Войны Марса (Марсианский стройбат) (СИ)

Он надеялся, что больше никто не вызовется, ведь, судя по всему, дело нешуточное. Ещё никто никогда ни за кем не гонялся по Марсу. И тогда он властью, данной ему, выберет кого-нибудь из нелюбимчиков, например, Вовку Жукова, которого считал дюже умным.

– Я тоже! – отозвался Мамиконов басом.

– Большой, тебя потянуло на гульки? – удивился Жора.

По бригаде пробежал смешок. Жора и Мамиконов по кличке Большой дружили, и Жоре не хотелось отпускать его. С кем он будет травить анекдоты за украинское сало и дуться в преферанс на щелчки?

– Да нет, – признался вальяжный Мамиконов, – просто надоело сидеть в забое. Хочу прогуляться, кости размять.

– Ладно, твое право, Большой – согласился Жора. – Но смотри, без подвигов. Ты ещё должен здесь вкалывать.

По бригаде пробежал смешок погромче.

– Есть, вкалывать! – обрадовался Мамиконов.

И они стали собираться.

Неожиданно позвонил капитан Чернаков и поручил Сергею Бабуре доставить образцы породы главному вулканологу. Это его взволновало. Правда, он не разобрался, что его больше волнует: сам факт прогулки под открытым небом или Мила Дронина, в которую он целых восемь месяцев был влюблен. Приказ исходил от капитана Чернакова, а не от бригадира Жоры Генацаревского. Это значило, что вулканолог Дронина не хотела огласки и действовала в обход непосредственного начальства Сергея: то ли для того, чтобы он избежал насмешек со стороны сослуживцев, то ли она была страшно занята и ей было всё равно, кто принесёт образцы. Вот сержант и подвернулся под руку. Хотя всё это могло быть плодом возбужденного воображения Сергея. Может быть, не было ни того и ни другого, а просто чистая случайность, как обычно бывает в жизни. Тем не менее, когда он выскочил из лифта и миновал последний шлюз, его охватило волнение. Тёмно-синее небо было бездонно-глубоким, несмотря на то, что марсианское солнце висело в зените. Оно будет висеть так долго-долго, на целый час дольше, чем на Земле. К такому «долгому» солнцу трудно было привыкнуть. От холмов и скал тянулись короткие тени, в разреженной атмосферы они были не такими, как на Земле, а резкими, как день и ночь, как «да» и «нет», как чёрное и белое в своей сути.

Командный пункт находился в трёх километрах в скале, хрупкой, как стекло, но не менее надежной на этой инертной планете. По крайней мере, она считалась инертной, и все так думали.

Сергей не взял рабочую тележку, которые стояли в гараже у входа в кессон, а решил прогуляться пешком. Когда ещё выпадет такая возможность, услышать марсианский ветер, подумал он, выбираясь из косой тени бункера.

Он спустился по металлической лестнице, с удовольствием ощущая, как решётка – самая простая защита от вездесущей марсианской пыли, позванивает под ногами. Было тепло, градусов пятнадцать, и РС[2] работал тихо и надёжно, обогащая дыхательную смесь и контролируя температуру внутри скафандра.

Как только Сергей вышел из тени, стекло шлема потемнело, и на нём зелёным цветом высветилась индикация жизнеобеспечения и курсор маршрута. Впрочем, он его отключил, потому что видел, куда надо идти. В отличие от рыжей окружающей местности, тропинка была белесой и без камней и кристаллов магнетита. И вообще, вся равнина озера давно была изъезженна думперами во всех направлениях, так что в этом отношении ничем не отличалась от любой мало-мальски огромной земной стройки. Куда ни кинь взгляд, везде торчали вешки и кучи сграбленной породы, на скалах – реперные знаки с маячками, которые приятно светились в темноте и создавали иллюзию обжитого места. Так что с орбиты сразу было видно, что здесь строится Городок-Один.

