Звездный Бобо

Андрей Степанов

Звездный Бобо

Hад бескрайним простором Азии, над огромным ее Восточным рынком воцарилась ночь, что казалась с земли черным бархатом без складок. Беспросветна была эта ночь для слабых глаз человека, только узкий лунный серп сиял им во тьме. Но если бы взглянул человек в могучее шайтанье око — в умную зрительную трубу, подаренную миру проникновенным Абд аль-Хасаном, то увидел бы он: кипит черное небо, как Восточный рынок по пятницам.

Увидел бы он, как вьются близ Земли мириады огней, словно стайки разноцветных мотыльков у драгоценной лампы. Вот танцуют золотые блестки — это резвятся беспечные ангелы. А вот проносятся мимо них красные искры — это мелкие шайтаны спешат с поручениями от серьезных бесов к серьезным бесам. Увидел бы вооруженный глаз, как в страхе кидаются прочь от шайтанов робкие мотыльки-силаты, что порхают только вблизи Луны и спускаются передохнуть на ее серебряные поля. А ночь длится, лунный серп забирается все выше, и, кажется, уже на самый край неба поднялся он. Но нет у неба края — высоко, гораздо выше Луны, несутся красные искры. Они летят туда, где крошечные бесенята швыряют друг в друга ледышки-кометы и с хохотом ныряют в серные гейзеры кипящих планет. И еще выше летят — туда, где тишина и холод, где вечный вихрь несет по кругу тихие души сорвавшихся с моста в рай. И еще выше — туда, где медленно и важно плывут во мгле синие ледяные планеты. А дальше нет пути, там, в совсем уже необозримой вышине, — горячие, тяжелые и неподвижные звезды, приют ифритов, над ними облака гиацинтового газа, над ними Великая Стена, а уже за ней, говорят, ближняя дача Аллаха.

Мелкий шайтан Бобоназаров лежал на земляном полу в своей каморке на Восточном рынке, глядел на звезды в окошке под потолком и тяжко вздыхал. Он знал: не бывать ему больше на небе, не мчаться в гуще бесовских легионов под разноцветными звездами. Вот уже год прошел с той ночи, когда отправили Бобоназарова в вечную ссылку. Ахнули силы небесные, когда сам могучий Джибрил взял шайтана за шиворот, сказал ему краткое, но крепкое слово и, широко размахнувшись, швырнул на Землю. Чиркнула по небосклону красная искорка — рухнул шайтан в пожарный водоем. А когда вылез на берег у самого рынка, то отряхнулся, как мокрая собачонка, лег на землю — и заскулил. Ибо знал шайтан Бобоназаров, как тернист путь низвергнутых на Землю: обычно они не имеют собственных домов и питаются запахом шаурмы.

Так бы и было с ним, если бы не милосердие великого Шаддада, демона второй категории и амира Восточного рынка. Пригрел амир ссыльного, дал ему достойную беса работу, дал одежду и обувь, дал зарплату и человеческий вид. И даже служебную жилплощадь дал — с видом на небо. Целый год честно служил шайтан амиру: разгонял мух на рынке, пугал толстых прожорливых гулей, гонял худых и голодных русских чертей, и все у него было хорошо.

Все у него было хорошо, пока не встретил он сладкую Лейлу.

У амира была дочь Лейла, дева с вечно потупленными очами, которую никогда не касался ни человек, ни джинн, стройная, как дерево кипарис, что растет к югу от Восточного рынка. Каждый день ходила прекрасная Лейла через весь ароматный рынок за водой к чистому колодцу Хуляль. И вот увидел однажды шайтан Бобоназаров, как идет Лейла за водой к колодцу Хуляль, и сильно ударило ему в грудь его маленькое сердце. Девять дней молчал он, как рыба, лишь поскуливал, провожая взглядом легкую ее фигуру, а на десятый день обрел язык шайтана слова любви. И сказал шайтан:

— О!..

А больше ничего не сказал. Слишком кратко было слово любви, и с удивлением посмотрела на него прекрасная Лейла.

— Кто ты такой? — спросила она.

— Как ты прекрасна… — только и сумел выдохнуть он в ответ.

Улыбнулась Лейла и поправила паранджу.

— Стало быть, ты шайтан, раз это видишь. У папы работаешь?

— Да, у папы твоего, слава ему.

— А категория у тебя какая?

