Испытание на прочность

Что и говорить, Володино милое и местами застенчивое чадо с поразительной скоростью освоилось и выкаблучивалось вовсю — чуть ли не театр одного зрителя устроила! (Хотя вполне возможно, что без всякой задней мысли устроила, экспромтом.) Дочка минуты две сосредоточенно натягивала на ногу длиннющий коричневый сапог, отдающий примерно таким же лакированным блеском, что и недавние штаны. (Любимый Янкин формат: сияет, как начищенный армейский сапог, и кое-где переливается.) Володя с "француженкой" зачарованно наблюдали за этой сложной процедурой, точно два кролика под глубоким гипнозом. А у Янки что-то не заладилось: вытерла бисеринки пота на взмокревшем от трудов праведных челе и огорченно протянула:

— Кажется, у них размеры разные. Правый бот как раз, а левый маленький…

Хозяйка переполошилась, всплеснула руками и забегала вокруг малой, напоминая взволнованную наседку. В интеллигентном контральто прорезались откуда ни возьмись кудахтающие нотки:

— Не может быть! Я каждую партию сама проверяю, собственноручно.

Янка что-то про себя прикинула, наморщив мраморной белизны лоб (что было у нее признаком напряженной работы мозга). Затем облегченно вздохнула и принялась с усилием неподатливый сапог стаскивать, покряхтывая от напряжения:

— Relax, ложная тревога! Я с правой ноги носок сняла, а с левой нет… Пап, ну чего ты смеешься?! Наверно, это знак.

Что за знак, Володя не спросил: слишком обрадовался перспективе скорого освобождения из тряпичного царства.

На улицу выбрались только через час, с Владимира уже семь потов успело сойти. Дочка явно постановила себе перемерить весь наличный в магазинчике ассортимент — на миллион можно поспорить, что ни одной самой захудалой одежины не оставила без внимания! Володино вселенское облегчение за дверью бутика Янка не заметила, прижимала к сердцу вожделенные пакеты и улыбалась с полузакрытыми глазами. На ступеньках едва не споткнулась и с трудом удержала равновесие — вот такой рассеянный с хорошо известной улицы…

И опять он просчитался, во второй раз за этот день. В машине Янка неожиданно выдала, пристально разглядывая замысловатые пыльные узоры на лобовом стекле:

— Как она на тебя смотрела, а?..

— Кто смотрел?

— Хозяйка бутика.

Володя покосился на дочь с подозрением: похоже на то, что телепузик научился придуриваться и правдиво до слез разыгрывать святую невинность! А по-простому, очаровательную маленькую дурочку. Не исключено, что это ценное качество ей в дальнейшем еще ой как пригодится, но на нем подобного рода эксперименты ставить не надо. Вот так играючи обвести отца вокруг пальца!..

— И все равно мама лучше! В сто раз красивее, — с ревнивыми нотками объявила на его молчание Янка. Володя про себя улыбнулся: ну хоть в чем-то еще ребенок…

Когда совсем стемнело и Город зажегся тысячей цветных огней, папа по старой памяти выдвинул предложение по пути заехать в пиццерию. И застал ее врасплох, Янка испуганным воплем враз заглушила громыхающее чем-то иностранным радио:

— Нет, только не туда!!!

Отец от неожиданности резко затормозил — видно, не ожидал настолько бурной реакции — и вопросительно на нее воззрился. Глупо, конечно: можно подумать, Богдан там работает официантом! Могли бы спокойно зайти и сто пудов бы никого не встретили, но было уже поздно: папа на нее больше не полагался, а без лишних рассуждений завернул в греческий ресторан. Сказал, что там она еще не была. Вышло все равно неподалеку от той самой пиццерии на улице Энгельса, которую Янка с недавних пор обходит десятой дорогой. Как поет один их любимый бард: "Смешно, не правда ли, смешно, смешно…"

Хорошо еще, девчонки пока что не в курсе ее глубоких шекспировских переживаний! А то б засмеяли в два счета: тайная влюбленность в парня, которого она раза три-то от силы и видела. Мало того, что студента (да еще и третьего курса, если верить Галькиной информации), за которым все девчонки в универе бегают, и плюс ко всему из навороченной семьи… Шансов у нее ноль целых, ноль десятых, нечего себя обманывать! Да и встречается она вроде как с Сережей — теоретически встречается, поссорились же вчера…

