Мастера иллюзий (СИ)

Мастера иллюзий

Мастера иллюзий

Посвящается маме

Мастера иллюзий

Действительность - это всего лишь иллюзия,

хотя и очень стойкая.

А. Эйнштейн.

Глава 1

Санкт-Петербург. Невский проспект. Площадь перед Казанским собором.

Пронизывающий осенний ветер гнул ветви тополей, трепал одежду, заставляя прохожих зябко ежиться и поднимать воротники. Стайки опавших листьев кружили по площади. Меж столбами выгибались рекламные растяжки, с тупым упорством заманивая людей в магазины, автосалоны, торговые центры или на выставку очередного гениального художника. Низкие серые облака висели над городом.

Погода для зарисовок просто отвратительная, подумал Артем, в очередной раз поправляя мольберт. Но что делать, если защита дипломного проекта через три дня, а в папке только наброски, причем не самые лучшие? Нет в них той завершенности, некой искры, превращающей изображение на бумаге в живых людей с чувствами, мыслями и характерами. Как там говорил декан Олег Арсеньевич Чижов, по прозвищу "Лего"?

- У вас, Любимов, талант к написанию масштабных полотен с персонажами, вы умеете видеть то, на что другие не обращают внимания, вот и отразите это в дипломной работе. Назначаю вам тему: "Портрет нашего города".

Артем, помнится, даже радовался: не надо искать подходящей натуры, ехать куда-то. Все под рукой - выходи и рисуй... но с ходьбой не заладилось.

Дождь тогда начался внезапно. Теплый, летний и такой сильный, что Артем моментально вымок до нитки. Прохожие прятались под козырьки подъездов, бежали по пузырящимся лужам, кто-то искал спасения в летнем кафе, укрытом от непогоды огромными зонтами. Мокрые официанты разносили горячие напитки, дождевые капли падали в чашки, но посетители не роптали: ничего страшного, тот же кофе по-турецки, правда, с холодной водой уже смешанный.

Артем краем глаза привычно подмечал эти детали, а сам торопливо шагал по тротуару. Рубашка ложилась второй кожей на его жилистое тело, красиво обрисовывая квадратики пресса. На девушек тоже приятно смотреть: немногие захватили с собой зонтики, и теперь мокрая ткань откровенно облегает волнующие выпуклости и впадинки. Ух ты, а та красавица совсем не признает нижнего белья! Артем даже остановился, чтобы лучше рассмотреть спешащую нимфу, заметил ее стеснительную улыбку и в этот момент раздался визг тормозов. Сколько всё же аварий происходит по вине женщин!

Последняя мысль пришла к Артему уже в больнице. Болела спина, на руках алели свежие ссадины, а над правой ногой колдовали два врача. Рядом стоял аппарат с надписью "Кабинет рентгена". В дверь палаты заглядывал встревоженный мужчина, сбивчиво объясняя:

- Доктор, я же не хотел... только повернул, а тут он стоит. Я же "Пеугеот", тьфу ты, "Пежо" недавно купил, но вожу хорошо, не думайте... теперь вот вмятина на капоте, бампер треснул, но это пустяки, конечно, страховка покроет... парнишка-то как?

- Нормально, жить будет. Перелом не из простых, но парень молодой, кость быстро срастется. Хорошо, что сразу привезли.

- Да что я... ой! Инспектор идет, это за мной, наверное. Вот, визитку оставлю, если что понадобится, звоните, - сказал водитель уже Артему. - Прошу меня извинить...

Дверь за ним закрылась. Медсестра спросила у Любимова фамилию-имя-отчество и уточнила про полис. Голову больного осмотрел нейрохирург, каталка проследовала в операционную. От вида блестящих инструментов и запаха спирта Артема зазнобило. Анестезиолог достал шприц, по игле скатилась прозрачная капелька. Тем временем медсестра принесла конструкцию из множества стержней, напоминающую диковинный пыточный инструмент. Хирург повернулся к Артему:

- Как же вас так угораздило, молодой человек? На дороге не стоять надо, а идти быстрым шагом и желательно на зеленый свет.

- Девушка...

