Хроники ключников. Бунт теней (СИ)

Черкасова Галина

Хроники ключников. Бунт теней

"Чем хороша потеря иллюзий так это тем, что можно больше не притворяться"

Джеймс Кори

"Пробуждение Левиафана"

 Глава первая. Выбор

Марина Анатольевна, выглянув из-за приоткрытой двери своего кабинета, поправила очки и задумчиво посмотрела на экран моего монитора, где красовалась форма отчета филиала. Я слышала шаги начальницы и успела свернуть страницу интернет-магазина, на которую бездумно пялилась уже четверть часа.

- Саша, забеги к Геннадию Сергеевичу вечером, - главный бухгалтер хмуро оглядела своих подчиненных. - Он чеки привез с командировки. Забери и внеси.

- Хорошо, - вяло отозвалась я и едва сдержала зевок. В июне у бухгалтерии наступал мертвый сезон - управление попеременно уходило в отпуск, как и большинство проверяющих. Продажи заметно падали, количество бумаг сокращалось, и мы, привыкшие работать в аврале, как сонные мухи ползали до кулера и обратно, выпивая чая раза в два больше обычного. Только Марина Анатольевна, появляясь иногда из своего кабинета, раздавала нам указания, выполнение которых мы растягивали на пару-тройку дней.

- Посмотрим, чем он на базе поставщиков кормил, - ехидно заметила Света, стоило Марине Анатольевне закрыть дверь.

- Мне больше интересно, что они там пили,- зевая, отозвалась Ирина. - Вкусу Геннадия Сергеевича можно доверять.

Я пожала плечами и снова уставилась в экран. Из сумки донеслось печальное завывание. Коллеги подпрыгнули и, переглянувшись, расхохотались.

- Смени мелодию, страшно же! - давясь смехом, произнесла Света.

Взглянув на экран мобильного, я вздохнула и, закатив глаза, приложила динамик к уху.

- Привет, мам. Нет, у меня есть. Ну и что, что старая? Она удобная и туда все влезает. Да не нужна мне новая сумка! Пока...

У меня потрясающая мать. Эта женщина всё в жизни сделала сама - воспитала себя (она из детского дома), одна вырастила меня и брата, обеспечила себе безбедную старость, а нам - перспективное будущее, которому мы, как и положено, жутко противились просто потому, что видели для себя иные горизонты. Не то, чтобы мне не нравилось текущее положение дел - я работала на давнего друга матери, с должностными обязанностями справлялась, порой возвращалась домой поздней ночью, но трудоголиком себя не считала, ведь у меня имелось свободное время, несколько друзей и что-то вроде увлечения... Я собирала фигурки драконов. Началось всё с детской игрушки, которую мне подарили ещё в глубоком младенчестве, а потом понеслось-поехало. Пока брат учился за границей, привозил мне множество разнообразных фигурок - от маленьких стекляшек до черной ониксовой статуэтки, что выглядела как произведение искусства. Эти и другие представители коллекции хранились в стеклянном шкафу и являлись предметом моей гордости.

Мать же собирала сумки. Под них она отвела целую комнату, сделав из неё подобие гардеробной. В нашей семье вообще каждый сходил с ума по-своему, и нас троих это вполне устраивало. Отец же...

Папашу последний раз я видела лет в шесть, перед судом. Он и туда умудрился притащиться пьяным в стельку и, стоя в коридоре, орал, что мы - не его дети. Брату тогда было двенадцать, и он уже знал, за что и почему люди могут ненавидеть друг друга, а я ещё ничего не понимала. После суда алименты мать получала в срок, а брат, заявив, что отца у него больше нет, стал главным мужчиной в семье. Сейчас я видела его очень редко - Женя работал в филиале юридической фирмы в Болгарии, и на родину заглядывал нечасто, исправно присылая подарки на праздники.

Почему-то в тот день я ударилась в размышления о нашей семьи и то и дело пролистывала фотографии, сохраненные на компьютере. Особенно мне нравилось наше семейное фото, сделанное год назад, когда мы ездили в столицу - улыбающаяся мама, высокая, сногсшибательная блондинка с карими глазами, за которую мужчины дрались до сих пор (был не так давно инцидент, сама видела), брат, очень похож на маму - светлый, смуглый, высокий, и я - матери по плечо, зеленоглазая и темноволосая.

