушка действительно сыграет в наших судьбах немалую роль. У меня редко бывали такие предчувствия, но они обычно сбывались.

 Надавив на дверь, она осторожно выглянула и тут же отпрянула – ее била крупная дрожь, плечи беспомощно поникли. Отстранив ее, я увидела облаченных в черные мантии мужчин – жрецы Тайного совета стояли по правую и левую стороны от трона. Внизу, у пьедестала, пестрела бесчисленная толпа.

 Внезапно, между мной и остальным миром образовался вакуум. Все вокруг будто исчезло. Это было полное, безусловное одиночество, хотя уши мои слышали, а глаза видели.

 -Лирамель!

 Нехотя выбравшись из внутреннего кокона, я постаралась сосредоточиться на реальности. Один за другим Советники стали произносить длинные витиеватые речи, сводившиеся к тому, что после смерти регента, стране дарован достойный наследник в лице принца-герцога Парамана Лаусенского, сына Кайла Валлора, второго принца Королевства, чья кровь является истинной кровью древнего рода. Далее, в разных вариациях восхвалялись неисчислимые достоинства кандидата, из чего следовало, что он был мудрейшим и самым достойным из всех доселе правящих королей. Я едва сдерживала улыбку – коронация напоминала хорошо отрепетированный спектакль с претензией на фарс.

 Когда очередь говорить дошла до советника, стоявшего ближе всех к трону, по ступеням поднялся высокий мужчина в белом камзоле. Он был бледен, но спокоен и даже надменен. Совершенно не зная этого человека, я вдруг почувствовала симпатию. В нем была какая-то внутренняя сила, что-то такое, что сразу располагало к доверию. По фамильному сходству нетрудно было догадаться о его имени.

 Повинуясь невидимому сигналу, на колени встали все, кто был в зале - только один человек остался недвижимо стоять посреди склоненных голов. Несколько стражников, находившиеся в стороне от трона, переглянулись, но с места не двинулись, поскольку в этот момент, Глава совета вышел вперед и, положив ладонь на плечо наследника, заставил его покониться.

 -Корона ветров… - благоговейно прошептала сзади Али-Нари, указав на сверкнувшую в руках жреца драгоценность.

 -Народ Королевства! – воскликнул похожий на черного ворона старик, держа над головой широкий серебряный обруч. – Перед вами символ и священный залог мира, который мы храним уже два с половиной тысячелетия. Все вы знаете силу, данную ей Первым советом. Только прямой потомок Арматея, преемник от преемника, первый среди равных, имеет право возложить ее на голову и наименоваться королем. Если кто-то из вас знает причину, по которой Его высочество, принц-герцог Параман, сын Кайла Валлора, потомок великого Тара и доблестного Арматея, не может принять бремя власти, пусть выйдет и скажет, чтобы не быть повинным в его гибели.