Лис и империя

Гарри Тертлдав

«Лис и империя»

I

На сторожевой башне часовой затрубил в рог, длинно и немелодично.

— Две колесницы приближаются с юга, лорд король! — крикнул он.

Джерин Лис, король Севера, стоявший во дворе, приложил сложенные ковшом ладони ко рту и ответил:

— Спасибо, Эндавер. Посмотри, кто это, когда они подъедут.

— Разве вы не подниметесь на крепостной вал, чтобы взглянуть? — возмущенно спросил караульный.

— Одним словом — нет, — отвечал Джерин. — Если две колесницы способны завоевать Лисью крепость, то либо в них боги, и в этом случае смотреть на них нет никакого толку, либо мы тут изнежились и стали слишком трусливы. Тогда все охранники должны бы сейчас стремглав сыпаться с крепостной стены вниз, чтобы поскорей где-нибудь спрятаться, а этого не происходит. Поэтому я, с твоего позволения, подожду здесь.

Эндавер сказал еще что-то, чего Джерин не разобрал из-за разделявшего их расстояния. И решил, что, пожалуй, оно и к лучшему.

Сын его, Дагреф, улыбнулся ему.

— Безупречные выкладки, — сказал он.

В свои четырнадцать Дагреф был столь же беспощадно логичен, как самый занудный ситонийский философ, когда-либо зарабатывавший себе на жизнь в Элабонской империи чтением лекций. Двадцать лет назад королевство Джерина, как и остальные земли к северу от гор Хай Керс и вплоть до реки Ниффет, являлось приграничной провинцией этой самой империи. Однако Элабон отторг от себя северные территории перед разрушительной ночью оборотней, когда стадии полнолуния достигли разом все четыре луны. Примерно в это же время по случайному совпадению на южный берег Ниффет вторглись варвары-трокмуа.

— Верно, — согласился Джерин. — И что же?

Дагреф в недоумении уставился на него. У них обоих были несколько удлиненные лица, большие носы и смуглая кожа. Однако у Дагрефа едва начинала пробиваться поросль на щеках и на подбородке, а его коричневые волосы казались почти черными. Аккуратную же бороду Джерина, как и его шевелюру, давно побила изрядная седина, и она с каждым днем становилась все гуще, а утренний скрип в суставах частенько напоминал, что ему уже за пятьдесят.

— Логика — точнейший инструмент и мощнейшее оружие в мире, — заявил Дагреф.

— Это зависит от того, чем ты занят в данный момент, — ответил Джерин. — Например, в схватке тебе не удастся отразить наскок гради, трокмэ или одного из веселых приспешников Араджиса Лучника даже самым безукоризненным силлогизмом. Потому-то мы время от времени и носим с собой эти штуки.

Он взвесил в руке меч. Солнце кроваво сверкнуло в одной из отполированных граней бронзового клинка. Дагреф тоже сжимал в руке меч, хотя ему гораздо меньше нравилось пускать в ход оружие, чем язык. Последним он мог работать без устали и гораздо успешней, чем первым.

— Давай. — Джерин сделал вид, будто атакует его. — Если какой-нибудь отвратительный здоровяк искромсает тебя в лапшу, будет уже совершенно неважно, слышал ли он когда-либо о законе исключенного третьего. Ты никогда не сможешь объяснить ему, что там к чему.

Дагреф парировал удар. Его ответный выпад заставил Джерина слегка попятиться. Они упражнялись бы друг с другом чаще, не будь Джерин левшой. Сыну для начала следовало обучиться сражаться не с такими, как он, а с теми, кто держит оружие в правой руке. Впрочем, паренек тоже был левшой, благодаря чему Джерину выпадала редкая возможность понять, с чем приходится сталкиваться тому, чей противник ведет бой в левой стойке.

— Не опускай клинок! — предостерег сына Лис. — Если опустишь, можешь нарваться на что-нибудь этакое… — И он сделал выпад, целясь в голову Дагрефа, такой быстрый и резкий, что сын, пошатываясь, отступил. — Или на это.

Лис в очередной раз подался вперед. Если бы он не придержал руку, клинок вонзился бы Дагрефу в грудь.

— Да, понимаю, — кивнул Дагреф.

И он действительно понимал. У него были задатки хорошего фехтовальщика — длинные руки, быстрые ноги. К тому же он никогда не повторял прежних ошибок, но в то же время нужные навыки приобретались им нелегко. Лишь годы упорных тренировок могли развить в нем необходимую разворотливость. И паренек хорошо это сознавал. Чего-чего, а ума ему было не занимать.

— Давай попробуем еще раз, отец.

Именно это Джерину и хотелось услышать. Однако не успел он возобновить упражнение, как кто-то из его людей с крепостного вала окликнул приближавшиеся колесницы:

— Кто подъезжает к Лисьему замку?

Ответный возглас заставил Джерина прервать занятия и все-таки поспешить наверх.

— Я Мэрланз Сырое Мясо, посол короля Араджиса Лучника, приехал поговорить с королем Джерином.

— Привет, Мэрланз, — взобравшись на крепостной вал, крикнул Лис. Он высунулся из-за частокола. — Заезжай, добро пожаловать. Я охотно послушаю, чего хочет Араджис, однако не обещаю, что что-нибудь предприму.

По его приказу привратники опустили подъемный мост. Повозка Мэрланза проехала по нему и, оказавшись на той стороне рва, обегавшего вал, с грохотом въехала в Лисью крепость. Посол короля Араджиса, крупный, плотный мужчина лет сорока, производил впечатление бесхитростного рубаки. Однако по предыдущим встречам с ним Джерин знал, что он гораздо умнее, чем кажется с виду.

— Приветствую тебя, лорд король, — сказал Мэрланз, когда Лис подошел поздороваться с ним.

При рукопожатии огромная лапа гостя (именно «лапа», ибо в крови Мэрланза гуляла толика крови оборотней) почти поглотила ладонь хозяина.

— Что привело тебя на север в этот раз? — спросил Лис, хотя в нем ворохнулось нехорошее чувство, что ответ ему уже известен.

Он не ошибся, ибо Мэрланз сказал:

— Лорд король, Араджис просил меня передать тебе следующее: он не станет спокойно мириться с тем, что Бэлсер, сын Дебо, собирается присягнуть тебе на верность и стать твоим феодалом. Он хочет, чтобы ты оставил это дело.

Лис свысока взглянул на посланца Араджиса, что далось ему нелегко, поскольку Мэрланз был выше на три-четыре пальца.

— Араджис не имеет права указывать ни Бэлсеру, ни мне, как у нас должны строиться отношения. Бэлсер никогда не был вассалом Араджиса, так же как не был таковым и его отец. Бэлсер называет себя бароном, не больше, но он такой же свободный человек и такой же независимый лорд, как и я или как сам Араджис.

— Йо, и Араджис хочет, чтобы он остался свободным, а не подпал под твое влияние, — ответил Мэрланз.

— Если он по собственной воле захочет объявить себя моим вассалом, Араджис не вправе запретить ему это.

Мэрланз Сырое Мясо скрестил толстые руки на широкой груди.

— Лорд король, Араджис достаточно силен, чтобы заставить Бэлсера или тебя следовать его воле.

Итак, все свелось к силе, подумал Джерин. Трокмэ Адиатанус, бывший противник и нынешний вассал Лиса, первым провозгласил его королем Севера после того, как тот разбил гради, захвативших солидную часть северных территорий, и загнал их в единственную крепость на берегу Оринийского океана. Араджис немногим позже тоже нарек себя королем, оправдывая свои притязания на этот титул тем, что является единственным из оставшихся в северных землях знатных лордов, кто может сравниться в могуществе с новоявленным властелином.

— Если Араджис попытается применить силу, он получит войну, которой вроде бы не желает, поскольку твердит о том еще с ночи оборотней, — ответил Джерин. — Передай ему это, Мэрланз. И удостоверься, что он понял тебя правильно. А еще скажи, что тот, кто пробует на меня давить, рискует стать несчастнейшим человеком на свете.

Мэрланз нахмурился. Он был знаком с Джерином достаточно давно, чтобы знать, что тот подобными заявлениями не бросается. В дни своей молодости Мэрланз был скорей воином, чем дипломатом. Но с годами он очень поднаторел в искусстве ведения переговоров. И сегодня Араджис, по-видимому, доверял ему больше, чем кому-либо, хотя до конца Лучник не доверял никому. Пытаясь взять примирительный тон, Мэрланз произнес: