Перерождение (СИ)

  Сердце Улья опустилась на корточки, зачерпнула пригоршню снега, размяла его в пальцах. Грубая кожа не ощутила почти ничего.

  Протяжный вздох.

  За неуязвимость надо платить.

  И все же следующие пару часов она провела в поисках выживших. Симбионты Пастырей оставили после себя кровь и трупы. Некоторые защитники базы, особенно те, которые не носили брони, лежали наполовину обглоданные. Стремительная, а главное - неожиданная атака быстро расчистила самые доступные участки на стенах. Но так как за это время часть симбионтов успела изжить свой потенциал, то двигаться дальше они не могли. Последние мгновения жизни тратились на единственный, преобладающий над всеми чувствами рефлекс - утоление голода. Твари, даже умирая, продолжали жрать. Раздувшиеся, отяжелелые, они издыхали возле своего пиршественного стола - у тел погибших пехотинцев.

  Сердце Улья шла по бетонным коридорам. Нет, жалости она не испытывала, но и не было чувства удовлетворения хорошо проделанной работой. Опустошение, словно здесь, в насквозь промерзших горах, свершилась последняя битва между Ульем и Республикой, в которой никто не выжил. Никто, кроме нее.

  Представители обеих рас остались лежать на вершине мира, скованные вечными льдами. В назидание тем, кто придет вслед за ними.

  - Чушь! - прошептала Сердце Улья.

  Рядом с ней следовали четыре паука, потому она позволила себе немного снизить бдительность. Еще двое остались во дворе охранять захваченных в командном зале, остальные рассредоточились по базе, также выискивая уцелевших.

  Голова все еще болела, и, каждый раз, когда Сердце Улья вновь тянулась проверить ближайшие помещения - боль только усиливалась. Кроме того, эффективная дальность мысленного сканирования вскоре упала всего до двух-трех метров. И это на открытых пространствах. Проникнуть за стену или дверь стало невозможно.

  Именно эта слабость послужила причиной небольшой стычки, чуть не стоившей ей жизни. Из-за очередного поворота показалась закованная в доспехи фигура огнеметчика. Его броня явно выдержала нападение не одного симбионта - развороченная, словно консервная банка под лезвием тупого ножа, с множественными вмятинами и глубокими царапинами. Человек припадал на одну ногу, забрало у его шлема отсутствовало. Сердце Улья успела рассмотреть его взгляд - обезумевший взгляд загнанного в угол зверя. Вряд ли он отдавал себе отчет в собственных действиях. Бросок отчаяния, последний выпад разума, который навсегда остался на войне.

  Гудящий поток раскаленного пламени рванулся по узкому коридору. Идущий впереди ловчий паук пронзительно заверещал, рухнул на опаленных ногах, скукожился, словно лист обгорелый бумаги.

  Сердце Улья успела среагировать и бросилась на пол, в перекате уходя к стене. Мир вокруг расцвел алым и белым, воздух расплавленным металлом ринулся в легкие. Она зажмурилась, поползла прочь. В ушах будто наяву стоял звук собственной расслаивающейся брони, а в нос ударил запах горелой плоти.

  Все закончилось столь же неожиданно, как и началось. Пламя исчезло, но все еще раскаленный воздух не позволил осознать это сразу. Сердце Улья еще некоторое время продолжала ползти, прежде чем мир вновь начал обретать прежние звуки.

  Подняться удалось не сразу, да и то лишь опираясь о стену.

  Она открыла глаза. Огнеметчик лежал у поворота. На полу перед ним обожженными кучами застыли три паука, а четвертый жался к противоположной стене. Его тело еще дымилось, на пол опадали тлеющие куски горелого мяса, но скарабей выполнил долг - спас свою повелительницу. Видимо, один из его плевков кислотой достиг цели.

  Сердце Улья до хруста сжала зубы. Хотелось кричать, выть, разметать базу по камню, чтобы хоть немного унять терзающую ее боль. Она с ненавистью уставилась на неподвижное тело огнеметчика. Медленно, придерживаясь за стену, подошла к нему. Лица у человека больше не было. На его месте зияло месиво из растворенных кислотой плоти и стали.

