Затопленный город Кер-Ис (СИ)

========== Часть 1 ==========

Я родился здесь, на каменистых берегах острова Уассен, в Арморике. Именно так в древности называли эти раскинувшиеся в северной части Европы земли, омываемые Ла-Маншем. Со времен зарождения мира здесь круглый год дуют холодные, пронизывающие насквозь ветра, а ледяные волны бьются о ребра валунов. Народ, которому я принадлежу - бретонцы - в основном моряки, ежедневно отправляющиеся в самую пучину на своих утлых суденышках. Наш остров живет за счет рыболовства, потому что почва слишком скудная, и едва ли на ней что-то вырастет, как ни старайся.

Мы добровольно вверяем себя морю, а значит, смерти. И море собирает с нас каждый год свою жуткую дань. Погибший в волнах умирает по своей воле, поэтому обречен на вечное покаяние. И дай бог, если пучина возвращает острову тело несчастного, прежде чем его сожрут морские твари. Хуже, если утопленник навечно остается на дне. Тогда, чтобы спасти его душу, мы устраиваем “проэллу”. Небольшая инсценировка - фальшивые похороны того, чье тело осталось в объятиях морского дьявола.

В нашей деревне все всё знают друг о друге до мелочей. Вплоть до того, что происходит в соседнем домишке. В Уассене не бывает секретов. Чужие глаза повсюду, и едва ли когда-то это было плохо. Общие праздники, общее горе.

Я уже два десятка лет жил со своей Жанной, полной, немного раскосой и горячей, как каравай, испеченный до восхода солнца. Бог не обделил нас детьми. Всего восемь, и еще трое умерли сразу после рождения, едва окрещенные отцом Жаком.

Наш дом никогда не покидала гармония. Жили мы ладно, я не таил секретов от Жанны, кроме одного, который я никогда не выдам, даже под страхом гибели своей души.

Танги, сын Маргариты, моей младшей сестры по отцу, жившей рядом с моим домиком. Как получилось, что я, познавший холод и ужасы бури, споривший за жизнь с самим водным дьяволом, до срока поседевший, но не растерявший силу в руках, не мог смотреть в глаза собственному племяннику?

Ему было лет восемнадцать, когда я понял, что хожу к сестре только для того, чтобы лишний раз его увидеть, что я стремлюсь выходить в море только с Танги, и счастлив прикоснуться к нему, обхватить за грудь, чтобы не позволить свалиться в пучину, когда море слишком штормит. Хотя мальчишка никогда не нуждался в моей помощи. Сильный, загорелый, со светлыми, озорными глазами, он вырос непоседой, баловнем. Все девушки деревни, казалось, были влюблены в него. А он был влюблен в море. Не было случая, чтобы он чего-то испугался. Даже в самый сильный шторм, когда ветер и волны готовы были сломать борта, с его юного лица не исчезала хулиганская, веселая улыбка. Будто он кидал вызов самому чёрту, взывал, усмехаясь: “Ну же, возьми меня, если сможешь!”. В такие минуты я, глядя, как вздуваются вены на его руках, как напрягаются мышцы, понимал, что никогда не буду никого любить больше, чем Танги.

Чувствовал ли он, что я на самом деле к нему испытываю? Понимал ли? Иногда он вопросительно оглядывался на меня, когда замечал, что я слишком долго не отвожу взгляда от его загорелого тела.

Мужественность Танги не позволяла допустить и мысли, что в моем сердце найдется место для преступного влечения, а я старался похоронить это в себе, понимая, что даже чья-то догадка принесет мне гибель. Я пытался убить раздирающие внутри чувства, но образ племянника не покидал меня. Ноги сами несли меня туда, где мог быть мальчишка.

Однажды на закате я увидел, как Танги раскидывал сети перед приливом, и подошел к нему, чтобы помочь. Он тряхнул волнистыми, выгоревшими на солнце волосами и, щурясь на закат, бедно окрашивавший воду бордовым, произнес:

- Дядя Франсуа, вы же много повидали, верно?

- Жил я много, а повидал не больше остальных, - усмехнулся я, привязывая сети к вбитым в дно колышкам.

- Вы в молодости служили на торговом судне, - возразил мальчишка, и я невольно усмехнулся, поразившись, что он осведомлен о том, что произошло еще до его рождения.

