Барраяр

какой-то островок надежности. Он одобрительно приподнял брови:

– Превосходная идея, милый капитан. И захватим с собой старика.

– О, а зачем… Впрочем, понимаю. Безусловно.

10

Корделия медленно проснулась, потянулась, купаясь в нежном шелке пухового одеяла. Вторая половина кровати оказалась пустой и уже успела остыть. Наверное, Эйрел тихонько вышел еще на рассвете. Она наслаждалась ощущением того, что наконец-то после сна почувствовала себя свежей и отдохнувшей. Постоянное оцепенение и усталость, так долго не отпускавшие ее мозг и тело, исчезли. Уже три ночи кряду она спала хорошо, согретая телом мужа. Оба были счастливы избавиться от очень раздражавших кислородных трубок.

В их угловой комнате на втором этаже в Форкосиган-Сюрло было прохладно и тихо. Окно выходило на зеленую лужайку. Туман окутывал озеро, деревню и горы на дальнем берегу. Влажное утро было именно таким, как надо – мягким и уютным, как и пуховое одеяло. Она села, и свежий розовый шрам на животе только слегка заныл. В двери показалась Друшикко.

– Миледи? – тихо окликнула она. – О, вы уже проснулись?

И она внесла в спальню большой поднос, полный вкусной еды, который с трудом прошел сквозь узкий дверной проем. На девушке было одно из ее самых удобных платьев – с широкой юбкой – и стеганый вышитый жилет. Шаги отозвались скрипом широких деревянных половиц и стихли, когда она пошла по ковру.

– Я хочу есть! – изумленно воскликнула Корделия, втягивая дразнящие запахи. – Впервые за три недели. Три недели после той ночи ужасов в резиденции Форкосиганов.

Дру улыбнулась и поставила поднос на столик у окна. Корделия накинула халат, сунула ноги в шлепанцы и поспешила к кофейнику. Дру настороженно следила за ее движениями, готовясь подхватить в случае падения, но сегодня Корделия не чувствовала прежней слабости. Она уселась и перво-наперво протянула руку к дымящейся каше с маслом, к кувшинчику с горячим сиропом, который на Барраяре варили из древесного сока. Чудесная еда!

– А ты ела, Дру? Кофе хочешь? Сколько сейчас времени? Телохранительница отрицательно покачала русой головой:

– Спасибо, миледи. Около одиннадцати.

Корделия только сейчас поняла, что все эти несколько дней, проведенных здесь, в Форкосиган-Сюрло, она воспринимала Друшикко как деталь интерьера, и впервые с момента приезда с интересом посмотрела на нее. Дру была все так же внимательна и бдительна, как и прежде, но в ней появились какая-то напряженность и непонятное чувство вины. И, наверное потому, что Корделии стало лучше, ей очень хотелось, чтобы и остальные радовались жизни – хотя бы для того, чтобы снова не впасть в депрессию.

– Я сегодня настолько бодрее! Вчера разговаривала с капитаном Ваагеном по комму. Он считает, что появились первые признаки молекулярного известкования у маленького Петера Майлза. Очень ободряет, если хорошо знаешь Ваагена. Он не станет утешать ложными надеждами, зато на его скупую информацию можно твердо полагаться. Заставив себя улыбнуться, Друшикко покачала головой:

– Эти