Когда летом выпадет снег (СИ)

Джек все так же мерно шагал, не глядя на меня.

— Джек, пожалуйста! — жалобно взмолилась я, не понимая, что происходит.

— Слушайте, — он резко остановился. Его тон меня не просто удивил — обескуражил. — Я не знаю, кто вы такая и зачем вам нужно отсюда бежать. Помощи от меня не ждите. И взять я вас не могу. Здесь каждый сам за себя, понятно?

Я жутко испугалась — у него было такое свирепое лицо, такое страшное! И потом, ничего себе перемена, просто оторопь берет: только что передо мной был нормальный человек, а теперь — вот вам пожалуйста, беснуется, орет ни с того ни с сего.

— Что с вами, Джек? Отчего вы на меня кричите?

— Оттого, что мне не нужны ни попутчики, ни провожатые, ни напарники! Тем более такие!

— Это какие — такие? — завелась я.

— Это неженки всякие, у которых руки растут неизвестно откуда!

— Ну знаете!.. Вы со мной меньше суток знакомы, откуда эти выводы?

— Да без меня вы бы просто пропали в этом подземелье! Еще скажите спасибо, что я вас вывел оттуда! А теперь — зад об зад, прыгнули и разошлись каждый в свою сторону, ясно? Мне лишние глаза ни к чему! И камень на шее в виде нежной дамочки тоже!

— Ну и черт с вами! — я отвернулась. — Вот уж не думала, что у нас общая болезнь.

— Чего? — он недоуменно заморгал.

— Болезнь, говорю, общая. Шпиономания называется.

Сказала, повернулась и пошла. Я его правильно раскусила. Минуты через полторы- две слышу: пыхтит сзади. Я остановилась. Дождалась, пока он подбежит. Он подбежал и выдавил, тяжело дыша:

— Погодите. Вы правы. Надо идти вдвоем, так легче.

Я никогда не думала, что эта самая компания сумеет организовать такое огромное пространство — и все на исторический лад. Мы шли почти весь день и лишь под вечер добрались до человеческого жилья. Парк Солсбери давно остался за спиной — не такой уж он огромный, как выяснилось, часа за три мы его точно одолели. Потом долго тянулась дорога — пыльная до ужаса. Потом мы добрались до болотца, благополучно его форсировали и немного передохнули. Потом шли еще, почти до темноты — и вот, наконец из сумерек выплыли очертания самого настоящего придорожного трактира. Господи, как же я обрадовалась. Меня уже еле ноги держали. Джек недовольно косился в мою сторону, но пока молчал. Ничего, подумала я, ты от меня ни словечка по этому поводу не услышишь.

Трактир (или таверна — слушайте, я до сих пор не понимаю, чем они друг от друга отличаются) был битком набит приезжими. Вдобавок, как только мы там появились, хлынул такой ливень — вода стеной, ни зги не видать. Словом, нам повезло, что мы оказались под крышей в нужный момент. Мы с трудом нашли места у самого окна. Рядом с оконной рамой прямо в стене красовалась огромная щель, из которой немилосердно сквозило. Я из последних сил стиснула зубы и приказала себе не заболеть ни в коем случае. Джек велел мне следить, чтобы его место никто не занял, а сам пошел спросить какой-нибудь еды у замороченной служанки. Бедняга носилась туда-сюда с дикой скоростью, только юбки мелькали. При этом она умудрилась не свернуть себе шею на полном ходу, не разбить ни одну тарелку, не перепутать ни один заказ! И еще успевала улыбнуться. Я пошарила в кармане — не завалялось ли там полшиллинга. Завалялось. Значит, девчонка получит от меня законные чаевые. Если, конечно, в этой суматохе Джек сумеет впихнуть ей наш заказ. Тут я почувствовала на своем плече ласковую влажную лапищу. И в ужасе отшатнулась. Надо мной навис огромный краснолицый мужик, провонявший лошадьми, чесноком и дешевым вином. Скверное сочетание. Куда там лишайному старикашке — тот просто розами благоухал.

— Черт вас возьми, это место занято! — как можно свирепее прокричала я. Мужичина осклабился:

— Не напрягайся раньше времени, цыпочка. Женщины вообще должны напрягать не голос, а кое-что другое, — другая лапища скользнула по моему левому бедру, пытаясь раздвинуть мне ноги. Жаркая потная харя с мокрыми губами надвинулась на меня. Я беспомощно оглянулась — где Джек? Джека не было видно. Рядом на столе стояла чья-то полупустая кружка. Здоровенная такая, тяжелая. Недолго думая, я схватила ее и изо всех сил треснула краснолицего по носу. Приэтом пиво выплеснулось из кружки, окатив нас обоих. Краснолицый издал странное кряканье, немедленно выпустил меня и схватился за нос. Сидевшая вокруг братва загоготала.