- Было, ходил.

- А вы видели Кер-Ис? Говорят, он красив, как это солнце.

- Люди много чего говорят. Да не видел его никто.

Танги замолчал, и я тоже, задумавшись о предании, которое вспомнил мальчишка. Редкий бретонец не интересовался историей гибели старинного города, столицы Арморики.

Мы закончили с сетями, когда племянник заговорил снова, хотя обычно, зная мою скупость в словах, он предпочитал из такого молчуна как я ничего не вытягивать, ища собеседника словоохотливей. Но, видимо, уж слишком заинтересовал его затопленный много лет назад город.

- Вы знаете все легенды Бретани.

- Льстишь, - усмехнулся я, глядя, как исчезает краешек солнца за кромкой моря.

- Нет, вы много где были и всякое слышали.

- Всякое слышал. А что из этого правда, я не знаю.

- Расскажите, прошу вас, - Танги упрямо настаивал, и я сдался.

- Расскажу, хоть и не люблю праздное пустословие, - мы поднялись по скалистому берегу, и я продолжил. - По преданию, Кер-Ис стоял на берегу, защищенный плотиной. Это был самый красивый город мира, древняя столица Бретани, то есть Арморики. Он стоял на пересечении торговых путей, и корабли со всех уголков света везли ему шелк, вина и золото.

- Говорят, он был похож на рай! - глаза Танги загорелись, и он, перебив меня, начал сам взахлеб рассказывать всё, что слышал до этого. - Там всегда был вечный праздник, играла музыка, там были красивые ласковые девушки, и они никогда не отказывали. А еще еда стояла прямо на улице, на столах. Ешь, не хочу!

Возбуждение Танги вызвало у меня улыбку. Какой же он мальчишка.

- Да, этот город утонул в грехе, как ты точно заметил.

- Нет, я имел в виду… - племянник хотел продолжить мысль, но оборвал сам себя на полуслове. Спорить со мной - значило продемонстрировать непочтение к старшему родственнику. А я всё-таки был самый главный в роду в силу возраста.

- Горожане только веселились, но не славили Господа, - строго произнес я. Танги кивнул, глядя под ноги.

- Поэтому Кер-Ис затопили?

- Может быть, - я пожал плечами. - Там запутанная история. Плотина, оберегавшая город, закрывалась на ключ. Он был единственным, и висел на золотой цепочке на шее короля Дахута. По легенде, однажды его прекрасная дочь пробралась в спальню к дремлющему монарху, выкрала ключ и открыла плотину. Вода залила город, Кер-Ис погиб.

- А зачем она это сделала?

Я пожал плечами.

- Кто-то говорит, что она купилась на уговоры Сатаны, представшем перед ней в образе красивого юноши. Другие утверждают, что девушка хотела впустить в ворота своего возлюбленного.

- Так ворота и плотина это разные вещи! - воскликнул Танги, переводя на меня пылающий негодованием взгляд.

- Кто же поймет этих девушек. Особенно принцесс. Кстати, Градлона бы спаслась, но вмешалось само небо. Когда вместе с королем они мчались на волшебных конях над водной гладью, перед ними возник ангел. Он преградил дорогу обоим и потребовал у отца сбросить девушку вниз, как виновницу трагедии. Дахуту ничего не оставалось делать, как подчиниться.

- И Градлона утонула?

- Утонула, - я скупо кивнул, - но не погибла. Ее тело обрело рыбий хвост, она стала русалкой. С тех пор прошло несколько сотен лет, но легенда гласит, что души погибших горожан не отправились к Господу, а навечно остались под толщей воды. И до сих пор каждый житель занят тем же делом, что и в момент, когда Кер-Ис поглотила волна. Старухи по-прежнему вяжут, торговцы подзывают народ к прилавкам, стражи стоят возле ворот дворца, а в соборе служат мессу. И лишь принцесса Градлона, погубившая самый прекрасный город мира, в образе русалки плавает над ним, презренная жителями и Богом. Одинокая.

Танги замолчал, поглощенный рассказанной мною историей. Стремительно темнело, мы уже подходили к деревне, и я, чувствуя тревогу своего собеседника, произнес:

- Почему ты спросил про Кер-Ис?

- Его можно воскресить.

- Какая тебе печаль до этого?