Зимние сказки.Дилогия. (СИ)

Алексей Глушановский Зимние сказки. Дилогия

Сердце вьюги

Светлой памяти Николая Галимова, самого доброго человека из всех, с кем я сталкивался в жизни, посвящаю.

Автор

Пролог

Я рожден на границе меж светом и тьмой,

Был распят за безумные игры с судьбой.

Но нетленное тело лежит подо льдом,

А душа полыхает огнем!!!

Эпидемия. Жизнь в сумерках

– Позвольте поинтересоваться, и кем же вы меня считаете? Великим чудотворцем? Повелителем магии? Темным властелином? – В голосе говорящего – невысокого, крайне молодого альфара лет шестидесяти – снежной вьюгой проскальзывали нотки раздражения. В зале резко похолодало.

– М’Рау Элей, прекратите истерику. Если вы неспособны справиться со своей эмоциональностью и унаследованным Даром Правителей, то будете вновь помещены туда, где проявление ваших способностей будет более уместным,– немедленно, с сильной неприязнью в голосе откликнулся председательствующий.– Избавьте нас от очередной демонстрации вашей неполноценности. Чем вы недовольны? Ваши заявления о некомпетентности командующих объединенными войсками расы были рассмотрены Советом, и в свете ваших успехов по защите данного оплота выдвинутое вами предложение принято к исполнению. Вы назначаетесь командующим. На вас возложена великая честь спасти нашу расу от полного уничтожения. Так ступайте и займитесь этим! Или вы предпочтете возвращение в Ледяные Залы? – Последний вопрос явно не нуждался в ответе, и Рау, коротко поклонившись, вышел из зала Совета, негодующе запахивая роскошную белую шубу из меха снежной кошки. В душе молодого воина бушевала ярость.

Старательно подавляя столь недостойное истинных детей Льда чувство, он стремительным шагом вышел из башни Совета и, пройдя по покрытому глубоким, чистым снегом двору замка, поднялся на стену. Вдали, полускрытые снежной метелью колдовской пурги, виднелись темные силуэты боевых порядков осаждающего последнюю крепость альфар Светлого Союза.

«Смешно…– на мгновение подумалось только что назначенному новому Главнокомандующему Расы.– Они, называющие себя светлыми – люди, эльфы, гномы,– они пришли сюда, на земли, искони принадлежавшие нам, альфарам, детям Льда, для того чтобы искоренить до конца последний из непобежденных народов Мрака, но пока именно они и пачкают белоснежную скатерть вечных снегов своими машинами, повозками и прочим снаряжением…» Рау вздохнул. Совет, назначая его на должность главнокомандующего, цеплялся за соломинку, а скорее всего, смирившись с гибелью, просто хотел подороже продать жизни последних из представителей расы снежных эльфов.

Может быть, не принадлежи он к свергнутой императорской семье и не являйся квартероном, в жилах которого имелась целая четверть крови светлых эльфов, одного из их противников в этой войне, расы – организатора Светлого Союза, то подобное назначение он получил бы уже давно. Тогда, когда еще был шанс хоть как‑то повлиять на исход этой проклятой войны, когда эльфийские маги в союзе с инженерами гномов еще не обрушили своды Подземья, навеки похоронив в горных глубинах гордую и могущественную расу дроу, древних союзников народа альфар.

Как он доказывал, как он кричал о необходимости помочь оркам, ведшим тяжелые бои против атаковавшего их Светлого Союза! Но – увы. Все его аргументы разбивались о незыблемую уверенность Совета в том, что не имеет смысла участвовать «не в своей войне». А когда он предсказал, что следующей целью будут Холодные Земли, то был осмеян. «Мудрецы» в шубах из ледяных барсов были твердо уверены в своей способности заморозить смертными буранами любую атаковавшую армию.

И что же? Вот она, армия врагов. Стоит перед последним уцелевшим оплотом альфар, и смертные бураны, с избытком насылаемые на них магами холода, оборачиваются безобидной поземкой, сталкиваясь с укрывающим армию вторжения щитом света, созданным эльфийскими чародеями.

Будь трижды проклят Совет, глупейшие распоряжения и политические интриги которого и привели к столь бедственному положению. Эти старые, зажравшиеся политиканы, сумевшие оценить опасность только тогда, когда войска Светлого Союза стали наступать им на пятки, только сейчас решились выпустить его из Ледяных Залов, куда он был помещен за «пораженческие настроения и неверие в отвагу воинов‑альфар, способных легко разгромить любого врага». Выпустили, отдали приказ и надеются, что он в очередной раз совершит военное чудо, вытащив их из той глубокой и дурнопахнущей ситуации, в которую загнала их собственная же глупость!

– А вот и нет! – Рау глубоко вздохнул и зябко передернул плечами. В отличие от чистокровных сынов Льда он все же ощущал царящий на пустошах сильнейший мороз, хотя, разумеется, и в гораздо меньшей степени, чем представитель любого другого народа.

Решение, которое он принял, ему не нравилось. Но другого выхода молодой и наиболее талантливый из военачальников народа альфар просто не видел. Спасти свой пусть и управляемый совершеннейшими придурками, но тем не менее любимый народ он не мог. Слишком неравны были силы, слишком много воинов‑альфар погибло в бездарной обороне, организованной Советом. Единственное, что он мог,– спастись самому и спасти тех, кто, при удачном раскладе, мог бы возродить их расу.

Рау прикоснулся к груди. Завещанный бабкой, одной из сильнейших магесс народа светлых эльфов, бежавшей из Безбрежного леса после того, как была поймана за исследованием заклинаний Тьмы, и прижившейся в их краях, амулет, казалось, обжег его руку. Амулет, за владение которым советники, знай они, что за побрякушка в виде невзрачного алого кристалла болтается на шее столь не любимого ими потомка отвергнутой династии, не пожалели бы никаких средств и сил.

Амулет перехода. Неоконченный, ненастроенный, не насыщенный силой, он тем не менее оставался созданием великой Аллиэль и был способен после кровавой жертвы открыть портал, ведущий в иные миры. Амулет – на самый крайний случай: Аллиэль не успела окончить его, погибнув во время одного из своих загадочных исследований, а согласно оставленному ею лабораторному журналу амулет этот открывал порталы совершенно случайным образом, держа их на протяжении нескольких минут.

Самым неприятным из свойств амулета был очень большой разброс векторов перемещения, настроить которые Аллиэль не успела. Не было никакой гарантии, что двое, вошедшие в портал с минимальным промежутком, даже всего в пару секунд, окажутся не то что в одном месте, но хотя бы в одном и том же мире. Бегство с его помощью было движением в один конец, и Рау прекрасно это понимал. Но другого выхода он попросту не видел.

Еще раз вздохнув, Рау решил, что пора приступать к реализации плана.

– Передайте приказ всем оставшимся воинам из моего отряда собраться на замковой площади,– приказал он тенью следовавшему за ним адъютанту, приставленному Советом.– И присоедините к ним равное по количеству число лучниц из отряда А’Ллери. Я намерен организовать вылазку.

Рослый альфар лишь кивнул и на мгновение сосредоточился, отправляя телепатический посыл командирам отрядов, а Рау, запахнув покрепче шубу, начал спускаться, сделав вид, что не замечает презрительного взгляда, который кинул на него этот прихвостень Совета. «ЕГО я с собой не возьму»,– мстительно подумал молодой полководец.

У конца лестницы его уже встречал Т’Ауз Карр – относительно молодой (всего‑то пятьсот лет, что на фоне остальных, большинству из которых давно перевалило за тысячу, было очень немного) член Совета Старейшин.

Совет Старейшин – изначально был совещательным органом при императоре Хладоземья. Однако во времена правления императора М’Сай Элей, деда нашего героя, Совет, воспользовавшись чересчур невнимательным отношением императора к делам страны, мирно, без больших потрясений, забрал власть в свои руки. Поговаривают, что магия несравненной Аллиэль нашла‑таки щель в ледяной броне, с рождения укрывающей сердце любого альфара, и именно поэтому император Сай демонстрировал столь несвойственные для сынов Льда, особенно по отношению к представительнице иной расы, чувства, что в конечном итоге и дало возможность Совету вначале потеснить, а затем и вовсе отстранить его от власти. Вскоре после подписания акта о передачи всех властных полномочий в лаборатории леди Аллиэль произошел мощный взрыв, в результате которого она погибла. Еще через два года бывший император скончался, как говорилось в официальном заключении, «не вынеся горечи разлуки с любимой супругой».