Озеро Феникса располагалось в самой северной части плато Солнца, почти на экваторе, совсем недалеко от долины Маринера. Собственно, эта долина и была основной целью после строительства Городка-Один. Генерал Зуев даже один раз на свой страх и риск закинул туда группу из пяти человек. Так велик был интерес к этой долине, где, вероятнее всего, сохранилась марсианская жизнь. Они действительно что-то нашли, но не сочли нужным довести до сведения рядового состава. Об этом судачили ещё до прилета Сергея, пока Пашка Марфин не ушёл в загул. Видать, это было самой большой тайной экспедиции, а может, и не было никакой тайны, а был один бункерный трёп? Кто его знает? По крайней мере, Сергей считал, что ничего там не нашли, ну, может, какую-нибудь плесень. Тоже мне открытие, пренебрежительно думал он. Вот если бы – марсианина, это другое дело. А плесень я и сам могу найти, если очень хорошо покопаюсь хотя бы вон в той куче, где сохранился лед.

Как только Сергей достиг командного пункта, на западе стали заметны верхушки трёх вулканов: Арсия, Павлина и Аскрия. Они дрожали в разряжённом воздухе и казались огромными, мрачными тенями, тянущимися к Солнцу.

Над скалой торчали антенны и пункт слежения, в котором, как божок, восседал капитан Чернаков. Сергей вошел в кессон, потом миновал ещё два и только после этого, откинул стекло шлема. Эти гравитационные скафандры в отличие от рабочих, были напичканы электроникой и предназначались для работы при низком атмосферном давлении, в них можно было гулять по планете. Снимались такие скафандры при соответствующей команде компьютера. Нано-ткань теряла упругость, и скафандр сползал с тела, как чулок с ноги.

Сергей поднялся по лестнице на третий этаж и постучал в дверь лаборатории.

– Войдите, – услышал он, вошёл и поставил сумку у двери.

Мила Дронина сидела перед компьютером за столом.

– Принеси сумку сюда, – велела она, взглянув, как ему показалось, весьма строго.

У Сергея сладко ёкнуло сердце, но он решил сделать вид, что её чары больше не властны над ним. «Я люблю Вареньку, я люблю Вареньку», – твердил он сам себе. На самом деле, стоило Дрониной появиться в забое или, как сейчас, взглянуть на него – внутри у него пели все трубы и били литавры, а ещё он слышал небесную музыку ангелов. Чёрти что! – думал он, но поделать с собой ничего не мог.

– Ну чего ты молчишь? – спросила она.

Вулканолог Дронина была красивой и самоуверенной женщиной. Чего её потянуло на этот Марс? – отчуждённо думал Сергей. Таким место где-нибудь на Рублевке, с каким-нибудь богачом, а не здесь, в богом проклятой дыре.

– Я не знаю… – сказал он со вздохом.

Единственное, что он себе позволил, тайно вдохнуть запах её волос – такой знакомый, что сердце у него бешено заколотилось. Сидела бы себе на Земле и не соблазняла бы никого, подумал он со зла.

У Дрониной были карие глаза, блестящие каштановые волосы и лицо вечного подростка. Сложена она была изящно и грациозно. Такие женщины обращают на себя внимание. В обществе они служат шапкой раздора среди мужчин. Впрочем, то же самое происходило и здесь. Поговаривают, что Гусев и Звонарёв пару раз схлестывались из-за неё. В результате она никому не досталась. Звонарёв небезуспешно переключился на биолога Аллу Веселову и даже собирался на ней жениться. А Гусев вообще остался с носом и завел себе подругу за две тысячи километров – в Городке-Два. Говорят, что она была толста и неопрятна, но на Марсе теперь на это мало кто обращал внимание.

Мила Дронина была одета в легкомысленный белый халатик, и её изящные стройные ноги были спрятаны под столом. Сергей так давно не видел Милу, что даже игра теней под столом и светлая, изящная шейка с завитками волос сотворили с ним чудо под названием напрасные надежды. Ах, как хорошо он знал эту игру, но неизменно в неё проигрывал, потому что был нетерпелив и горяч.

– Ты уходишь в эту чёртову экспедицию? – спросила Мила и подняла на него глаза.

У него тут же отнялся язык, а злость испарилась, как утренний туман:

– Да… – ответил он и добавил, – нет… я не знаю… мне кажется…

– Так нет или да? – спросила она с чарующей усмешкой и встала.

Ему пришлось сделать шаг назад, иначе бы они прикоснулись друг к другу, и тогда мог вспыхнуть пожар. Оказалось, что в скафандре он гораздо выше, и что находиться в скафандре ему безопасней со всех точек зрения. Но боже мой, мелькнуло у него, она сводит меня с ума! Сердце у него билось, как птица в клетке.