  Как же глупо! Еще минута, даже полминуты - и на месте последнего генерала Улья осталась бы только воняющая куча обгорелой плоти. И все из-за обычной невнимательности. Она уже почувствовала победу, уже мысленно отправилась дальше. Самонадеянная дура!

  Что ж, отличный урок!

  Руки сами скользнули по броне огнеметчика. У него должна быть аптечка! Или...

  Сердце Улья запрокинула голову. По коридору разнесся отчаянный рык. Как можно забыть, что инъекторы сыворотки встроены в броню и потому делаются автоматически, как только внутренний компьютер скафандра фиксирует падение жизненных показателей у своего носителя? Как?!

  Злость на саму себя и боль, отнимающая рассудок, - горючая смесь. Сердце Улья упала на колени и снова закричала. Горло словно полосовали зазубренными клинками, а в легкие насыпали углей, но крик растекался все дальше, заполнял коридоры и только потом рассыпался на ветру.

  Обессиленная, она сидела без движения еще некоторое время. Может - минуту, может - час. В конце концов, потенциал генерала Улья позволил пошевелиться. Боль почти отступила, сделав тело будто деревянным. Первые шаги дались с трудом, но потом стало легче. Самой себе она казалась истуканом, которого направили в нужную сторону - и он идет, ничего не чувствуя, ни о чем не думая.

  Ветер немного вернул к жизни. Стоя на стене и вглядываясь в снежное мельтешение внизу, она обещала себе больше никогда не недооценивать противника, кем бы тот ни был.

  Здесь же она обнаружила тело мертвого пехотинца. На трупе не было брони, а быстрый осмотр тут же увенчался успехом. Целых два инъектора!

  Сыворотка подействовала уже через пару минут. И все равно - ни о каком разговоре с выжившими сегодня не могло идти и речи. Отдых сейчас не потакание прихоти. Это жизненная необходимость.

  Когда Сердце Улья спустилась во двор, ее уже не шатало, ноги держали крепко, хотя чувствительность тканей почти не возвратилась. Заложенная в организм программа не давала испытать болевого шока.

  У ворот командного центра она увидела группу людей, вокруг которых плотным кольцом выстроились шесть ловчих пауков - последние выжившие члены ее штурмовой команды. И тех, и других успело занести снегом, но если скарабеям он не причинял особенных неприятностей, то люди, их было пятнадцать, откровенно замерзали. Сердце Улья усмехнулась: паукам повезло больше, чем ей. Они стащили сюда даже тех, кто если еще и был жив, то пребывал в критическом состоянии. Многие из них не проживут и нескольких часов, тем более теперь - пролежав на ветру и холоде.

  Мысленный приказ паукам она дублировала словами:

  - Трупы и оружие вон. Этих внутрь, - указала в сторону раскрытых ворот.

  Сказала для людей, чтобы ненароком не потеряли голову, решив, что сейчас им пустят кровь. Впрочем, если бы они даже так и решили, то вряд ли могли сделать какую глупость. Нормально двигаться не мог никто. Даже широкоплечий мужчина, который все еще находился под ее контролем, шагал так, словно делал это максимум второй раз в жизни.

  ***

  - Мне нужна еда! - Сердце Улья за грудки выхватила из сгрудившихся на полу тел мужчину и преувеличено вежливо спросила: - Не подскажешь, где взять?

  Мужчина был на голову выше ее, но под пронзительным взглядом ссутулился так, что умудрялся смотреть на странное существо снизу вверх. Смотрел и молчал. На его скуле красовался большой кровоподтек.

  Молчание раздражало. Именно сейчас, когда любая мелочь могла вывести из себя, человек вздумал проявить твердость характера. Или нет?

  - Говорить можешь? - спросила уже спокойнее.

  Мужчина с готовностью закивал, но потом резко пожал плечами, поморщился.

  - Тогда говори.

  - Там, - промямлил еле слышно, практически не открывая рта, и кивнул в сторону коридора.

  Сердце Улья выпустила доходягу из рук. Тот сразу упал - с выражением побитого щенка на лице, обхватил руками больную челюсть.