Игры бессмертных (СИ)

Созутов Семен Евгеньевич

Игры бессмертных

Цикл. Бумага всё стерпит.

Игры бессмертных.

Часть первая. Сенька Кошмар.

Изначально здесь должен был быть эпиграф одного

известного автора. Но затем я по здравому

размышлению взял, да и удалил его на хер.

Авторитетов я не признаю никаких...

Для того чтобы жить, нужно уметь любить. Для того

чтобы не потерять при этом себя, нужно уметь

ненавидеть.

Своего первого человека я убил раньше, чем научился читать.

Ничего себе начало, да? Вообще это написано в самом зачине, для того чтобы привлечь ваше внимание. Однако самая соль заключается в том, что так оно и есть. Просто я, так сказать, несколько форсировал события. Вообще я не отвечу за подлинность своего повествования до мельчайших деталей, но в целом эта есть чистая и абсолютная правда. История моей непутёвой жизни. Если где-то найдёте исторические неточности или ещё чего, то извиняйте. Память порой вкидывает со мной странные штуки, ведь по всему выходит, что я уже давным давно глубокий старик...

Итак, я родился в 1800 году от рождества Христова в одной маленькой глухой сибирской деревушке. Детство моё было весьма тяжёлым даже в сравнении с остальными пострелятами нашей деревни, а ведь тогда непросто жилось всем. Первое что я помню, это здоровенный грубый мужик, пинающий меня сапогами, в то время как я сам, корчась, лежу на грязном деревянном полу нашей избы. Мне тогда было не больше трёх...

Вообще побои было единственное, что я получал в избытке. Всего остального, включая нормальную еду и банальную любовь и теплоту, мне явно не хватало. Спал я обычно на палатях в сенях, причём не только летом, но и зимой тоже, в то время как родители в избе на печке, ибо папашу своего я раздражал, а матушка боялась ему перечить. Мать моя Серафима была худой измождённой женщиной лет сорока, которую постоянно бил муж. Мой отец, если кто не понял.

Хотя какой он к чёрту отец? Мразь он последняя вот и весь сказ. Так впредь я его и буду называть. Сколько я себя помню, он постоянно приходил домой пьяным и колотил нас с матерью. До тех пор пока мне не исполнилось пять. Тогда во время одного из избиений я схватил с подоконника нож, которым эта мразь обычно брилась, и, глядя ему в глаза сказал, что если он ещё раз позволит себе подобное, я его зарежу.

Тогда он рассмеялся и попробовал отобрать оружие, но я ловко увернулся от его рук и располосовал ему бедро. Вид крови моментально выветрил всю его пьяную отвагу, и он отступил. Всякая мразь вообще обычно боится вида крови и реальных боевых стычек, предпочитая издеваться над теми, кто не может им ответить.

Вообще, скажу вам по секрету, мне до сих пор стыдно, что я не пресёк его издевательства над матерью раньше, как только это увидел. Ведь любой воин более всего на свете боится быть слабым и беспомощным. Даже если ему всего пять лет отроду...

Узнавал у других ребят, у них в семье подобного беспредела не было, хотя, конечно, и их иногда поколачивали. Тогда время такое было. Моя семья была типичной семьёй деревенских холопов. Чёрная кость. То бишь, по сути, мы не были людьми, а считались чем-то вроде говорящей скотины для дворян.

И вот к тем, кто говорит, что при Сталине было хуже, чем при царе. Да время было страшное. Но тогда мы хотя бы считались людьми. Хотя бы. А при царе мы людьми не считались. Практически все крестьяне. Большая часть населения нашей Великой и Могучей. Так что, дорогие господа, не пиздите всякую хуйню, пожалуйста...

Надо сказать, что после того как папаша получил от меня отпор, он не оставил свои попытки восстановить статус кво, и запретил моей матери давать мне еду. Тогда я ушёл жить в один из амбаров в нашей деревне, благо там я только спал, а в остальное время шатался по деревенским улицам.

Иной раз меня пыталась дразнить местная ребятня, но я в ответ на это молча демонстрировал нож папаши, который я благополучно экспроприировал у него, и насмешники тут же успокаивались. Когда растёшь в огне насилия, то взрослеешь быстро...

Питался я чем придётся. Вообще, голод постоянно беспокоил меня на протяжении всего моего детства. Голод, но не холод. Я родился в последний день осени в жуткий буран. Я был, если угодно, дитём холода. Нет, Холода с большой буквы. В него да во тьму ночную я заворачивался как в покрывало тёмными одинокими ночами, и они уносили меня в путешествия по таким местам, названия которым люди, наверное, ещё не придумали, и придавал мне новые силы.

А вот огонь я не люблю. Он слепит меня и как будто пожирает мои силы, когда смотрю на него. Слава богу, что эту мою особенность не заметили мои односельчане вследствие моего неопределённого статуса и места жительства, иначе меня, скорее всего, сожгли или что-нибудь в этом роде. Суеверия и предрассудки цвели тогда буйным цветом...

Однажды во время очередной встречи с матерью я вновь заметил у неё фингал под глазом. Я ничего тогда не сказал ей, но папаша по возвращении с поля получил от меня добрых пиздюлей. Я вообще заметил, что в драке скорость решает больше, чем грубая сила, но и грубой силы у меня тогда уже было больше чем у папаши. А ведь мне было всего десять...

Мои скитания продолжались лет до двенадцати. А потом мать оглохла на одно ухо. Наша деревенская знахарка, в роду которой вроде бы были цыгане, сказала, что это от частых ударов по голове. После этого я поймал своего отца и раздавил ему мошонку. Медленно. Глядя ему в глаза. Чтоб лучше понял, мразь, за что он стал скопцом. Теперь уже я жил в доме с матерью.

Я стал настолько силён, что легко выгнал стареющего отца из дому и запретил ему приходить к нам. Впрягаться за него никто не захотел, благо папаша обладал весьма паскудным характером, а со мной боялись без нужды связываться, зная мою недюжинную физическую мощь. Вскоре он и подох под забором, как собака. Замёрз или допился до чёртиков, не знаю. Туда ему и дорога. Заметили, я даже имя его не называю. И правильно. Не хер всякую паскудину известной делать.

Жили мы тем, что нарабатывали за лето. Что именно делали? Да много всего. Землю пахали, траву на сено косили, вам это всё вряд ли будет интересно. Молодёжь... А вот дать какому из вас в руки косу и заставить косить, так вы ж ни хера не сможете! Только хер себе отрежете на хер... Так ладно, что-то я отвлёкся.

Зимой же работы практически не было. Точнее это для нас её не было. Вы, современный люд, загнулись бы на хер от такой жизни. Я помню, уже в наше время как-то раз поехал с молодёжью на природу, так они ни дров нарубить, ни костёр развести толком не могут. А девчата их все ко мне липли... Правильно хер ли ходит там такая длинная умная рекурсия, и нудит чего-то невпопад. Синусы, косинусы эти... Бабу ебать тоже через логарифм будешь а, животное? И смех и грех, бля... Городские...

Вообще тогда ценности другие были. Мы обычно ходили или в лаптях летом, или в валенках зимой. А вот сапоги настоящие кожаные мало у кого были. Каждый из нас мечтал иметь такие... Да и я сам не исключение... Пожрать опять же от пуза! Это сейчас у вас всё есть мандарины, апельсины, а мы их, бля, и в глаза не видели! Нет, наверное, благородные то наши их жрали в три горла, не знаю. Точнее знаю. Жрали. Откуда расскажу после.