В отца, да.

- Чеки забрать не забудь, - в конце рабочего дня напомнила мне Марина Анатольевна.

- Ага, - проводив начальницу взглядом, я поднялась и, взяв ключи от кабинета, прошлась между столами, проверяя, все ли компьютеры выключены. За окнами призывно светило солнце, и я торопилась поскорее выскочить на воздух и прогуляться до набережной.

В коридорах уже царила гробовая тишина, только на втором этаже прохаживалась уборщица Антонина Васильевна - очень милая женщина, которая наотрез отказалась от предложенного отделом кадров моющего пылесоса, заявив, что швабра - универсальное средство убирания.

- Антонина Васильевна, что ж не заходили сегодня? - поравнявшись с уборщицей, добродушно поинтересовалась я. - Нам торт вчера привезли, нужно съесть до пятницы.

   - Вы и ешьте, пока молодые, - женщина толкнула тележку, и та заехала в кабинет к финансовому директору, едва не снеся чучело огромного белого волка, стоявшее прямо за дверью. Мы ласково называли зверя "Скотти".

Пожав плечами, я двинулась дальше. У дверей кабинета Геннадия Сергеевича прохаживался Арсений Владимирович, исполнительный директор, и с кем-то ругался по телефону, едва ли не срываясь на крик.

   - Я тебе сказал, чтобы поставка сегодняшним днем прошла! Какого хе..., - он заметил меня и, махнув рукой, мол, иди, отошел к окну. - Какого лешего ты Смирнова послал разбираться? Кто, б... Хм... отвечать должен? Когда?! Сегодня! Я сказал, сегодня или...

Постучав, я юркнула в кабинет, спеша пропустить очередную порцию ругательств.

- Здравствуй, Саша, - Геннадий Сергеевич, увидев меня, поправил свой полосатый галстук и забарабанил пальцами по бумагам, разбросанным по столу. - Что-то срочное?

По Геннадию Сергеевичу страдала вся женская половина нашей компании - в прошлом году всем коллективом отметили его сорокапятилетние, и дамы, вздыхая и возводя глаза к потолку, желали директору удачи в любви. Геннадий Сергеевич, черноволосый, синеглазый, худощавый, с приятным голосом, лучше всех поющий в караоке, никогда не пьянеющий и лично поздравляющий каждую работницу с днем рождения являл собой идеал таинственный и непостижимый. О его личной жизни не говорил разве что только Скотти. Даже мужчины, чего уж греха таить, в курилке строили предположения касательно того, почему босс до сих пор не окольцован и в ночных клубах и барах не замечен. Сколько не пытался Максим Александрович, финансовый директор нашей компании, а по совместительству главный гуляка и почетный бабник, вытащить затворника в свет, ничего не выходило.

Я как-то раз решила поинтересоваться у матери о судьбе Геннадия Сергеевича, на что мама ответила, что нечего лезть в чужую жизнь, покуда своя не устроена. Я обиделась и с расспросами больше не приставала.

- Здравствуйте. Я за чеками пришла, - чинно вытянув руки по швам, я застыла у двери, оглядывая кабинет. Ничего примечательного здесь не имелось. Слева - стеклянные шкафы с расставленными на полках грамотами, папками, медалями за успехи в бизнесе и фотографиями с великими мира сего. Справа - окно на стоянку, впереди - длинный стол для совещаний с огромным креслом во главе. И вроде бы ничего необычного, но за этим креслом находилась стена, на которой по всей длине были нарисованы четыре двери. Первая - самая обычная, деревянная; вторая - кожаная, с глазком; третья - двустворчатая, кованная, как ворота в особняке; четвертая - металлическая с массивной золотой ручкой. Пятая имела место быть и вела в гардероб, где Геннадий Сергеевич хранил свои костюмы, которые менял в течение дня в зависимости от настроения.