Барраяр

– Но если она не считает, что я… Почему?

– Ты до сих пор не понял? – Корделия перевела хмурый взгляд на мужа.

– И ты тоже?

– Хм…

– Ведь ты только что оскорбил ее, Ку. Не тогда, а сейчас, в этой комнате. И не только тем, что недооценил ее умение постоять за себя. Дело в другом – твое признание, что в ту ночь ты был сосредоточен только на себе, а ее толком и не видел. Плохо, Ку. Очень нехорошо. Ты должен просить у нее прощения. Она по-барраярски отдалась тебе целиком, а ты так мало это оценил! Он вдруг резко поднял голову:

– Это была милостыня?

– Скорее, дар богов, – пробормотал Форкосиган, думая о своем.

– Я не… – Куделка повернул голову в сторону двери. – Вы говорите, мне надо бежать за ней?

– Я бы на твоем месте полз, – порекомендовал адмирал. – Быстро ползи. Проскользни под дверь, расслабься и позволь топтать себя, пока она не успокоится. И не прекращай молить о прощении. Может, дело еще можно поправить. Теперь уже в его глазах светился откровенный смех.

– И как вы это назовете? Полным поражением? – возмущенно спросил Ку.

– Нет. Я бы назвал это победой. – Голос Форкосигана зазвучал чуть холоднее. – Мне приходилось видеть, как вражда между мужчиной и женщиной переходила в тактику выжженной земли. Пожары гордости. Не стоит выбирать этот путь. Ручаюсь тебе.

– Вы… Миледи! Вы надо мной смеетесь! Прекратите!

– Тогда прекрати смешно себя вести, – резко ответила Корделия. – Вынь голову из задницы. В течение шестидесяти секунд постарайся думать не только о себе.

– Миледи! Милорд!

Куделка поджал губы с видом оскорбленного достоинства, поклонился и вышел. В коридоре он повернул в сторону, противоположную той, куда убежала Друшикко, и с шумом спустился по лестнице.

Адмирал прислушался к затихающим шагам Куделки и беспомощно помотал головой. У него вырвался сдавленный смешок. Корделия легонько стукнула его по плечу.

– Прекрати! Им-то совсем не смешно. – Их глаза встретились, она тихо засмеялась, потом вздохнула. – Боже правый, по-моему, ему нравилось считать себя насильником. Странное желание. Может, он слишком много общался с Ботари? Эта шутка отрезвила обоих. Форкосиган задумался.

– Знаешь… Ку лелеял свою болезнь. Но его раскаяние было искренним.

– Искренним, но с долей самодовольства. По-моему, мы слишком долго потакали его слабости. Наверное, пора встряхнуть его хорошенько. Эйрел устало ссутулился.

– Он у нее в долгу, это точно. Но что я могу ему приказать?! Если человек платит не добровольно, такая плата не имеет никакой цены. Корделия вынуждена была с ним согласиться.

Только перед обедом Корделия заметила, что в их маленьком мирке кого-то недостает.

– А где граф? – спросила она мужа, увидев, что домоправительница накрыла стол на двоих. Окна столовой выходили на озеро. День выдался пасмурный. Утренний туман рассеялся, но небо было покрыто низкими, быстро бегущими облаками. Было ветрено и зябко. Корделия надела поверх цветастой блузы старый полевой китель Эйрела.

– Я думал, он пошел на конский