У самого входа в ресторан Яна замедлила шаг, закрыла на секунду глаза и от всей души загадала, чтобы там не оказалось никакой симпатичной гречанки. (А то вторую отцовскую поклонницу за один день она уже просто не переживет!) Сработало: их столик обхаживал колоритный горбоносый грек с д'Артаньяновскими усами и жгучими вишнями-глазами. Разговаривал, однако, без акцента — может, никакой и не грек, а кто-то из кавказских народностей. Или не из кавказских, а всего лишь умело обыгрывает внешность. Грек, в совершенстве владеющий русским — так даже не интересно! Нечего будет завтра рассказать девчонкам, пристанут ведь с расспросами: ну что, куда ездили, что тебе подарили?..

Да и вообще греческая кухня пришлась Янке не особенно по вкусу (а может, настолько неудачно выбрала в меню заковыристое длинное название, что показалось самым красивым). Папа с видом прожженного знатока рекомендовал совершенно другое, но она настояла на своем, уже из чистого упрямства. В результате пол-вечера просидела, в задумчивости ковыряя вилкой в чем-то неприятно распаренном до соплеподобного состояния: на вкус вроде баклажаны, помидоры, зеленый перец, и что самое ужасное, ненавистный еще с детства маринованный лук. Несостыковочка вышла…

Папа из-за этой неудачи заметно расстроился и по второму разу предложил закусить пиццерией. Янка еще минут пять посомневалась и согласилась, все-таки слаб человек!.. Здраво рассудила, что время позднее, а посему никакой опасности ее любимое заведение из себя больше не представляет. Завтра-то день рабочий и тем более учебный, вряд ли хозяева станут так над собой измываться…

Благодаря счастливому совпадению им достался последний свободный столик: по случаю выходного оба зала пиццерии были набиты битком. "Уже и третий рядом пристраивают — значит, неплохо бизнес-то продвигается!.." — разомлев от тепла и, главное, от неслыханного везения, благодушно подумала Яна.

Разумеется, кухня была перегружена на час вперед — охранник еще с порога их честно предупредил, прикрывая широкой форменной грудью пиццерийную дверь. "Как Александр Матросов амбразуру!" — хихикнула Янка, прячась за отцовскую спину. А папа этому квадратному охраннику с бритой наголо головой и дико интеллектуальным выражением лица вежливенько так разъяснил, что они никуда не спешат, спокойно могут подождать. "Вон как старается, чтоб сегодняшний день закончился как можно более приятней…" — у Яны от избытка чувств защипало в носу, для маскировки она подхватила со стола меню и с преувеличенным усердием принялась его изучать. (Хоть давным-давно знала назубок, за столько-то съеденных пицц…)

Отец перебрасывался короткими ресторанными фразами с подоспевшим официантом, Яна краем уха уловила что-то смутно знакомое и удивилась, что на них как-то слишком быстро отреагировали. Обычно едва не полчаса ждать приходится, пока соизволят подойти… Оперативно работают, так что нечего было прибедняться, лить сиротские слезы: "Много заказов, кухня перегружена!.."

— Ну как, уже выбрала? — поторопил папа. Янка вместо ответа что-то невнятно пробормотала и в сильном недовольстве подняла глаза. (Она ужасно не любит, когда ее вот так бесцеремонно подгоняют в шею. Ну копуша она, сама прекрасно знает, так что ж теперь?.. У каждого свои недостатки.)

Официант был непривычно длинный, баскетбольного типа, возвышался над их столиком под самую люстру. Яна закинула голову, пытаясь разглядеть его лицо, и неслышно про себя ахнула: Богдан собственной персоной, это ж надо так!.. Как же она сразу по голосу не узнала? Только с ее рассеянностью и возможно… Он, наверное, решил, что старая знакомая высокомерно задирает нос. (Хотя какая там знакомая! Пару раз виделись случайно в кафе да раз колбасились в одной компании на дискотеке…)