Звезда Хоралы

Звезда Хоралы

1. Путь в Ианту

Широкая река медленно струилась меж берегов двух сопредельных королевств — Кофа и Офира; воды ее текли к западу, к Хороту, и поток, величественный и неспешный, выглядел сейчас дремлющим зверем, утомленным после ночной охоты. Но внезапно послышался топот, радужным облаком взметнулись вверх брызги, поднятые копытами скакуна, и река словно бы ожила: казалось, течение ее стало быстрей, а блеск вод — ярче. Конь, благородное и сильное животное, прянул с берега, тяжело поводя боками после долгой скачки; его круп блестел от испарины. Он потянулся к воде, но седок, опасаясь, что холодная влага может повредить разгоряченной лошади, дернул поводья.

Серая дорожная пыль с ног до головы покрывала всадника: и его одежду, некогда черного цвета, и лицо, на котором струйки пота пробороздили светлые потеки. Лишь рукоятка меча сверкала, словно ее только что надраили мелким наждаком и протерли маслом. Конан из Киммерии, бродяга из горной страны, лежащей далеко на севере от этих мест, всегда считал, что оружие должно быть чистым, хорошо наточенным и готовым к бою. Долгое путешествие по караванным тропам в степях и пустынях Шема и в лесах Кофа только подтвердило, что эта привычка киммерийца не была пустой прихотью.

Он положил руку на пояс, чтобы проверить, на месте ли кошель. Приятная тяжесть убедила его, что все в порядке — Звезда Хораллы была с ним, в кожаной сумке, подвешенной к ремню. Этот крупный сапфир, оправленный в золото, не так давно был похищен у прекрасной Марэлы, королевы Офира, а затем, поменяв нескольких владельцев, попал в руки Конана — тоже не вполне праведным путем; просто-напросто был украден в славном городе Шадизаре у колдуна по имени Лиаренус.

Мурашки забегали по спине варвара при одном воспоминании о жилище чародея, где он чуть было не превратил их с Нинусом, верным компаньоном, в двух глиняных болванчиков.

Киммериец считал, что имеет смысл вернуть сокровище его законной владелице, однако руководило его намерениями отнюдь не чувство справедливости. Кром, разумеется, нет! Если оказать такую услугу юной королеве могущественного, богатого, обильного золотом Офира, то, рассчитывал Конан, оплата должна быть достаточно щедрой. Может быть, даже удастся приобрести благородный титул, а уж в том, что золота хватит на покупку обширного поместья, и сомнений быть не могло.

В Офире в нынешние времена было неспокойно. Прошло уже несколько столетий с той эпохи, когда один умный, честный и предусмотрительный нобиль сумел установить что-то вроде союза между королем и чванливой офирской аристократией. Тогда был подписан договор о всеобщем мире и согласии, и об этой успешной попытке установить покой и порядок до сих пор с уважением и благодарностью вспоминали в Офире. Однако усилия пращуров не были в должной мере поддержаны потомками, и в злой час король Морантес, желая укрепить пошатнувшийся трон, воззвал к своим вассалам — в результате чего разразилась жестокая междоусобная свара.

Перейдя границу, Конан выбрал кратчайший путь к столице королевства, богатой, древней и прекрасной Ианте. Первые дни пути по офирским владениям не отличались особым разнообразием: кругом были лишь сухие степи, убогие жилища скотоводов да пастбища — вместо пышных садов и плодородных полей. Затем пейзаж стал более приветливым: вдоль дороги потянулись фруктовые рощи, виноградники и тучные нивы, радующие глаз золотом спелой пшеницы.

