Саша Лойе и черный маг (СИ)

– Ну не у каждого. У тебя семьи нет и не было. У меня по ходу тоже скоро не будет. Так что не все так мрачно, – съязвил Михаил.

– Ладно, вам парни, – вмешался Вайсман. – Игорь, оставь отчет Михаилу. Он его просмотрит, а завтра мы опять соберемся и все обсудим.

– Мы должны были все обсудить месяц назад, – процедил Андросов.

– Тем более. Один вечер ничего не решит, – парировал Вайсман.

– Ладно, завтра так завтра, – согласился Игорь. – Всего хорошего.

Он бросил флешку с отчетом Токареву на стол, поднял стакан с минералкой и забрал из-под него круглую салфетку, стилизованную под автомобильное колесо.

Игорь коллекционировал салфетки с логотипами баров и ресторанов. У него было больше полутора тысяч экземпляров. Андросов особенно ценил салфетки с символикой уже не существующих заведений. У него в коллекции были салфетки из "Хромой лошади", "Дягилева", "911".

Сотрудники компании знали об увлечении финансового директора и передавали ему экземпляры для коллекции. Вот и сегодня секретарша Риточка поставила стакан с минералкой на оригинальную салфетку, прихваченную в одном из дублинских баров. Андросов это заметил и оценил.

Он опустил салфетку в карман пиджака, развернулся и ушел. Дверь за собой закрыл тихо и аккуратно. Михаил смотрел на Вайсмана, ожидая, когда и юрист уйдет. Но Сергей Ефимович никуда не торопился.

– Как Ирина? – спросил Вайсман.

– Хуже некуда, – честно ответил Михаил. – Врачи предложили отключить ее от аппаратов, чтоб не мучилась.

– Я сожалею, – сказал Вайсман. – Я ведь тебя знаю всю твою жизнь. Твой отец был моим хорошим другом. И я знал Регину…

– Хватит, Сергей Ефимович, – оборвал его Михаил.

– Погоди, – продолжил Вайсман. – Выслушай меня, Миша. Я все это говорю не для того, чтобы нож в ране поворачивать. Дело вот в чем. Я всю жизнь был обязан твоему отцу. Когда я закончил истпед, связей и денег у меня не было. Лучшее, что светило, распределение в глухую деревню учителем истории. А Виктор Степанович был тогда парторгом горкома партии. И он взял меня на работу. С его легкой руки я сделал карьеру. Жизнь у меня сложилась. Я все хотел ему добром отплатить. Но как-то не получалось. А потом его не стало. И теперь у меня есть шанс долг вернуть. Не Виктору Степановичу, а тебе, его сыну. Я могу тебе помочь с Ириной.

– Вы мне не можете помочь! И никто уже не может! Чудес не бывает! – сорвался Михаил.

– Я тоже так думал полгода назад, – ответил Вайсман. – И я вот что тебе скажу. Я, Миша, ошибался. Моя мама была серьезно больна. Но она выздоровела. И ей помогли не врачи.

– Прошу вас, Сергей Ефимович, не надо, – сказал Михаил. – Я все перепробовал. Бесполезно.

– Миша, послушай мой совет. Позвони по этому телефону и назначь встречу. Тебе помогут, вот увидишь, – Вайсман протянул Михаилу визитку и вышел из кабинета. "Саша Лойе, консультант" – значилось на визитке. Внизу был указан телефон.

Михаил Токарев превыше всего ценил информированность. Он никогда не встречался с человеком, партнером или конкурентом, не ознакомившись с его досье, включающим подробности частной жизни. Часто Токарев заставлял оппонентов сдаться лишь потому, что был лучше подготовлен к встрече с ними.

Перед встречей с Сашей Лойе, он распорядился найти на нее всю возможную информацию. Из аналитического отдела принесли папку, в которой лежал сиротливый листок бумаги с данными. Вся биография загадочной Саши Лойе уместилась в трех абзацах. Михаил хорошо помнил эти строки.

Александра Игоревна Лойе (в девичестве – Хованская) родилась в 1977 году в Новокуйбышевске Самарской области. В тринадцать лет после смерти матери переехала в Ростов вместе с отцом. В семнадцать лет вышла замуж за Лойе Германа Александровича, через пять месяцев после регистрации брака родила дочь Анну. В двадцать один год закончила Ростовский пединститут, получив профессию – учитель биологии. В том же году погибли ее муж и дочь. После смерти близких Лойе неоднократно лежала в психиатрической лечебнице из-за неудачных попыток суицида.

О последующих годах жизни Александры Лойе ничего не известно. Она продала действующий бизнес мужа, все движимое и недвижимое имущество и исчезла. Лойе официально нигде не работала, не имела собственности, не была нигде прописана. Она просто не существовала.

Всплыла Александра Лойе в Москве в 2004 году. Прописалась в квартире бывшей детдомовки Норы Галь. Через полгода дела у Лойе пошли в гору. Она зарегистрировала свою консалтинговую фирму "Лойе и партнеры". И начала много зарабатывать. Среди клиентов фирмы значились очень солидные люди, элита страны. Многих из них Михаил знал лично. Сейчас Александра владела пятикомнатной квартирой на улице Косыгина, приличным счетом в банке, офис ее фирмы располагался в престижном квартале. В сферу ее интересов входили благотворительность, аукционы редких книг, антиквариата и драгоценных камней. Жила она уединенно, никаких личных связей обнаружить не удалось.

Идя на встречу, Михаил ожидал увидеть холеную деловую женщину, возможно, немного эксцентричную. Действительность била камнем по голове.

Лойе выглядела чудовищно. Левая сторона лица оказалась сплошной фиолетово-черной гематомой, кожа безобразно вздулась, один глаз полностью заплыл, губы покрывали кровавые корки. Саша смотрела на него налитым кровью правым глазом и дружелюбно улыбалась, при этом во рту не хватало переднего резца. Она была страшна как черт. Женщина прекрасно понимала, какое производит впечатление, и похоже ее это мало беспокоило. Теперь Михаил понял, почему Лойе назначила встречу в таком нелепом месте. В любом другом приличном ресторане ее бы на порог не пустили.

Глава восьмая

– Нет, я горгона Медуза!– Саша заметно шепелявила, с выбитым зубом говорить сложновато.

– Простите, что вы сказали? – Михаил растерянно воззрился на женщину.

"Господи, я убью этого старого еврея, – думал Михаил. – Это же надо, так на до мной глумиться. Подсунул мне какую-то вокзальную бомжиху. Она себя-то вылечить не в состоянии, а чтоб Ире помочь?! Ну я тоже идиот, на что надеялся? Что приду, скажу спасите мне дочь, и мне какая-то баба поможет? Ни один врач не помог, а она поможет?" Тем временем каркающий голос вернул Михаила к реальности:

– Горгона Медуза, говорю. Один взгляд на мое прекрасное лицо, и вы превратились в истукан. Очнитесь же, каменный гость!

Саша еще раз улыбнулась, сверкнув дыркой в зубах. Но Токарев уже взял себя в руки. На его лице вновь появилось выражение мрачной надменности.

– А что у вас с лицом? Под поезд попали? – вежливо спросил мужчина. – Или с работой не справились, и клиент так выразил вам свое недовольство?

Он ее презирал. Но чувство юмора у Токарева было, хотя и своеобразное.

– А вам правда интересно, или из вежливости спрашиваете?– спросила Саша в тон.

Михаилу не нравились люди, отвечающие вопросом на вопрос. Но в этой инвалидке, наверное, собрались все недостатки, какие он мог себе представить.

– Я всегда искренне интересуюсь другими людьми, – заметил Токарев. – А ваше лицо прямо кровавая каша. Мне просто интересно, как женщина может получить столько увечий, и при этом притащиться на деловую встречу. Да еще так невменяемо шутить?

Рядом с ними группа молодых людей внезапно взорвалась громким хохотом, заглушившим негромкий смех Саши.

– Хо-хо. А мне так-то казалось, что на эту деловую встречу меня притащили. Послали за мной отмороженный эскорт, погрузили в самолет, насильно привезли в Москву. Будто я кому-то очень, очень нужна. Но я ошибалась. И сама притащилась на бизнес-ланч, забыв о дресс-коде и фейс-контроле, – возмутилась Саша.

– Во-первых, для ланча уже поздновато, – Токарев стал загибать пальцы. – Во-вторых, во что вас не ряди, вы вряд ли станете краше. А в третьих, гляжу я на ваше лицо, и есть мне совсем не хочется. Потому что меня тошнит.