- А, тогда понятно. У вас перелом берцовой и трещина в бедренной кости, сейчас мы быстро всё починим. Больно не будет, договорились?

Артем слабо кивнул. Тело стало чужим, мелькнула страшная мысль: "А вдруг отрежут?!". Слепящие лампы расплылись и погасли.

Врач не лгал: боли во время операции не было, но вот после... внутри что-то дергало и тянуло, нога налилась тяжестью, бил легкий озноб. Еще и голова словно дурная - мысли барахтаются в желе, заменившем мозг, как мухи в патоке, да и лень их подгонять. Сбоку кто-то застонал. Артем нехотя скосил глаза. Закованный в корсет мужчина смотрел на медсестру, делающую укол. Вот его лицо разгладилось, губы тронула улыбка, на бледной коже проступил румянец.

- Спасибо, сестричка. Почаще бы ты мне морфий колола, так хорошо становится.

- Нельзя, герой, наркоманом станешь.

- Да ты что?! Нет, родная, я себе не враг, выдюжу. А хочешь, расскажу, как от "Камаза" уходил?

- Ты мне уже три раза рассказывал, вон у тебя сосед после операции очнулся, с удовольствием послушает про твои подвиги.

Медсестра вышла, а мужчина повернулся к Артему. Оказалось, они собратья по несчастью, тот тоже стал жертвой дороги. Поехал с семьей на дачу и вдруг встречный грузовик вышел в лоб его "шестерке". Деться некуда - справа бетонное ограждение, если только выворачивать влево, но тогда ставишь под удар жену и детей, сидящих сзади. Мужчина выворачивать не стал. Многотонный "Камаз" протащил "Жигули" метров пятьдесят, пока не остановился. Рулем мужчине раздробило ребра, ноги зажало, но зато родные отделались лишь царапинами да ушибами. Вот только теперь боль такая адская, что хоть на стену лезь, лишь наркотики и спасают.

Действительно герой, отстранено подумал Артем. Инстинкт самосохранения заставляет человека сделать все, чтобы остаться в живых, почему и самое безопасное место для пассажира в автомобиле находится за водителем. А этот принял удар на себя, пересилил естество, и все это в считанные секунды до столкновения. За что теперь ему такие мучения? В подобные моменты Артем не верил в Бога.

Ночью мужчина умер.

Артем пробыл в больнице месяц, пока хирург не разрешил выписку. Друзья перевезли Любимова в общежитие, девушки с курса по очереди баловали его жареной курочкой и пирогом "Невский", но дипломный проект застопорился. Пришлось переносить защиту на осень. После освобождения ноги от безумно надоевшей конструкции Артем понемногу начал выбираться на улицу, опираясь на тросточку, а сейчас уже обходился и вовсе без нее - лишь легкая хромота напоминала о переломе. Самое время вплотную заняться дипломной работой, но вдохновение будто покинуло Любимова...

Артем вновь оглядел площадь в поисках чего-либо, способного подстегнуть воображение. Такое впечатление, что ветер усилился. Одна женщина даже повернулась и пошла спиной вперед, пряча лицо за высоким воротником. Она задела прохожего, второго, но не остановилась, а лишь чуть повернула голову, чтобы видеть происходящее сзади. Карандаш Артема сначала запорхал над бумагой, стараясь схватить образ, но рука двигалась все медленней и медленней, пока не остановилась вовсе. Не то! Фигура получается скособоченной, ломаной, точно женщину радикулит разбил. Артем досадливо скомкал листок и замер.

Через дорогу стоял мужчина в несколько странном одеянии: длинный черный плащ, шляпа с большими полями, высокие сапоги, напоминающие ботфорты. Незнакомец скрестил на груди руки и преспокойно разглядывал собор в центре площади, не обращая внимания на спешащих прохожих, а те огибали мужчину, как река огибает неприступный валун, и нисколько не удивлялись его старомодной одежде. Но привлекло внимание Артема даже не это.

Ветер.

Бушующий вокруг ветер хлопал вывесками, гнал по тротуару листья, рвал из рук пакеты, а поля шляпы незнакомца не шелохнулись, и плащ стекал с плеч ровными волнами, подобно бронзовому одеянию памятника.