Шайтан потупил взор и шепнул чуть слышно:

— Восьмая…

— Эй, не смущайся! — ободрила его Лейла. — Ну подумаешь, восьмая. В шайтане разве это главное?

Бобоназаров поднял голову.

— А что в шайтане главное? — спросил он с надеждой.

— Ну, как тебе сказать, чтобы ты понял… В шайтане самое главное — это демонизм. Понимаешь?

— Я понимаю. Да только нельзя мне злые дела делать, ссыльный я. Даже летать теперь не могу…

— Ах ты, бедненький! — пожалела его Лейла.

— Но зато я превращаться могу в кого хочешь. Вот смотри, какой вид…

И Бобоназаров повернулся в профиль, чтобы возлюбленная смогла как следует рассмотреть его человеческий вид.

— Вижу, вижу… — улыбнулась Лейла. — Ну, и в кого ты так вырядился? Что это за клоун на тебе?

— Это не клоун, — обиженно сказал шайтан, наматывая локон на палец. — Это Майкл Джексон, певец такой красивый, с Западного рынка.

— Э… Все-таки ты не понимаешь. Ну вот смотри. Снаружи ты певец — молодой, красивый. А если посмотреть на тебя духовным взором, то сразу видно, что у тебя облезлый хвост и маленький пятачок. И пахнет от тебя бараньим салом и шайтаньим потом.

От слов жестокой красавицы шайтан покраснел так густо, так густо, что сразу стало ясно, что он не Майкл Джексон. Но что же делать? Ну не ходить же в поросячьем виде — с кругленьким пятачком и на кривых ножках? Эх, жизнь! Шайтан так расстроился, что даже произнес про себя заклинание, от которого черти проваливаются под землю. Но ничего у него, конечно, не вышло: нет силы у ссыльных.

А Лейла загадочно улыбнулась под своей паранджой и спросила:

— А как тебя зовут, Майкл Джексон?

— Бобоназаров, — шепнул шайтан.

— А по имени?

— Нурбобo. Можно просто Бобo.

— Послушай, Бобо… Ты ведь хочешь, чтобы я тебя полюбила, да?

На это шайтан ответил:

— О!..

А Лейла вдруг посмотрела на него с большим подозрением и приказала:

— А ну, скажи еще что-нибудь!

— Смотрящий на тебя не насытится! — с жаром выпалил шайтан. — Зачем сердце мое украла?

— Слушай, Бобо, давай договоримся: ты будешь говорить по-человечески, ладно? Ну что ты то мычишь, то каким-то звездным языком разговариваешь?

— Я думал, тебе понравится… — снова смутился шайтан.

— Ну, хорошо. Так ты хочешь, чтобы я тебя полюбила?

— Хочу!

— Тогда слушай меня внимательно. Я могла бы тебя полюбить, Бобо, если бы ты… Знаешь что?..

— Что?!

— Если бы ты мне достал… Знаешь кого?..

— Кого?!

Тут сладкая Лейла огляделась по сторонам, а потом наклонилась к самому уху шайтана, обдала его запахами рая и прошептала:

— Ёшкина-кота!..

Отодвинулась и посмотрела испытующе.

— А кто это? — оторопел шайтан. — Ёшкин — это из ёшек, что ли? С Западного рынка?

А Лейла улыбнулась мечтательно и ответила кратко:

— О!..

Шайтан подумал немного, а потом сказал:

— У меня важный вопрос возник. Зачем тебе Ёшкин-кот?

— А просто так. Я его буду гладить, гладить, гладить — до тех пор, пока мне скучно не станет. И вот тогда, Нурбобо Бобоназаров, приходи ко мне со своим «о!», и я полюблю тебя, может быть.

Рассмеялась, подхватила свой кувшин и умчалась легкой побежкой газели.

А Бобоназаров поплелся к себе в каморку, лег там на земляной пол и уставился в небо. Даже на работу, мух разгонять, не пошел, так и лежал весь день неподвижно.

Сгустилась ночь, а шайтан все смотрел на звезды, шептал имя ночи — Лейла, и прожигали чужую землю шайтановы слезы. Лежал, мычал, мечтал и плакал. Только под самое утро, когда в глазах уже замелькали разноцветные искры, повернулся на бок, подложил хвост под голову поудобнее и стал засыпать. Но как только слетел к нему первый легкий сон, как только поплыл у него над ресницами прелестный образ капризной красавицы — в этот самый миг разнесся на всю округу первый крик муэдзина.