Однако жители сих мест не отличались доверчивостью и веселым нравом. Остановиться на ночлег и купить себе пропитание киммериец еще мог, а вот получить ответы на свои вопросы удавалось далеко не часто — селяне либо с редкостной лаконичностью роняли пару слов, либо вообще отмалчивались, делая вид, что не понимают варвара. Конан и сам не отличался особой словоохотливостью, но поведение местных жителей удивляло и раздражало даже его; временами ему казалось, что на этот народ будто бы наложено неведомое заклятие. Наконец, достигнув преместьев столицы, киммериец остановился в придорожном трактире. Его хозяин, к счастью, оказался более разговорчивым, чем другие, и, сидя за кружкой с добрым офирским вином, Конан начал осторожно подбираться к волновавшей его теме:

— Такое впечатление, почтенный, что в твоей стране чума! Уж больно народ невеселый и пугливый… Будто ждут от каждого пришельца, что он заразит их и пошлет прямиком на Серые Равнины… Все точно в рот воды набрали! А урожай, видел, отмененный… И Офир сейчас ни с кем не ведет войны… Так что же, в конце концов, случилось? В самом деле пришла чума?

— Нет, страх, — коротко ответил ему хозяин. — Страх и опасения! В королевстве происходят странные и непонятные вещи; благородные нобили затворились в своих поместьях и, наверное, готовятся к войне, а с королем приключилось что-то неладное… Прошел слух, будто владыка наш Морантес уличил в неверности свою супругу и бросил ее в подземелье. Но люди не могут поверить в это! Королева нередко путешествовала по стране, и все ее хорошо знают… И, поверь, никто никогда не мог сказать о ней худого слова! Простой народ любит ее за справедливость и доброту.

— Короче говоря, — на губах Конана появилась кривая усмешка, — ваш король просто-напросто спятил, да? Все об этом знают, и все боятся обронить хоть словечко. Верно? Но кто же тогда управляет страной вместо коронованного безумца?

— Граф Риджелло, его двоюродный брат. В свое время он был в опале, но сейчас, похоже, вновь вернулся во дворец.

— А за что был изгнан этот Риджелло? — поинтересовался киммериец.

— Пять лет назад год выдался неурожайным, и многие крестьянские семейства не смогли уплатить положенного оброка. Риджелло решил вопрос просто — сжег десяток деревень, и тогда остальные в стразе отдали все, что было, а потом множество народу померло от голода. Если его возвращение ко дворцу не просто слух, то всем нам несдобровать…

Внезапно возникший шум заставил собеседников прервать разговор. Дверь распахнулась, и на пороге трактира появился седовласый воин в полном доспехе; на его груди сверкала эмблема, изображавшая звезду. Остановившись посреди зала, он сорвал с головы шлем и с яростью швырнул его на пол.

— Вина, и побольше! — зарычал он. — Чтобы хватило не только промочить горло, но и высушить душу, клянусь хвостом и копытами Нергала!

Служанка поспешила поставить перед вошедшим кувшин вина и глиняную кружку. Конан бросил на воина внимательный взгляд.

— Что это за человек? — негромко спросил он у хозяина.

— Принесла его нелегкая! — с досадой ответил трактирщик. — Могу спорить, что ему нечем будет заплатить за выпивку! Это капитан Гарас, раньше он служил в отряде личной гвардии королевы Марэлы. А теперь, после того, что случилось, отряд его разогнали. Вот так!

— Возьми! Здесь хватит, чтобы заплатить за ужин для нас обоих, да еще тебе останется, — Конан протянул трактирщику серебряную монету. — Только держи язык за зубами, помалкивай о нашей с тобой беседе и о том, что тебе удастся подслушать из моего разговора с Гарасом.

Хозяин открыл было рот, желая высказаться насчет своей честности, но холодный взгляд Конана из-под нахмуренных темных бровей лучше всяких слов объяснил ему, что самое время заткнуться и подавать заказанный ужин. Трактирщика словно порывом ветра сдуло на кухню. Тем временем киммериец, прихватив свою кружку, перебрался за стол капитана Гараса и уселся напротив, даже не спрашивая его позволения.

— За твое здоровье, капитан! — Он поднял свою кружку. — За твое здоровье и долгую счастливую жизнь!

— Клянусь Митрой, ты что, насмехаешься надо мной, парень?! Только последним олухам неизвестно, что честь воина дороже жизни… Я должен был отдать жизнь, защищая свою королеву, но мне не дали этого сделать. Так зачем мне теперь здоровье и долгая жизнь, а? Только для того, чтобы еще и еще раз переживать свой позор?

Конан хотел было извиниться, но его прервал раздавшийся от двери громкий возглас: