Жребий Рилиана Кру

Пола Волски

«Жребий Рилиана Кру»

— Мой молодой господин родился под несчастливой звездой. Это уж точно, — заявил слуга Тринс. — Или же он стал жертвой проклятия. Одно из двух, не иначе. Бедный, бедный мастер Рилиан! — Он отхлебнул эля. На его широком хитром лице появилось выражение сочувствия.

— Проклятия? — отозвалась одна из молоденьких кухарок, в ее голосе слышался лестный для Тринса интерес. — Ваш господин проклят? Неужели?

— Истинную правду говорю, дорогуша. Мастер Рилиан, должно быть, самый невезучий человек на свете. Игрушка в руках рока, вот кто он такой.

— И что же рок ему уготовил?

— Да чего только не уготовил. Но это длинная история. Я всего лишь заезжий гость в Неронсе, и мне не хотелось бы злоупотреблять вашим терпением и гостеприимством, добрые люди, — с преувеличенной скромностью ответил Тринс. Он отхлебнул еще глоток, украдкой изучая аудиторию, состоящую из прислуги. Инстинкт прирожденного актера подсказывал ему, что слушатели у него «на крючке».

Слуги сидели за деревянным столом на кухне замка Горнилардо, достославного дрива Неронского. В соответствии с характерной особенностью местной архитектуры теплая комната с низким потолком была круглой по форме. Обитатели этого края привыкли жить в круглых каменных башнях головокружительной высоты. Считалось, что эти сооружения олицетворяют стремление горожан к высокой духовности. Хотя, скорее всего, в этом выражалось стремление Горнилардо к личной славе. Впрочем, кому нужна такая точность?

Резиденция дрива состояла по меньшей мере из пятнадцати башен различной высоты, соединенных между собой подвесными переходами невероятной красоты и изящества. На верху Гранатовой башни располагались покои Божественной Венайжи, нынешней спутницы Горнилардо, и в этот момент там принимали гостей. Внизу, на кухне, бездельничали слуги, обсуждая своих господ. Как чужестранец и путешественник, Тринс в любом случае оказался бы в центре внимания, а талант рассказчика неизмеримо увеличивал интерес к нему. Тринс наслаждался каждым мгновением.

— Расскажите нам о проклятии, — уговаривала его маленькая кухарка. — Кто его проклял и за что?

Тринс подмигнул ей.

— Да, дружище Тринс, — наседал один из лакеев, — кому понадобилось проклинать твоего господина? Я видел его, когда вы въезжали во двор. Он показался мне очень приятным молодым человеком, вот только руки у него странные, очень уж белые.

— Верно, — согласилась кухарка. — Я тоже его видела. Он был бы очень симпатичным, если бы не его руки. Длинные, белые, как у мертвеца, а пальцы — будто без костей и такие… такие… странные.

— В точку попали, — вздохнул Тринс. — Но руки лишь часть всех злоключений, что мучают мастера Рилиана и его близких на протяжении всей его жизни. Если вам интересно знать, мой господин и я родом из Трейворна. Мастер Рилиан — знатный человек. Двадцать один год назад у сквайра Берлиана Кру, владельца поместья «Вересковый холм» в Западном Гридинге, недалеко от Порпола, родился сын. В той части Трейворна всякий знает нашего славного господина. Конечно же сквайр Берлиан и его жена радовались рождению сына, но радость их длилась недолго. Вскоре после появления младенца дела в поместье пошли из рук вон плохо. Урожаи гибли, налоги росли, арендаторы ворчали. Среди коров началась эпидемия малярии, а по ночам какой-то полоумный принялся поджигать хлева. И все это случилось, когда Рилиану не было еще и двух лет!

— Спору нет, все это очень печально, — заметила кухарка, — но я не понимаю, как можно связывать эти напасти с мальчиком.

— Правильно, но слушайте дальше. Время шло, а дела в поместье обстояли все хуже и хуже. Леди Джименти, мать мастера Рилиана, упала с лошади и сломала руку. Рука срослась неправильно. У сквайра Берлиана развилась подагра, и обнаружился нрав бешеного волка. Открылось, что управляющий Меб ворует, и Меба рассчитали без рекомендательного письма. Без Меба хозяева совсем запутались в делах и потеряли большие деньги. Пришлось за бесценок продать часть земли. Три дня кряду сквайр пил бренди, неистовствовал и бил посуду, с тех пор он резко изменился. Затем в поместье «Вересковый холм» приехала погостить мать леди Джименти, и с этой пожилой дамой по ночам стали случаться припадки, во время которых она срывала с себя одежду, выбегала в сад и плясала обнаженной в лунном свете. Она уверяла, что бражничала с эльфами, и, вероятно, говорила правду — насколько я знаю, старуха каким-то образом забеременела. А потом однажды ночью тайком вернулся Меб, он попытался отравить колодец и…

— Как бесчестно и несправедливо обвинять во всем этом мальчика! — перебила его кухарка.

— Вы так думаете? Тем временем, — продолжал свой рассказ Тринс, — мастер Рилиан подрастал. В детстве он был таким смышленым, милым и добрым ребенком, что и не передать, но невезенье, как рубашка, уже прилипло к нему. В первую очередь, как вы уже заметили, это, конечно, его руки. Они с самого начала были необычными, соседские дети потешались над ним и прозвали мастера Рилиана Червепалым. Парнишке приходилось нелегко, но это оказалось не самым худшим. С самого первого дня с ним все время что-то приключалось, и его вины в том не было. Он переболел всеми обычными и необычными детскими болезнями. Слыхали ль вы, чтобы трейворнский мальчик страдал судорогами? Или пенной рвотой? Чесоткой Стрелиана или семинедельной мукозити? Так вот, мастер Рилиан перенес все эти заболевания. А значит, и все домочадцы заражались от него: сквайр, госпожа, слуги — все. Поваренок Глимбелт так и не поправился после мукозити, и мастер Рилиан ужасно горевал о нем.

Потом появились учителя. Мой юный господин прилежно учился, но и тут не заладилось. Был доктор натурфилософии, он хотел показать опыт, но перепутал порошки и обгорел при взрыве. Учитель танцев попытался проделать какие-то курбеты, но оступился и разбил себе голову. Затем был еще учитель фехтования, который проколол сам себя. И наставник по верховой езде, которого затоптал конь. Что же касается Рилиана, ему тоже пришлось несладко. Так или иначе, за пару лет он переломал, по-моему, все свои кости. Парнишка прошел через руки дюжины домашних учителей, и, имейте в виду, ни в одном из этих несчастных случаев он не был виноват, но все указывало на него.

Так и проходило детство мастера Рилиана. Наконец он вырос, но лучше не стало. Если бы я рассказал вам, сколько раз его отвергали… Но это слишком печальные истории. Достаточно упомянуть, что вторая дочь сквайра Ворпу была крайне несправедлива, когда обвинила мастера Рилиана в своем бесчестии. А что касается другой девушки — юной леди Дейдженет, то… ну, в общем, лекари уверены, что шрамы на ее лице со временем исчезнут. Уверяю вас, вины моего господина в том не было. Но, как можете себе представить, все это слегка подпортило ему репутацию.

Но как бы там ни было, — продолжил Тринс свое повествование, — годы учения закончились, и мастер Рилиан отправился странствовать. Говорили, что путешествие должно завершить его образование, но на самом деле семья просто хотела от него избавиться. Сквайр Берлиан и леди Джименти с радостью проводили его в путь, и, мне кажется, не вернись он домой, они бы ничуть не огорчились. А мастер Рилиан и не желает возвращаться, прежде чем не избавится от своей горькой доли, а может, и после этого не захочет вернуться. Вот так мы и путешествуем уже шесть месяцев, и куда бы мы ни направились, несчастья следуют за нами. Когда мы посетили Ферай, то там случилось наводнение. Пока мы находились в Виротине, пожар уничтожил герцогский дворец. Во время нашего визита ко двору Эксесскина у старого короля начались припадки. В Осуесле мастер Рилиан оказал знаки внимания даме под вуалью, которая оказалась женою Дорбидадура, и нам пришлось спасаться бегством. В Нижнем Хеце нас объявили персоной нон грата, а из Беруза изгнали под страхом смерти. Теперь мы приехали в Неронс, и кто может предсказать, что здесь случится. Но что-нибудь обязательно случится, это уж точно, друзья мои. Как вы понимаете, — подытожил Тринс, — столь длинная череда несчастий неестественна. Наиболее правдоподобное объяснение, которое я нахожу, это — проклятие. Не знаю, кто и почему наслал его на моего бедного господина, но оно существует. И когда оно потеряет силу, я сказать не могу.