Космическая чума

далеко. Он разбил меня в трех из четырех партий.

Я улегся около одиннадцати и, к моему удивлению, тут же заснул. Должно быть, они что-то подмешали мне на сон грядущий. Я очень хорошо себя знаю и уверен, что не смог бы сомкнуть глаз, если бы они не подсыпали снотворное. Это выбило меня из колеи на всю ночь, пока не стукнуло семь. Утром я проснулся живой и здоровый.

А мистер Мулени исчез, и больше я его не видел.

В полдень или около того кончик указательного пальца на моей левой руке стал твердый, как камень. Я мог прищемить его дверью или прижечь сигаретой. У меня появилась дурацкая привычка чиркать об него спички, между делом прощупывая твердую плоть. Я несколько оправился от удара, но не намного.

К тому же, к этому времени слабый зуд изменился. Сами знаете, как достает такой зуд. Но иногда он может быть даже приятен. Словно легкое жжение после долгого купания в соленой морской воде и высыхания на жарком солнце, когда по телу идет легкое покалывание, будто заново родился. Это совсем не то, что копошится какая-то букашка. От него хочется нырнуть еще раз вместо того, чтобы выскребать назойливое насекомое своими клешнями. Чесотка в пальце была на удивление приятной. Я мог с остервенением скрести твердый как сталь сустав пальцами другой руки. Но теперь зуд сменился жгучей ноющей болью.

Моего восприятия явно не хватало, чтобы отчетливо прощупать структуру мекстромовой плоти, но оказалось вполне достаточно, чтобы сообщить мне о том, что ползущий кошмар достиг конца первой фаланги. Поэтому, наверное, и появилась жгучая боль. Следовательно, если никто мне не поможет, я лишусь кончика своего пальца. Никто не явился, чтобы успокоить мою боль и утешить мой разум. Они бросили меня на произвол судьбы. Я провел время с полудня до трех часов, прощупывая кончик пальца, будто никогда не видел его прежде. Он был твердым как камень, но удивительно податлив, когда я сильно надавливал на его поверхность. Он двигался, сгибаясь под моими руками. Его ноготь напоминал обломок каленой стали. Я не мог согнуть ноготь ни рукой, ни ударом, ни зубами. Он оставлял неприятное ощущение куска металла и напоминал, что для старых зубов он слишком твердый орешек. Я попробовал подцепить ногтем металлическую стойку, вогнав его в трещину между железной трубкой и ножкой стола. Мне удалось расширить трещину, но тело воспротивилось, обессилев и отказавшись служить противовесом на крошечном рычажке, которым был мой ноготь. Интересно, какими пилочками они наводят свой маникюр?

В три тридцать дверь в комнату отворилась, впустив мистера Фелпса с сердечной улыбкой на устах.

– А! – сказал он весело. – Вот мы и встретились, мистер Корнелл.

– При плачевных обстоятельствах, – ответил я.

– К сожалению, – кивнул он. – Однако не всегда же нам везет.

– Мне не нравится быть живым примером.

– А кому нравится? Все же, с философской точки зрения, у нас не больше прав жить за чужой счет, чем у других. Ведь все там будем. И, кроме того, если всем людям обеспечить бессмертие,