— Холодные обливания полезны для здоровья! — крикнул кто-то.

— Особенно для его мозгов — может, протрезвеет!

— Наоборот, пиво ему добавит жару, глядишь, и свалится!

— А девка-то! Эй, парни, это чья такая боевая, уступите на ночь!

Мне стало страшно. Я с криком отдернулась от чьей-то руки, коснувшейся меня.

— Тихо! — рука принадлежала Джеку. — Тихо, это всего лишь я, — Джек недовольно поморщился. — Вас одну не оставишь — сразу в драку. Чего вы с ним связались?

— Я?

— Ну не я же?

От такой несправедливости у меня потемнело в глазах, и я даже не ответила.

— Сейчас нам наконец принесут поесть, — Джек рывком сдернул краснолицего под стол и сел на его место. — И еще я договорился насчет ночлега. Переночуем в соломе на чердаке.

— На чердаке? Там же холодно.

— Зато бесплатно. У меня слишком мало денег.

— Куда мы, собственно, направляемся?

— Не знаю. Я двигаюсь примерно на северо-восток. Там должна находиться граница их территории. И вход. Станция, приборы, входной тамбур и так далее.

Девица принесла тарелки, и мне сразу расхотелось давать ей шиллинг. Я разглядела ее немытые руки, ее грязный засаленный передник. А тарелки — Господь всемогущий, они же кишат бациллами. Джек заметил мое отвращение и усмехнулся.

— Придется вам немного потерпеть, милая. Зато уж историческая правда на полную катушку — представляете, несчастные наши предки так и кушали, из грязных тарелок, в грязных тавернах. Бедные, ах, бедные! — он издевательски покачал головой и принялся уминать то, что было в тарелке.

— Удивительно, до чего люди меняются, — вздохнула я. Мне совсем расхотелось есть. Все, что я себе позволила — это съесть кусок лепешки — лепешка выглядела более-менее прилично. Ну, и пиво, конечно — густое, сытное и такое пьяное, что у меня немедленно начала кружиться голова. Я даже начала злиться на Джека — у меня уже слипались глаза, и живот давно был набит до отказа, а Джек, казалось, все не мог справиться с одним-единственным куском мяса. Очевидно, он заметил мои бешеные глаза, и проглотив очередной аккуратно разжеванный кусочек, мягко сказал:

— Извините, я всегда ем очень медленно.

Ну, и вид же был у нас, когда мы встали из-за стола — у меня немедленно подкосились ноги, и я повисла на Джеке. Бедняга под хохот мужиков втащил меня на чердак и едва ли не швырнул прямо в сено.

— Не привыкла сп-пать в соломе, — пробормотала я. В ухо вонзилась колючка, под спиной оказались какие-то горбыли, но у меня настолько не было сил бороться с трудностями — нет уж, я буду спать, где меня положили.

— Ничего, все когда-нибудь случается в первый раз, — ответил Джек. — Надеюсь вы не будете ко мне приставать?

— Чего еще? — возмутилась я. — В-вы что себ-бе позволяете?

Джек только пожал плечами.

— Ладно, спокойной ночи, — лег рядом и повернулся спиной. Нарочно, что ли? Вот дурак! С это мыслью я и заснула.

Утром Джека на сеновале не оказалось. Я кое-как навела на себя должный вид, повытаскала, как могла, солому из волос, и спустилась в нижнюю залу. В зале было пусто, только у стойки копошилась вчерашняя девица, да дремал в углу в дымину пьяный возчик.

— Простите, где мой спутник? — обратилась я к девице.

— Чего изволите? — весело спросила девица, по-видимому, совершенно не поняв меня.

— Я говорю, тот джентльмен, с которым мы ночевали на чердаке…

— Кто ночевал?

— Ну, я ночевала?

— Где?

О Господи, да она издевается! Терпение, Дэш.

— Такой рыжий мужчина, который недавно сошел с чердака, где он? Мы приехали вместе вчера, я его ищу?

— А-а, тот мистер, который вас вчерась наверх волок? Так он уже уехал.